Я не умею прощать (СИ) - Стова Нийа

Незнакомые руны, увы, не торопились делиться секретами. Я легонько водила ладонью по нестройной шеренге разномастных кожаных обложек, пока не наткнулась на холодный металл переплёта совсем неприметной стопки листов. Странно. Потянула затёртый частыми касаниями край. Раздался тихий щелчок, и тяжеленный стеллаж отодвинулся в сторону.

Непроглядная темень потайного хода пахнула в лицо затхлой сыростью и страхом. Мирно спящий кошат вдруг встрепенулся и, громко шлёпая лапами, с довольным урчанием шмыгнул в темноту. А я в попытке затормозить бестолкового обжору, не думая, ринулась за ним.

— Ойо, куда тебя понесло, бестолочь? — снова щелчок, и ловушка захлопнулась.

Жуткий мрак обступил, сгустился со всех сторон. Он что-то шептал и тянул ко мне мохнатые лапы. Боясь упасть, я осторожно вытянула руку. Что-то хрустнуло, и кисть провалилась в липкую слизь. Я запалила во второй ладони зеленоватый пульсар, слабый, но света было достаточно, чтоб судорожно поперхнуться воздухом.

Узкий тоннель, поросший влажным сероватым мхом, перекрывала полуистлевшая туша паука. Меня угораздило продавить тонкий хитиновый слой защитных пластин огромного брюха. И сейчас полусгнившее содержимое трупа зловонным ручьём вытекало наружу, источая нестерпимую вонь.

Порывисто отпрянула назад. В неверном зелёном свете лихорадочно зашарила по стене входа в попытке отыскать скрытый механизм открывания ловушки. На каменном монолите не обнаружилось ни единой выпуклости или трещины. Значит, мне — только вперёд.

Мысленный импульс активировал доспех. Прохладный менакин поверх одежды из тонкой кожи укрыл надёжной бронёй. Бестолковый кошат нигде не крутился поблизости. А это значит, он нашёл отсюда выход, что следует сделать и мне. Ударила ногой по мёртвой конечности арахнида, расчищая себе проход. Полый панцирь с противным хрустом треснул, осыпался неровными кусками, и я решительно двинулась вперёд.

Вопреки расхожим представлениям, дроу не жили с пауками бок о бок. Считалось, что арахниды становятся вместилищем душ погибших на алтаре Темнейшей. И принесённые в жертву опальной богине даже после собственной смерти продолжают служить Ллос в качестве её восьмилапых слуг или воинов. Великое божество тёмных эльфов утратило возможность направлять освобождённые души к Источнику, но продолжало питаться энергией смерти. И потому жрицы Великой Паучьей Королевы исправно поставляли новые жертвы к подножию чёрного монолита.

Паук считался священным животным. Убить его — великий грех. И если плотоядный арахнид нападал на дроу, необходимо было принять участь покорной жертвы, добровольно становясь едой восьмилапого чудовища. С божественной волей не спорят.

Приручать пауков не пытались. Но находились сумасшедшие смельчаки, которые приманивали вкусной пищей самок, готовых обзавестись кладкой, и обеспечивали им уединённое место в собственном доме. Появившееся потомство привыкало к запаху постоянных владельцев жилища и никогда на них не нападало. А вот любого чужака ждала незавидная участь: плотоядные пауки привыкали охотиться только в пределах замкнутой территории.

Мне «посчастливилось» наткнуться на место старой паучьей кладки. Новорождённый молодняк поначалу питался телом обессилевшей матери. И, судя по состоянию трупа, восьмилапые монстры успели достичь своей зрелости.

В недрах замка бродит около десятка оголодавших убийц. Что за ненормальный решил обзавестись подобной стражей?! И если я попадусь кому-то из них, меня ждёт настоящая кровавая бойня: ничьим обедом становиться я не собиралась.

Невнятные звуки, пощёлкивание и шорох заставляли меня ускорять шаг, не оглядываясь по сторонам. Стоит мне выйти в более обитаемую часть замка, мой запах смешается с другими, и я перестану быть лакомым кусочком для обитателей зловещих потайных ходов.

Чуть не поседела от громкого «урк» и подбадривающего тычка в голень.

— Ойо! Ты не кошат, собака ты злая! — выругалась в сердцах.

Ящер, как ни в чём не бывало, лупал довольными сытыми глазами. Он и здесь умудрился перехватить что-то вкусное, и мне совсем не хотелось знать, чем или кем именно перекусил. У меня появилась компания, но веселее от этого не стало. Впереди маячила глухая стена.

— Ну и что нам теперь делать? Как выходить?

Хитрая морда снисходительно посмотрела на недалёкую спутницу, отошла в сторонку и многозначительно потопталась на еле заметном выступе в полу тоннеля. Я придавила ногой выступающий камень. Щелчок — стена чуть отошла в сторону, открывая спасительный выход. Кошат шмыгнул в щель, а мне пришлось чуть надавить плечом, освобождая для себя достаточно места.

Я оказалась в глубокой нише, наглухо закрытой гобеленом. Сквозь тонкие зазоры между стеной и тканью просвечивало сияние вездесущего синего мха, слышались быстрые шаги и отдалённые голоса. Слава богам, я в безопасности!

Деактивировала кай’ол: если я на половине какой-нибудь знатной особы, то мой доспех воспримут знаком недовольства или агрессии. К этому я совсем не стремилась. Поскорей бы найти провожатого и оказаться в своих покоях, собраться с мыслями и решить, как действовать дальше. Каким хитрым способом избежать притязаний Хангбринн и что делать со вторым наложником, оказавшимся ушлой меркантильной сволочью.

Длинный широкий коридор показался смутно знакомым, кажется, я бывала здесь раньше. Из-за поворота приближался звук чёткой поступи стражи: охрану меняли три раза в сутки. Я могу взять в сопровождение любого. Помочь ноамат каждый сочтёт за честь.

— Досточтимая ноамат, — вояки дружно рухнули на колено, едва меня заметив, опустили головы в традиционном поклоне.

— Мне нужен сопровождающий, — высокомерно и холодно озвучила требовательную просьбу, — остальных — не задерживаю.

Одна склонённая голова чуть дёрнулась в сторону. Патруль быстро поднялся и, следуя молчаливому приказу, удалился, печатая шаг.

— Чем могу быть полезен досточтимой? — знакомый голос неприятно резанул слух. По затылку пробежал холодок дурного предчувствия. Тяжёлый взгляд ручного менталиста Хангбринн без страха уставился мне в лицо.

Струсить и отступить? Глупо. Хищнику нельзя показывать, что ты его боишься. Я надменно приподняла бровь, выражая явное недовольство балансирующим на грани дозволенного мужским поведением. Ул’харук послушно отвёл глаза.

— Мне необходимо попасть в свои покои. И как можно быстрее.

— Я проведу кратчайшим путём, — покладисто ответил дроу и поднялся, возвышаясь надо мной на целую голову. — Досточтимая ноамат может полностью мне довериться.

«Лучше бы мы отправились самыми людными переходами», — успела подумать я, прежде чем свернуть в мрачноватое и более узкое ответвление основного коридора.

Менталист обернулся, словно почувствовал моё замешательство. Широкая, безобидная улыбка осветила его лицо, и в этот момент он показался мне безумно привлекательным. «Он же просто хочет помочь», — сквозь смутную боль в висках промелькнула странная, будто извне навязанная мысль. И я послушно шагнула следом за своим провожатым, который скромно спросив разрешения, завёл вежливую беседу ни о чём, развлекая подопечную ненавязчивой болтовнёй.

«Не посмеет же он напасть ещё раз, тем более на виду у всех. В месте, где в любой момент может оказаться достаточно свидетелей благородной крови», — успокаивала я саму себя, борясь с усиливающейся мигренью.

Коридор становился темнее и уже. Звуки живой суеты незасыпающего замка остались далеко за нашими спинами. Волнами накатывало странное спокойствие, но никакого воздействия на сознание я не ощущала.

— Скоро будем на месте, — обезоруживающе заулыбался ул’харук, — досточтимая ноамат опрометчиво решила, что сильный воин и маг может быть для неё опасен, — озвучил он мои недавние мысли.

Он так легко меня читает? Щиты целы. Я ещё раз проверила свою ментальную защиту. Как вдруг затылок прострелил высоковольтный разряд, и в глазах помутилось.

Я остановилась, с трудом удерживаясь на ногах. Раскалённый обруч невыносимо туго сжал виски.