Чужие интересы. Окталогия (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич

Люциус в ответ не торопился приветствовать своего лучшего воина. Вместо этого он обвёл взглядом нас обоих, а затем и мёртвого демона. Мне показалось, что уголки его губ дёрнулись при виде рогатой головы, но сказал он другое.

– Расскажешь позже, – обратился он к моему спутнику. – Куда важнее сейчас послушать нашего героя, сразившего Багрового ужаса.

– Господин Люциус, большая честь. Но вы преувеличиваете. Я лишь защищал свою жизнь, ни о каком геройстве речи даже не шло.

– Тогда ответь мне на один единственный вопрос. Что ты обнаружил у входа в Бездну?

– Храм забытых богов с истончившейся кромкой, через которую скверна проникает в наш мир.

– Это всё? – его взгляд пронзал меня, давил невысказанной угрозой. – Ты ничего больше не выяснил? Например, как прикрыть эту щель, или, наоборот… впустить в мир ещё больше потусторонней силы?

Странные вопросы, будто остальное командор и так уже знает. Наверное, это выглядело вызывающе, но я куда внимательней присмотрелся к его глазам. Искал в них ответ на мучающий меня вопрос. И я его нашёл.

Он был там. Видел всё своими глазами. Но никому об этом никогда не говорил.

Что ж, кажется, Бес был прав. Зайдя так далеко, командор Ордена перестал бояться скверны, ибо Бездна уже не видит в нём чужака. А ещё он смог войти в храм.

– Я ничего больше не узнал, – ответил я. – Остальное господин Протерус сможет выяснить самостоятельно. Я составлю подробную карту и передам ему. Возможно, он лично захочет изучить это место.

– Думаю, будет лучше, если выяснится, что вы ничего там не нашли, – вдруг огорошил меня Люциус. – Ориентиры оказались ложными и привели вас в ловушку, из‑за которой вы потеряли слишком много времени. Так много, что для одного из вас процесс уже стал необратим.

Я активировал «щиты», разогнался «приливом» и был готов подороже продать свою жизнь. Но бой вышел скоротечным. Двое рыцарей напали одновременно, отсекая все пути для отступления. В несколько ударов они лишили меня защиты, а мои выпады просто проигнорировали, позволяя их артефактной броне принять урон на себя. «Вспышка» оказалась неожиданностью для обоих противников, но вот подействовала только на Креста. Тот на секунду зажмурился, потеряв меня из поля зрения. Люциус же, хоть и прикрыл глаза, но будто бы и не заметил временной потери одного из органов чувств. Он всё также уверенно продолжал меня теснить, и объяснить тот факт, что я ещё жив, я мог лишь тем, что он хочет взять меня живым.

В итоге мы ударили одновременно. Его меч, не заметив сопротивление моего защитного артефакта, пронзил мне ключицу, взорвавшись в этом месте острой болью, а мой «бич скверны» обжог его броню в районе шеи и лишь самым своим концом всё же достал до открытого участка плоти. С каким‑то обречённым удовлетворением я видел, как кожу на щеке Люциуса прожгло насквозь, оголив прячущиеся за ней зубы. Впрочем, времени на любование мне не оставили, меч капитана пронзил меня со спины, сделав симметричное отверстие, а удар по голове лишил последних сил на сопротивление.

Уже затухающим сознанием я успел уловить последний приказ командора:

– Обработайте его раны алхимией. Мы должны доставить его живым. И поторапливайтесь, времени почти не осталось.

Глава 19

Пробуждение было полно боли. Настолько, что страшно захотелось попросить кого‑то ещё раз стукнуть по уже однажды пострадавшей голове, чтобы вновь нырнуть в спасительное забытье. Но всё же я нашёл в себе силы, чтобы, наоборот, шаг за шагом разгонять этот заволакивающий разум туман. Наконец, я открыл глаза, чтобы осмотреться.

Больше всего это походило на клетку. Самую обычную, с грубыми металлическими прутьями и широкой дверцей с навесным замком. Вроде я даже видел такую. Их устанавливали в аванпостах, чтобы удерживать подраненных тварей, прежде чем алхимик примется извлекать из них всё ценное. Так сказать, ради свежести продукта. Выходит, таким продуктом теперь стал я сам?

В просторном сарае, сколоченном как попало и с одной единственной покосившейся дверью, были и другие аналогичные конструкции из толстых прутьев, но все они были пусты. Никого из моего отряда поблизости тоже не было. Значит, если они живы, то их удерживают где‑то ещё. Но разве не глупо оставлять хоть и раненного, но всё‑таки одарённого пленника наедине с собой? Мои руки были скованы кандалами, которые цепью крепились к прутьям над головой. Но и это не должно меня остановить.

– «Лучше не стоит», – раздался голос в голове. – «Будет больно».

Боль – это не страшно, она и так была со мной. Оставленные рыцарскими мечами раны до сих пор мучительно ныли и пульсировали, заставляя организм бороться с тошнотой. Но главное, что это не мешало мне колдовать. Если хорошенько прицелиться и ударить «молотом» по натянутым звеньям цепи, то она может и не выдержать. Я попробовал извлечь силу из источника и отправить её куда нужно, но запястья тут же обожгло нестерпимым огнём. Вся энергия просто сгорела, раскалив браслеты из этого странного чёрного металла. Кажется, из такого же были сделаны оковы и цепи, закреплённые на стенах боковых комнат в храме забытых богов. И это наталкивало на определённые мысли. Одарённые пленники – прекрасный источник энергии для открытия Моста. Возможно, и та клеть, ограждающая от скверны, тоже изготовлена из того же самого материала. А ещё точно таким же чёрным цветом отливал стержень, запирающий разлом в Бездну.

– «Я же предупреждал, будет больно.»

– «А кроме предупреждений есть ещё полезная информация?»

– «Тебя обыскали. Но забрали не всё.»

О чём говорит Бес догадаться было несложно. Я чувствовал «слёзы», оставшиеся в потайном кармане. Но если бы обыскивали тщательно, то точно бы их не пропустили. Значит ли, что это было сделано намеренно? Или же, заперев меня в эти браслеты, тюремщик посчитал меня более неопасным?

На поиски ответа мне времени не дали. Дверь открылась, и внутрь вошёл Люциус. Он по‑прежнему удерживал шлем в руке, и я мог видеть его лицо. Рана на его щеке уже полностью затянулась, оставив на этом месте лишь багровеющий шрам.

– Знаешь, это даже как‑то символично, – неожиданно и без приветствия начал он разговор. – Незаживающий след на левой щеке мне когда‑то оставил Багровый ужас. А теперь у меня появился такой же и на правой, оставленный его убийцей.

– Обратись к хорошему лекарю, он сможет помочь.

– Нет, эти следы не вывести ни магией, ни алхимией. Они останутся со мной до конца жизни, как напоминания о смертности всего живого. Можешь даже гордиться этим. Хотя, наверное, вместо гордости тебя сейчас переполняет злоба и ненависть. Но лучше бы тебе смириться и принять свою участь. Ты заражен скверной, и у Ордена просто не остаётся выбора, кроме как прекратить твои страдания. Особенно после того, что ты учинил со своими собственными соратниками.

– Что‑то я не чувствую, чтобы со мной было что‑то не так. Да и свой отряд я не видел с тех самых пор, как отправил их в этот форпост.

– Ну, может, я немного забегаю вперёд.

Командор достал артефакт‑клеть, в которой догорали последние крохи от жертвенного камня, и поместил его прямо передо мной, узлом обернув цепь вокруг пары прутьев решётки.

– Интересно, знает ли Протерус, что на самом деле у этой вещицы совершенно другое назначение? Её способность ограждать человека от скверны лишь побочный эффект. Ведь на самом деле, забирая скверну из пространства, она накапливает её и удерживает в себе. Пока не настанет время её освободить.

– Неужто командор Ордена решил бросить вызов всему миру ради того, чтобы сейчас применить этот артефакт на мне? Не слишком ли высокая цена?

– Цена велика, – согласился командор. – Но я, надеюсь, что её не придётся платить. Расскажи мне всё, что ты знаешь, и возможно, уйдёшь отсюда человеком.

– Я же уже рассказал, что видел там, в храме забытых богов. Если требуются подробности, то готов поведать и их.