Стерва. Обольщение (СИ) - Виннер Лера

Глава 20

— Ты теперь считаешь меня падшей женщиной?

Я спросила его немногим позже, когда мы оба смогли чуть-чуть отдышаться, сидя прямо на полу.

Монтейн над чем-то рассмеялся.

— Разумеется. Самой распутной из всех, кого я встречал.

Он не позволил мне ответить, поцеловав глубоко, нежно, и так чувственно, что мне осталось лишь обхватить ладонью его затылок и просто поверить на слово.

Именно это — поверить — оказалось особенно легко.

Барон выглядел расслабленным и счастливым, прикасался ко мне так, будто имел значение каждый мой жест, каждый мой вздох.

Прислонясь к его плечу и закрывая глаза, я знала, что это в самом деле так.

Стань я для него всего лишь случайным эпизодом, он никогда не пошёл бы к герцогу Керну на поклон. Ни к одному из них.

Не помчался бы галопом по ночной дороге, бросив даже плащ, гонимый страхом, что не успеет меня догнать.

Он ведь молчал, всё это время молчал об Удо Керне. Будучи посвящённым в мой сумасбродный план, даже рассказал мне о нём, но ни разу не назвал имени, чтобы не напугать раньше времени. Чтобы я не попыталась свернуть с пути или отговорить его.

На этом фоне даже тела убитых мной людей, уничтоженные им на берегу озера, казались такой малостью. Небольшой, хотя и важной деталью.

Не пытаясь гадать, чем могла заслужить всё это, я думала о глупостях вроде того, что теперь точно могу называть его «своим» в мыслях.

Тем, как всё было в этот раз, оказались до определённой степени потрясены мы оба, но именно теперь, после всего, мне стало по-настоящему легко дышать. С души как будто сняли огромный и тяжёлый камень, и я даже не попыталась возразить, когда Монтейн всё же настоял на позднем ужине.

Спальня, выбранная для нас герцогиней Ханной, оказалась великолепной, а кровать в ней — почти что королевской.

Заявив, что, имея в своём распоряжении прекрасную перину, спать на диване просто глупо, барон потянул меня под одеяло.

Он тоже как будто успокоился, стал мягче, даже его голос стал иным. Проваливаясь в полудрёму на его плече, я подумала, что так, должно быть, и должен выглядеть человек, у которого вдруг открылось второе дыхание. А ещё о том, что если это произошло хоть немного благодаря мне, значит я точно живу не зря.

Непростительно быстро наступившее утро оказалось легкомысленно солнечным.

Приведённое за ночь в безобразное состояние платье стараниями барона выглядело как новое. Надев его, я смущённо и счастливо улыбнулась тому, что губы немного саднило, а на душе было всё так же хорошо.

Вильгельма в комнате не оказалось.

Руководствуясь логикой и здоровой подозрительностью, мне следовало бы испугаться его отсутствия, но, как ни странно, тревоги не было.

Он вполне мог и уйти по каким-то делам.

Мог как минимум искать встречи с герцогиней — им явно было о чем говорить, к тому же они неплохо друг друга понимали.

Я прислушалась к себе, боясь и одновременно надеясь ощутить что-то хотя бы отдалённо похожее на ревность.

Её не было.

Монтейн ничего мне не обещал, не сказал ничего конкретного, но он был со мной настолько же, насколько я была с ним.

Удивительное, волшебное, бесценное чувство.

В дверь дважды негромко постучали, и я бросилась открывать, считая неприличным заставлять горничную, ждать, однако на пороге оказалась Ханна.

— Можно? — она приподняла, демонстрируя мне поднос, который держала в руках, и я поспешила отступить, давая ей дорогу.

— Зачем вы спрашиваете…

— Вот как, уже «вы»? — Ханна хмыкнула, ставя поднос на столик.

Опустевшей ночью посуды на нём не было, значит, и об этом позаботился барон.

Чувствуя себя до крайности неловко, я заправила волосы за ухо.

— Вчера я уже наговорила лишнего.

— Если бы кто-то влез на мою лошадь, я бы начала стрелять, — она пожала плечами и села на диван.

Стараясь подавить неуместный смешок, я уставилась на поднос.

Чайник, две чашки, тарелка с пирожными.

Герцогиня тем временем положила ногу на ногу, и я невольно залюбовалась ею, одновременно убеждаясь в том, что и в этом Вильгельм не солгал. Высокородные девицы избегали подобных поз, считая их едва ли не непристойными, а у крестьянок не хватало ни достоинства, ни изящества для них. Ханна же сидела спокойно и красиво, не вызывающе, но свободно.

Аромат этой свободы и уверенности в себе и завтрашнем дне навек впитался в её кожу и волосы, вплавился во взгляд и улыбку.

«На дороге её называли Чокнутой и боялись как огня».

Она и правда не побоялась бы выстрелить, должно быть.

Меж тем и герцогиня наблюдала за мной.

К каким выводам она пришла, мне оставалось только гадать, и оставалось только надеяться, что Уилу эти умозаключения никак не навредят.

— Знаешь?

Она задала всего один короткий вопрос.

Разумеется, можно было сделать вид, что я не понимаю, о чём речь. Потянуть время в ожидании, что вернётся Монтейн или она сама бросит мне подсказку.

Вместо всего этого я кивнула и, садясь в оставшееся свободным кресло, ответила честно:

— Да.

— Хорошо, — Ханна побарабанила пальцами по подлокотнику, глядя в пространство, и только потом посмотрела на меня. — Потому что меня нет сколько-нибудь приличной версии происходящего для непосвящённой девицы, а эти двое не трудятся её придумать.

Я всё-таки рассмеялась.

Ничего весёлого ни в сложившейся ситуации, ни в этом разговоре не было, но этой единственной фразой она довела все мои страхи почти что до абсурда.

Ханна встала, чтобы налить нам чай, а я постаралась держать спину прямо, чтобы хотя бы тут не ударить в грязь лицом и не опозорить барона своими манерами.

— Удо ничего ему не сделает. Это я могу обещать.

Она вернулась на диван и снова смотрела на меня прямо как будто ждала от меня таких же гарантий, и мне оставалось только малодушно отвести взгляд в сторону окна.

— Он пришёл не воевать. Если бы я знала, что речь идёт о герцоге Керне, никогда не позволила бы ему поехать сюда.

— Ты давно его знаешь?

Она склонила голову набок, с очевидным трудом сдерживая абсолютно искреннее удивление.

Мне пришлось запретить себе трусить.

— Герцогиня…

Я повернулась к ней, сбитая с толку тем, что не могла ответить на этот вопрос.

Как давно я знакома с бароном Монтейном?..

Неделю?

Несколько дней?

Мне на полном серьёзе казалось, что он просто всегда был в моей жизни. А ведь так быстро всё произошло…

Ужасающе, до неприличия быстро.

К счастью, Ханна поморщилась, кажется, вовсе забыв, что о чём-то меня спросила.

— Давай без этого, пожалуйста. И на «ты». Я до сих пор не могу к этому привыкнуть.

Всего каких-нибудь пять минут назад эта женщина представлялась мне почти что божеством, недосягаемым и прекрасным. А сейчас вдруг стала совсем своей.

В таком тоне могли болтать деревенские девочки, сидя на сене тёплой летней ночью.

Или те, кто привык вращаться в самых разных кругах и иметь дело с людьми из любых сословий, не оглядываясь при этом на чины и предрассудки.

Она. Вильгельм.

— Не можешь… — я всё-таки споткнулась на этом обращении. — Привыкнуть быть герцогиней?

Ей ведь и правда должно было быть непросто. Жить, как вольный ветер, лететь куда вздумается, не считаясь при этом ни с законом, ни с нормами приличий, а после — вдруг стать женой настоящего герцога. Ещё и настолько непростого, как Удо Керн.

— Да, — Ханна взяла чашку и кивнула мне на мою приглашая. — Меня всё устраивало так, как оно было, но чёртов Удо настоял на свадьбе. Мне кажется, ему просто нравится сама церемония.

На этот раз мы засмеялись одновременно, и вдруг стало легче.

Две жены герцога Удо умерли, третья сбежала от него к его же старшему брату. Казалось, Ханну тот факт, что она стала четвёртой герцогиней Керн, не смущал ни капли. Если такая женщина полюбила его и верила ему…

Она сделала всего один глоток, а потом поставила чашку.