Я не умею прощать (СИ) - Стова Нийа

Столько лет минуло, я и не надеялся застать наставника в живых. Брайрахх, старый хитрец, по-прежнему обитал в своём пыльном логове. Он всегда искусно выплетал тонкую сеть нужных ему совпадений, не покидая своей берлоги. Смог и сейчас до меня дотянуться через новую гордость самой илхарэсс.

Моя ноамат. Она далеко не глупа, поэтому не стоило надеяться, что не увидит подвоха в настойчивой просьбе смотрителя. И потому не нужно было оставлять её одну надолго, хоть и зудела в мозгу сотня вопросов, на которые мог ответить только старик.

Впервые стало физически плохо от страха. От понимания, куда пропала моя госпожа. Я знал теневые ходы как свои пять пальцев, и боялся лишь одного — не успеть. Не думая, я бросился за ней. Плевать, что без магии слаб, плевать, что безоружен: крепкий осколок паучьего панциря стал заменой кинжала. Она не выстоит против хав`йаров [50]. Вечно голодная восьмилапая стража не знает пощады, и нам с ней сказочно повезло выйти целыми из скрытого лабиринта. Но я был просто раздавлен тем, что увидел в пустом коридоре.

Стоило пройти незамеченным. Подобные сцены не редкость и в более людных местах. Жаль бедолагу: пришлось ублажать похотливую самку на глазах у возможных свидетелей. Или он заарканил удачу, наметив попасть в ближний круг. Я поспешил тихо исчезнуть. И я бы ушёл, но вдруг что-то резко толкнуло в грудь — обернись!

Выбирать — священное право женщин. Непреложный, неоспоримый закон. Я послушно опустился на колени. Место наложника у тела госпожи.

Моя хозяйка использовала самый надёжный способ обезопасить себя от сильного мага, ручной зверушки Хангбринн. Моя умная ноамат, в твоём ближнем кругу он намного полезней меня.

Просто смириться. Глупо было рассчитывать стать для неё особенным. Невыносимо бил по ушам мужской похотливый рык. Ревность — это смертельно больно.

Темноволосая слабо увернулась от настойчивых ласк: бледное, как мел, лицо, слёзы в глазах, носом шла тёмная кровь.

Тварь! Больной ублюдок!!! Вырвать его поганый отросток и тут же заставить сожрать!

Глава 15

Насильно. Скот отважился сделать это насильно!

Ярость отравой прыснула в вены. «Убей!» — долбило в висках.

Осколок паучьего панциря, как в мягкое масло, вошёл между лопаток. И пока ублюдок захлёбывался своей вонючей кровью, я подхватил хрупкое тело и бережно прижал его к груди. Назад! Успеть в свои покои, пока патруль не обнаружил труп. Мне некогда было разбираться, какое место занял менталист в окружении Младшей Матери Дома, какими проблемами обернётся столь импульсивный поступок. Моей ноамат было плохо.

Клятые ограничители! Сбрендившая психопатка илхарэсс! Я сейчас бесполезней младенца, иначе заметил бы ментальный щуп, что прицепили к темноволосой.

Нащупать брешь в щитах нестабильного мага не самая сложная задача. Незаметно закрепиться в сознании и в нужный момент продавить, смять чужую волю в угоду своим желаниям. Такое часто практиковалось. Не смог защититься — твои проблемы. Но провернуть такое с ноамат! Хангбринн потеряла всякую осторожность. Проступок, достойный серьёзного наказания. Но предъявить сестрёнке нечего: хозяин ментальной ловушки мёртв, а моя драгоценная ноша рискует лишиться рассудка.

— Будь со мной. Не закрывай глаза… — твердил я как заведённый, боясь одного — не успеть. Прошу, Ваэрон, лишь немного удачи! Ты знаешь, я отплачу!

Вода — удачный проводник. Горячая, чтобы согреть окоченевшее тело. Впервые сопляк меня не раздражает, пытается кстати помочь.

Медленно, маленькими шажками…

Найти и обезвредить щуп, пока не стало слишком поздно. Пусть на это уйдут все мои силы…

Лишь бы не навредить…

Справился, пожри меня топь! Опять получил истощение, но справился. Ленивые мысли путаются, тело треплет как в лихорадке, но я заслужил её благодарность. И это становится странным, почему каждый раз ищу её одобрения? Пусть не в словах, в лёгком кивке или чуть потеплевшем взгляде. Пусть хотя бы не гонит, не убегает сама. Но нет! Заледенела, отгородилась, отослала, позвала сопляка.

Плевать! Пнул вышитую подушку и медленно огляделся. Всё завалено барахлом, к которому темноволосая равнодушна. Я для неё как предмет интерьера, удобный, полезный, как этот вот стул. Если сломается, легко заменить или вовсе без него обойтись. Щепки брызнули в стороны. Разве горюют о сломанной мебели? Но мне на всё наплевать! И я абсолютно спокоен! Очнулся, когда пол укрывал ровный слой черепков и обломков. Проклятье!

Мелкий поганец явился. Пусть только начнёт причитать, что я что-то испортил. Но он промолчал, шмыгнул напуганной мышью. Что-то случилось…

— Что ты ищешь? Ей плохо? — тощая спина вздрогнула, но мальчишка не обернулся. Переворачивая вверх дном им же самим заполненную гардеробную, лихорадочно шарил в углах и на полках.

— Кшардах, — сквозь зубы ругался пацан, — ну где же она? Мрай, — обернулся, равнодушно мазнув взглядом по моим сбитым в кровь кулакам, — ты не видел..? Конечно, не видел… Откуда? Я же сам её прятал… Боги, ну где же она? — в непритворном отчаянии схватился за голову.

— Яснее. Что потерял?

— Небольшая фляга. Металлическая, покрытая рунами…

— Твоя? — давно хотел узнать, кому и зачем понадобилась эта гадость. Да ещё в количестве, способном завалить стадо таттонов.

— Нет… Да… Ты её видел? — бросился в раскуроченную гостиную. — Где она?

— Я перепрятал. Яды не хранят вперемешку с одеждой.

— Это не яд. Госпожа… ей это нужно. Сейчас, — схватил меня за руку.

— Она решила тебя отравить? — весьма было бы кстати. Я не спеша отправился к потайной нише, куда убрал подозрительный сосуд. — Ты быстро рассказываешь, для чего понадобилась эта отрава. Или ничего не получишь.

— Мрай, ты не понимаешь, верни, — мальчишка безуспешно попытался вырвать флягу. Я сжал тонкую шею и зло зашипел в круглые от страха глаза:

— Кому ты это собрался давать, говори! — сильнее сомкнул на горле пальцы.

— Госпожа… Ей плохо… приступ… — захрипел поганец, вырываясь. — Я должен ей дать…

Ах, ты тварь! Я её еле вытащил, а ты хочешь добить?!

Я и не пытался рассчитывать силу. Врезал, куда пришлось, но хитрая мразь не сдавалась.

— Я не могу всего рассказать! Отдай! Ты не понимаешь, что делаешь! — канючил гадёныш, согнувшись.

— Что здесь происходит? — прозвучало тихое от двери.

Мы оба повернулись на звук. Ей было, действительно, плохо, и могло стать ещё хуже, если бы я не успел.

— Ничего неожиданного. Твой драгоценный сопляк тебя просто травит. Госпожа, — как вовремя. Теперь пусть узнает, кого пригрела в собственной постели. Но она, проследив за льющейся жидкостью, просто тихо прикрыла дверь.

Глухой звук падения заставил быстро сорваться с места. Ноамат лежала на полу. Тонкое тело выкручивали судороги. Я придержал ей руки и ноги, чтобы она себя не калечила. Осторожно перенёс на кровать. Убрал от лица спутанные волосы, мельком отметив залитые чернотой глаза.

— Почему не делаешь то, зачем она тебя держит? — зарычал в сердцах в сторону застывшего столбом поганца.

Мне не нужно было объяснять, что происходит. Я прекрасно помню, как бунтует дарованная Темнейшей сила. Я пережил эти приступы много раз. Вернее, чудом выживал после каждого. Бешеная сука, которой меня подарила мать, любила доводить себя до края. И тогда приходилось особенно туго.

— Почему вместо этого ты её травишь? — стёр пальцами кровь с прокушенных бледных губ.

Я ни разу не видел мальчишку побитым или униженным. Не замечал следов от плетей или пут. И особенно бесился от того, каким довольным он выходил из спальни ноамат, когда подолгу в ней оставался. Что-то не сходится…

— Я не знал, что содержимое фляги токсично, — Нит рухнул на колени у постели и уткнулся лицом в ладони. — Госпожа говорила, что это лекарство ей помогает. Показала, какая доза нужна, если случается приступ. Эликсир готовил лекарь в махтэри. Он лично его передал. Мне не доверял. И теперь я не знаю, что делать, — опустил руки, уставившись на меня полными слёз глазами. Сопляк!