Чужие интересы. Окталогия (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич

– Для начала давай немного вернёмся в прошлое. Когда ты убил Багрового ужаса… он ничего не оставил после себя?

– Его тело забрали люди Ордена, я и пальцем не прика…

– Ты знаешь, о чём я! – рявкнул командор, остановив меня на полуслове. – Он не мог так просто уйти! А в твоём колдовстве я чувствую схожий «запах». Он знал, что я приду за ним. Он знал, что ему не сбежать, даже если перед этим превратит весь Остров в свой сад ужаса. И он решил, что сможет укрыться в тебе. Вот только я всё равно нашёл его.

Люциус хищно оскалился, и всё человеческое на его лице в миг исчезло. Долю секунды на меня смотрело нечто пугающее до дрожи, пробуждающее глубинные страхи. Передо мной был тот, кого боялись даже высшие демоны.

– Багровый ужас мёртв, – стараясь, чтобы голос предательски не дрогнул, ответил я. – И в его убийстве участвовали десятки служителей Ордена, включая господина Оруса. Он может подтвердить, что я не искал с ним встречи и уж точно не горел желанием с ним сражаться. То, что мой удар был последним – чистая случайность.

– Может и так. Только это уже не важно. Я чувствую в тебе схожую силу, а значит, ты послужишь заменой. Ради бо́льшей цели, ради сохранения этого мира. Может, это тебя хоть немного утешит.

– Игры с артефактами ковена не могут спасти мир. Они лишь быстрее ввергнут всех нас в Бездну!

– Игры? Я не играю, наёмник. А эти артефакты – не игрушки, а инструменты. И я могу сам решать, как мне их использовать.

– А разве этот «инструмент» не принадлежит магистру Протерусу?

– Да, этот вопрос нам ещё предстоит с ним обсудить. Но, думаю, я найду, что ему предложить. У Ордена есть источник того, что так нужно вам, магам. И хоть вы все боитесь сознаваться самим себе в происхождении этих кристаллов, но с такой охотой готовы их получить.

И снова эта страшная полуулыбка, обнажающая белые зубы. И всё, что я мог, это тянуть время, пытаясь найти зацепки, как мне отсюда выбраться.

– Для чего всё это, – я кивнул на раскалённый артефакт. – Когда источник скверны у вас всегда под рукой?

– Ты про запретные земли, что окружают вход в Бездну? Думаешь, Орден не пытался пойти этим простым путём? Мы не глупцы, наёмник. И есть много тех, кого наше королевство готово было принести в жертву ради своего процветания. В тюрьмах и на рудниках хватает всякого сброда. Но не всё так просто. Скверна постепенно выедает всё человеческое. Сначала она сводит своих жертв с ума, затем начинает перестраивать их плоть. Медленно, кирпичик за кирпичиком. И это убивает носителя ещё до того, как он успеет получить способность жить своей новой  жизнью. И чем дальше от врат, тем слабее дыхание, а значит, меньше шансов на положительный исход. Всё, что забредает на окраины запретных земель, погибает или сходит с ума. Но Бездна живёт своей жизнью, она дышит, словно живое существо. Её длинные вдохи могут длиться от нескольких декад до полугода. В эти моменты она плавно отступает с уже занятых её земель, будто приглашая всех желающих вернуться туда. А затем наступает выдох, и грязь стремительно расползается по округе, наказывая всех тех, кто поддался на эту уловку. Это длится совсем недолго, но концентрация возрастает настолько, что в мире тут же прибавляется тварей. Вот только никто не знает когда это произойдёт, и какую часть северных земель затронет на этот раз. После прорыва, разорившего Угрюмую, новых выдохов так и не случилось. И это самое длительное затишье за всю историю.

– Чем дольше вдох, тем сильнее будет выдох.

– Именно! И Орден должен встретить его во всеоружии!

– Выходит, этот артефакт поможет вам восполнить запасы «материала» для трансформации?

– Он может помочь доставить нужные сосуды к вратам, где концентрация скверны всегда высока. Или же он может принести скверну с собой, чтобы выплеснуть её в нужном месте и в нужное время. Но в любом случае, цена за это известна – кристаллы. Пять камней за пару сильных тварей – слишком затратно, не находишь. Но вот ты  – другой случай, и расходы будут оправданны. К тому же у ковена явно есть и другие, более эффективные способы управления скверной. И мы должны их заполучить во что бы то ни стало.

Пять? Он сказал пять камней? Значит, по какой‑то причине он не знает, что Крест потратил лишь половину? Да и «слеза» по‑прежнему у меня с собой, поэтому все его потуги напрасны. Но как командор Ордена может не знать о моей особенности по сопротивлению скверне? Ведь тогда в цитадели Ордена я был вынужден об этом сказать Орусу…

Дверь отворилась и в зал заглянул один из рыцарей.

– Командор, всё готово. Все покинули форт кроме преступников.

– Хорошо. Иди и ты, я присоединюсь совсем скоро.

– Уж не про моих ли людей вы так говорите? – спросил я, мысленно отметив, что они хотя бы живы.

Но на вопрос никто не ответил. Рыцарь прикрыл дверь, и я вновь остался наедине с Люциусом, который даже с некоторым сожалением смотрел на меня.

– Возможно, сложись обстоятельства иначе, мы бы стали союзниками. Но цель, что движет мной, выше нас обоих. У меня нет права поступить иначе.

– Прекрасная отговорка для всей той грязи, которой занимается Орден и его командор. Вот только своими благими намерениями вы самолично вымостили дорогу в Бездну. И скоро она придёт за всеми вами. А тебя, Люциус, она заберёт первым. Она уже  протянула к тебе свои руки и тащит тебя в пучину безумия.

– Если такова цена, то я готов.

– Да пошёл ты на… – закончить я не успел, так как остатки кристаллической пыли истаяли, и раскалённая докрасна клеть начала отдавать всю поглощённую ею энергию обратно. Всё пространство подёрнулось рябью, и будто бы даже сам воздух загустел. От концентрации силы стало труднее дышать, а кандалы на моих руках начали раскаляться, буквально выжигая кожу на моих запястьях. Я закричал, не в силах молча переносить такую боль. А Люциус всё смотрел. И ждал.

Когда сарай взлетел на воздух я уже ничего кроме боли не замечал. Даже когда ошмётки досок со всех сторон врезались в решётку моей переносной камеры, я всё ещё боролся с собственным сознанием, которое упорно отказывалось мыслить рационально. Земля под ногами тронулась, и я потерял равновесие. Клетку стремительно потащило в сторону, а вместе с ней и меня. Несколько обвалившихся с крыши досок проскочили между прутьев и острыми краями норовили пропороть моё тело или выколоть глаз. Но я отделался ушибами и порезами. Ладно хоть не раздетый был, а в своей броне.

Движение прекратилось также быстро, как и началось. Жжение, раздирающее мои запястья, понемногу ослабевало. Разум начал превалировать над болевым синдромом, и я наконец смог осмотреться. Да что тут произошло⁈

Сарая больше не существовало, но на том месте, где он когда‑то был, среди обломанных досок и балок по‑прежнему возвышалась фигура командора Люциуса. И на нём не было ни царапины. Артефакт, запасающий скверну, никуда не делся. Он всё также был поблизости, болтался примотанный к прутьям клетки для тварей, но больше не излучал ни энергии, ни скверны. В него тонкой струйкой вливалась сила одного из трёх стоящих рядом со мной магов. И это был Протерус.

Двух остальных я не знал. Хотя… Тот, что был слева, скорее всего, магистр Шад из Греша. Его я однажды видел на поле боя, хоть и находился тогда не слишком близко. Но всё равно, очень похож. А вот третий…

– Ну надо же. И чем я обязан визиту самого Императора? – в громогласных словах командора было вдоволь и сарказма, и злобы. Но не было в них страха.

– Другие боятся винить тебя, Люциус, – ответил мужчина средних лет, одетый в дорогой дорожный костюм с тонким, почти невесомым плащом на плечах. Светлые кудрявые волосы, зелёные глаза и греческий нос. Без изъянов и недостатков. Словно ахейский герой, сошедший со страниц Илиады.

– Так значит, вы собрались здесь, чтобы судить меня? И кто же дал вам такое право?

– Ты знаешь условия не хуже других. Я обещал, что не отправлю свои легионы в чужие земли, если все остальные правители поддержат новый порядок. И тогда согласились все, кроме северян. Теперь Фельс – часть Империи, и он тоже подчиняется правилам, которые и отличают нас от варварских королевств по ту сторону Барьера. Мне давно известно, что Орден играет с опасными вещами, но я закрывал на это глаза. Однако, видимо, осознав, что в твоей собственной стране уже не осталось никого, кто мог бы бросить тебе вызов, ты перешёл всякую грань.