Седрик не согласился:
— Порт — он завсегда как та помойка! А если есть помойка, то и крысы всегда найдутся!
Приятель согласился:
— То так! Выметут одних, появятся другие! Но сейчас не об этом… Да. Одежда у тебя есть. С голоду не сдохнешь, кормят там. Вот еще что… Габор, подай…
Каннуту перекинули в руки пояс.
«Хороший пояс. Попроще, чем у меня сейчас, но — хороший. Широкий, не меньше ладони шириной. Жестковат, правда. Гнется плохо!».
Бруно ткнул пальцем в подкладку пояса:
— Смотри внимательно! Там потайные кармашки есть. Монеты золотые там. Немного, но и — немало! Тратить, если с головой — надолго хватит. Седрик, что там по оружию для него?
Старик погладил бороду, вздохнул:
— Что по оружию? Меч, простой, пехотный. Не нужно ему там с чем-то лучшим показываться, внимание привлекать. А так — меч как меч, таких много. Кинжал у него есть. Арбалет… Полэкс, если только еще дать?
— Дай! — кивнул Бруно, — Чехол под него есть? Ага… Вот и дай в чехле. Ножи-то свои возьмешь? Эти — метательные?
Каннут кивнул.
— А по доспехам что? — толстяк снова перевел взгляд на друга.
— Кольчуга. На нее — бригантина. Шлем, тот же пусть будет. Щит еще дам. Да и хватит с него!
«А неплохо так выходит!».
Бруно помолчал, потом как будто нехотя выдавил:
— А я наезжать буду. Попроведаю. Что там, да как…
Третий день Каннут проводил в седле. Первую ночь переночевали в Подорожке, у старосты. Ага, Лорри тоже проводила его.
Надо сказать, что выяснилось: если воздействовать на определенные области тела самого Кана, действует — не хуже, чем на женщин. То есть «Виагра» ему теперь ни к чему. И ссадины, и потертости — тоже лечатся успешно. Иначе бы парень не смог попрощаться с Миленой и Кристой толком. А еще ведь была и Лия! Но это — отдельно, когда он в последний вечер зашел помыться в мыльню.
«А так… вроде бы никто не ушел обиженным!».
Плохо, что Анджи по-прежнему не было в таверне. Но — это дело такое, от него никак не зависело. Еще саднила мысль о Волин, которую парень безуспешно пытался отогнать. Мысль отгонялась, но ненадолго!
«И ведь — понятия не имею, есть ли у этих самых Черных отпуска? И орки дальше Подорожки не ездят, не рады им, если поближе к Луке!».
В поясе оказалось шестьдесят золотых монет — Бруно не пожадничал, стоит признать. Но в целом… В целом у парня была какая-то обида. Пусть и вел он себя… к-х-м-м… не очень здраво, но — все-таки!
«Ладно! Чего там?! Постоялый двор, его обитатели, и обитательницы… что — совсем печально! Осталось все это позади. Но… Впереди-то — тоже что-то есть! Поэтому… зачем грустить? Только вот… получится ли когда навести своих близких? Куда его еще закинет здесь? Ладно… Что там за Лука? Сколько слышал, а увидеть придется только сейчас!».
Со слов мага Каннут знал, что Лука, как столица маркграфства — город изрядный! Тысяч тридцать населения. Для Средневековья, если взять — очень немало. Лира, конечно, как столица провинции — еще больше. Около ста тысяч населения. Сентран, по словам Филипа — вообще около полумиллиона. Огромный город!
А еще… Еще в Луке есть… море! И для Плехова, как для уроженца и жителя провинциальной, глубинной России, пусть потом переехавшего в Москву, море — это… Это — кайф! Это отдых, это — солнце, фрукты, загорелые девушки…
«Стоп! Девушки загорелые — это не отсюда! Да здесь и так большинство девушек смуглые, так что… Ладно, поглядим — увидим!».
После Подорожки было еще две ночевки. И там Бруно тоже знали, только вот владелец таверны уже не пользовался таким безоговорочным авторитетом, как в окрестностях своих владений. Уважение — да, было. А про авторитет… Ночевки были вполне комфорты, пища — сытна. И сейчас, ближе к вечеру третьего дня, они вплотную приблизились к Луке.
— Сейчас на эту гряду поднимемся, а там, сверху — весь город как на ладони. Красиво! Море синие, дома белые. Ну — сам увидишь…
Бруно к концу поездки немного отошел, уже не зыркал на парня злыми глазами, не хмурил свои кустистые брови. Больше молчал, поглядывая на Каннута с некоторой долей вины.
Правил тарантасом все тот же Клеменса. Вот где неунывающий тип! Всегда весел, но и по сторонам поглядывать не забывает. Лук с натянутой тетивой — под рукой, в клапане сиденья, стрелы — тоже под рукой.
Периодически, чтобы размять ноги, Каннут соскакивал с коня и какое-то время бежал рядом, держась за стремя. А то и наоборот, по приглашению толстяка, запрыгивал к тому на сиденье тарантаса и выслушивал очередную порцию наставлений.
И сейчас, под вечер, Каннута разморило на теплом весеннем солнышке. А от подувшего слева вдоль гор ветра он закутался в плащ, накинув на голову глубокий капюшон. Мерно ступает конь, тянет закрыть глаза и хоть немного подремать в седле…
