Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans"

Каннут задумался и усмехнулся:

— Похоже на муравьев: есть муравьи-рабочие, есть муравьи-солдаты, а есть элита муравейника — самка, или королева, и обслуживающий ее персонал. Получается, что та эльфийка, которая охмурила сына нашего короля-нордлинга, была из простых муравьев-рабочих? И сейчас вся наша знать усиленно облизывает тех эльфов, которых в самом их лесу и на дух не надо? То есть я хотел сказать — они там никто и звать их никак?

Филип засмеялся и кивнул:

— Примерно так дело и обстоит. Только уже давным-давно это категорически отрицается нашими аристо. Для них любой эльф — уже элита, пусть в лесу меллорнов он был последним золотарем! А «прекрасная эльфийская принцесса» — последней замухрышкой среди своих соплеменников. Но, Каннут, не вздумай где-нибудь ляпнуть языком про то, что сейчас услышал. Я имею в виду, среди аристократов. В лучшем случае — тебя не поймут, но, скорее всего — просто проткнут мечом за покушение на «святые устои»! Ведь почему церковь Серых псов еще не стала основной и единственной в Террании? Да потому, что спустя какое-то время после ее появления, внутри нее самой появился раскол: некоторые стали задавать неудобные вопросы — как и почему это последние из эльфов становятся первыми вне этого самого «прекрасного» леса? Х-м-м… ладно бы признавать высшими созданиями именно «высоких эльфов»! Но ведь они из своего леса не вылазят, им это неинтересно. А посланцы эльфийского леса — вовсе не «высокие эльфы»? Интересно, да?

— Да, есть над чем подумать! — согласился Каннут.

— Ладно, с эльфами. А то мы так никогда с места не сдвинемся! Пошли далее… Гномы. Ну, одного из их представителей ты уже видел в Подорожке. Роста они невысокого, не выше пяти локтей, как правило. Но сильны — невероятно! Основные места проживания — это Северные горы, точнее, — подземелья под этими горами. Есть слухи, что вроде бы гномы живут и под Ребром, но это только слухи. Основное занятие этих коротышек — горное и кузнечное дело. Очень хороши они как оружейники и бронники. За некоторые образцы мечей дают меру по весу золотом. Даже самые лучшие образцы человеческих изделий не могут сравниться с гномьей выделкой. Что еще? Жадные. Торговаться с гномом — как поговорка о бесполезной трате времени.

— Поклоняются они, как ты уже знаешь, Ауле, одному из Валаров, которого сами называют Первогномом. Ах да, чуть не забыл. Кроме горного и кузнечного дела, гномы еще хороши как строители — все, что связано с землей и камнем, у них получается очень хорошо! На века строят! М-да… по большому счету, после смуты, когда развалилась Империя, гномы снова ушли в себе в Чертоги, как они их называют, и в последние несколько веков о них известно крайне мало. У алеманов есть несколько торговых форпостов при некоторых выходах из подземелий на поверхность. Именно оттуда идет основной поток товара гномьей выделки. И, надо сказать, галлам и франкам это обстоятельство крайне не нравится: получается, что они вынуждены переплачивать алеманам за посредничество с коротышками.

— По структуре общества у гномов что-то сказать сложно. Ранее это были большие рода, которые объединялись в союзы. Они сами себя называли народами. Народ огнебородых, к примеру. Это такие рыжие волосом и бородой гномы. Известны еще Чернобороды и Черноноги. Почему последние так назвались — не спрашивай, не знаю. Правят у них там советы старейшин, насколько известно. Гномы как воины сильны строем. Гномий хирд — фактически непобедимое войско. Если враг не успел подвести боевые машины — всякие там баллисты и катапульты! — хмыкнул Филип, — Кстати! Боевой строй у вас, у нордлингов, тоже называется хирдом. И вообще, раньше, а может, и сейчас, кто там знает, что творится на Севере? Раньше гномы неплохо ладили именно с нордлингами, и за то время, пока Терранией правили твои родичи, гномы заметно активизировались на севере страны. Потом снова ушли под горы.

— Что еще интересно? Крайне мало известно о гномьих обычаях внутри поселений. К примеру — гномок, или как еще можно назвать женщин у коротышек? Так вот, гномок вообще мало кто видел. И тут уж, как водится, полно слухов и предположений — одно другого дурнее. Кто говорит, что их женщины ничем не отличаются от мужчин — такие же коренастые и бородатые; кто вообще заявляет, что гномы рождаются из камня.

— А как на самом деле? — заинтересовался Кан.

— На самом деле? Был у меня знакомец, пока я жил в нашей, богами спасаемой, столице, — сарказм мага был ничем не прикрыт, — Так этот знакомый, из наемников, которые нанимаются охранять купеческие караваны, дослужился до старшего караванного мастера. Это старший над всей охраной каравана. Кроме охраны такие люди планируют маршруты, пути, дневки и прочее — все, что связано с движением от точки «А» до точки «Б». То есть человек серьезный и внушающий доверие! Так вот, он неоднократно бывал в Алемании и даже несколько раз на торговых форпостах. Говорил, что гномки вполне себе бабы, просто невысокие, задастые и грудастые. Вполне, говорит, симпатичные на вид. Только нравы там суровые: не то что потрогать, даже смотреть особо не рекомендуется.

Филип засмеялся от собственной шутки.

— Что у нас дальше? Орки? Ну, про орков я тебе уже немного рассказывал…

Если буквы готического алфавита Каннут выучил довольно быстро, а чтение труда не составляло — как слышу, так и пишу — основной принцип составления текстов был неизменен, то вот само написание… Было нелегко! Тут подходил скорее термин — «рисование» букв. Плехов взял за основу принцип обучения в родной школе — прописи. Нашел несколько дощечек небольшой толщины, с помощью Гривса обстрогал и отполировал их, а потом, срисовав как образец разные буквы из тех же Списков, упорно занимался каллиграфией. По мере заполнения дощечек он снова чистил их, и снова выводил и выводил ровные строчки одинаковых букв.

Его упорство в желании писать чисто и красиво оценил даже Филип:

— Ты, как мне кажется, чересчур упорствуешь в этом занятии. Или собираешься посвятить себя профессии писца? Будешь монеты зарабатывать по тавернам? — смеялся маг.

— Взялся что-то делать — делай это хорошо! — бормотал парень.

Филип похмыкал, покрутил дощечки:

— Ну, как знаешь! Как по мне — так уже вполне нормально получается!

А вот выехать вместе с Анджи у Каннута не получилось — не согласился Седрик отпустить парня.

— Пенек старый! — ругалась женщина, — Ни в какую не отпускает тебя со мной. Говорит — Бруно надо подождать. Вот приедет этот толстяк, тогда, может быть, и получится съездить. Говорю ему: крестьяне приживутся — как их потом сманивать. А он в ответ: пусть, дескать, помаются по углам в приживалах, еще быстрее согласятся переехать! Ну… может быть, он и прав?

Хозяин таверны вернулся под вечер в один из дней.

Но перед этим произошло еще одно неожиданное событие. Каннут только вернулся после утренних занятий в лесу, ополоснулся у бочки с водой, как его позвала Агнесс:

— Тебя Седрик зовет!

Возле крыльца таверны Кан неожиданно увидел Клеменсу, его жену и подростка-сына.

— Вот! — недовольно сморщился Седрик, — С тобой хотят говорить!

Крестьяне раскланялись, и Клеменса, чуть выйдя вперед, обратился к парню:

— Господин! Хотели просить вас, чтобы вы замолвили слово перед хозяином постоялого двора — господином Бруно…

Суть дела была в чем? Не захотелось Клеменсе и его семье далее продолжать крестьянское дело, и они просили взять их в найм как работников постоялого двора.

— А с чего это вы так надумали? — удивился Каннут.

— Я и ранее не особо рвался пахать землю и сеять хлеб. Я, господин, при деде вашем, старом бароне, при замке был учеником лесничего и егеря. Жена моя, Лия… — чуть повел рукой мужчина, указывая на супругу, — Тоже при замке работала — когда при кухне, а когда — на уборке. Это уже после всего случившегося мы были вынуждены осесть в Речном.

— А где ты был во время штурма замка? — заинтересовался Кан.