Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans"

— А чего так? — удивился Каннут, ибо в ревности маг замечен не был.

— Да как тебе сказать… Они, вообще-то, в последний год стали ближе к Бруно. Раньше-то у него Анджи в любимицах ходила, да вот как затеяла эти хлопоты с поместьем, то… Бруно, он дядька хороший, но и рассердиться может. Если ты часто будешь обращать внимание именно на этих женщин!

— Так вон же… Есть же еще и Агнесс с Виткой. Лия, опять же…

— Ну, как я понимаю, Агнесс и тем более — Вита, они для Бруно чересчур уж молоды. Он к ним больше, как с молоденьким родственницам относится. А вот Милена и Криста… В общем, я тебя предупредил. Время от времени — это одно. И то — чтобы Бруно об этом не знал. А вот как ты в последнее время, почти постоянно…

«М-да… эти две прелестницы со мной очень уж… сблизились! А я-то не понял, почему они «активизируются», когда Бруно уезжает. Балбес! Наблюдательность не «прокачана» совсем!».

Когда они вместе в очередной раз забрались вечером в мыльню, Каннут опробовал на девушках свои навыки в магии — «помассажировал» девчонок. У Кристы, лежавшей на скамье, задержал ладонь над лобком, покрытом уже немного отросшей после эпиляции орочьими рабынями «шерсткой». И с интересом, но и с удовольствием, смотрел, как «мучается» женщина.

«Игрушки» для взрослых такие в реальности появились. Вроде бы. Чего-то там вставляется… ага, прямо туда. А друг или подруга балуются на телефоне, двигая ползунок. Вот и заходится красавица от волн наслаждения!».

Тут ни игрушки, ни телефона не было, но было — очень интересно!

Когда Криста обмякла, наблюдавшая за процессом подруга, облизнув губки, попросила:

— Я тоже так хочу! Только… подольше. Сможешь, Кан?

Ну а ему чего — жалко, что ли? Смог. Потому женщины так и «прикипели» к парню. Но там ведь у него и других методов хватало: подружкам нравилось, что Каннуту хватает воображения и фантазии придумывать все новые и новые «игры».

А весна была все ближе и ближе. Парень с удовольствием наблюдал, как все множатся приметы ее приближения. Весна несла многое — и ярмарку, куда приедут орки, а значит, и Волин, путешествие в Луку, смену обстановки. Да и просто: весна — это весна!

— Ага! Вот, значит, как! Снова они здесь! И снова этот засранец развлекается! — навис над кроватью Каннута Бруно, разглядывая тот «натюрморт», который составляли тела его, то есть — «засранца», и Милены с Кристой.

Тела, надо отметить, были предельно обнажены. То есть, списать все на «Это не то, что ты подумал!» — не получится.

«М-дя-а-а… а я ведь говорил девчатам: побаловались, топайте к себе в комнату! Так ведь нет — «Мы чуть-чуть поваляемся и уйдем! Повалялись, блин!».

Прижмурив глаза, сквозь ресницы Каннут наблюдал за злой физиономией владельца таверны. Из-за спины приятеля выглядывал Седрик.

«Вот же… пенек старый! Наверняка он доложил, где искать пропавших девушек!».

Подсудобила еще и Криста, которая, потянувшись всем роскошным телом, не открывая глаз, протянула:

— Ну, Бруно… Ну, котик… Дай еще немного поспать!

«Писец! Сейчас будет и «поспать», и «котик», и все прочие удовольствия! Как бы… некоторым «котикам» яйца не отчекрыжили!».

Рев Бруно был подобен корабельной сирене. Девок — как ветром сдуло! В чем лежали, в том и просквозили мимо взбешенного хозяина. И как еще в двери протиснулись мимо туши орущего и его старого, вредного приятеля?

Бруно перевел дух, прищурившись, посмотрел на парня и процедил:

— Через полчаса в зале! Жду!

Каннуту почему-то сразу стало понятно, что опаздывать — не рекомендуется. А значит…

Через полчаса он сидел перед Бруно, Седриком и магом за столом в зале. Толстяк насупив брови, молча, сосредоточенно ел жаркое, поставленное перед ним. Запивал пивом, на парня не глядел. Седрик кривился, стараясь не смотреть на Каннута, а весь вид Филипа молчаливо показывал: «А я тебе говорил! Я тебя предупреждал!».

— Значит так, Седрик… Был, стал быть, я у орков. Много интересного, конечно, узнал. Многое слышал, — начал Бруно, по-прежнему не глядя на Каннута, — Среди прочего… Услышал я от орков, как, значит, Инглар выражал свое неудовольствие Таларику. Ага. А неудовольствие это было вызвано некими изменениями в обществе наших знакомых. И как ты считаешь… кто стал причиной этих самых… тьфу ты, демоны… изменений? Вот-вот… Именно!

Бруно шумно допил пиво из огромной кружки, сыто рыгнул в сторону, что, в общем-то, ранее себе не позволял. Подумал мгновение и снова корабельной сиреной заорал:

— Девки! Кто там есть?! Какого хрена у меня пиво кончилось?!

Лия, неслышной тенью скользнув к столу, и, наполнив Бруно кружку, оставила кувшин на столе.

— А еще… Инглару доложили, что внучка его, будучи здесь, очень, стал быть, весело проводила время. И Таларик тоже вдруг задумался: а чего это уже его внучка сюда зачастила? То, дескать, неинтересно ей было на ярмарку ездить, а то, вдруг… Ага! И привозит, значит, та внучка разное. Рабынь каких-то…

— Рабыни-то хоть целые? Или убили, осерчав? — подал голос Каннут, — Жалко девок! Они-то здесь при чем?

Бруно грохнул кулачищем по столу, заставив подпрыгнуть и жалобно зазвенеть чашки-тарелки:

— Девок он пожалел! Вы посмотрите-ка на него! Девок ему жалко… Вот приедет сюда на ярмарку этот самый Таларик… Посмотреть — кто это такой умелый, что заставил внучку сюда рваться?! Да подложит тебя, как того барана! Пойдешь тогда к Серым братьям, псам этим нечестивым. Они любят, когда поют тонкими, жалистными голосами!

— Так девки-то — целые? — вновь упрямо спросил парень.

— Да целые эти твои девки, целые! Там сейчас кто посмеет их тронуть? Бабы их… орочьи, значит… за этих девок сами кого хочешь кастрируют!

Каннут удовлетворенно кивнул.

— Нет, Седрик… Ты посмотри на него, а! Развлекается он тут, весело проводит время. И упрямый же, как… Как нордлинг!

— Орчанки те сюда вовсе не невинными приехали! — попытался отгавкаться Каннут.

Седрик цыкнул уголком рта, Филип делал безучастный вид, Бруно же с некоторым удивлением посмотрел на парня.

— А тебя никто и не обвиняет в попрании их чести. Они, орки те, нравами легки. Только вот все вместе, если свести… Как-то уже несмешно получается. А я тебе говорил! — снова взревел толстяк.

Попив пива, Бруно снова успокоился и махнул рукой:

— В общем, так! До ярмарки у нас… недели три, может, четыре. Три дня тебе на сборы, в Луку едем. Увезу тебя, сдам Черным, может, у них получится из тебя человека сделать. Послужишь! Ничего…

Плехову послышалось:

«Армия, сынок, и не из таких мудаков человеков делала!».

В голове заиграл смутно знакомый мотив: «Э викейшн ин зе форент ленд… О-у-о, юр ин зе эми нау!».

Ближе к вечеру, в его комнату проскользнула Криста.

— Ой, что было…

«Что было, шеф, что было!».

— Ты как сюда-то? Мало тебе, что ли…, - начал Кан, но девушка заставила его замолчать, закрыв рот своим поцелуем.

— Не пищи! К Бруно Милена пошла. Ублажит, не впервой! А у нас времени совсем нет. Вот я и решила… Сегодня она у Бруно, а я — у тебя. Завтра поменяемся! Надо же нам проститься по-человечески, раз уж так все получилось?! Да и интересно мне… каково это с тобой одной, да всю ночь!

И девушка принялась споро раздеваться.

«Сборы были недолги, от Кубани до Волги мы коней собирали в поход!».

Из Кана конь, конечно, не очень, но — что выросло, то выросло! Успокоившись, Бруно отдал некоторые распоряжения.

— Так… Одежда у тебя есть. Нормальная. На первое время — хватит! А там… Если хорошо себя покажешь, оденут как Черных…

Седрик хмыкнул:

— Это если хорошо себя покажет! С его замашками только в порт к малфратам подаваться.

Бруно поморщился:

— А нет сейчас тех малфратов! Как Бризо за задницу взяли, да он в бега подался, то и банда его разбрелась. Кому башку срубили, кого — в каменоломни отправили, остальные по округе разбежались.