Потерянная душа (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

— Тебя мама учила готовить? — поинтересовалась она.

— Отец. — Ярослав усмехнулся, увидев, как гостья удивленно округлила глаза. — Он считал, что настоящий мужчина должен уметь прокормить себя и без женских кудахтаний.

— Мило, — побормотала Настасья, а потом не удержалась от неправильного вопроса, хотя прекрасно понимала, что неуклюжим медведем лезет на запретную территорию: — Почему ты не приезжал сюда после их смерти?

— Почему? — Ярослав вздохнул и пожал плечами: — Хотя и я финансовый директор модного холдинга, но в глубине души остаюсь немодным и даже сентиментальным человеком.

— Ты сентиментален? — У девушки вырвался издевательский смешок. Ей думалось, что жестяная банка была чувствительнее закоренелого бабника.

— Родители никогда не одобряли ни моего образа жизни, ни моих романов. Для них семейные ценности стояли выше материального, а я не был хорошим сыном, — вдруг признался Павлов. — Как-то мы поссорились, слово за слово, отец заявил, чтобы я возвращался в его дом только с той женщиной, которая сможет вылечить мою голову. Подозреваю, он очень хотел понянчить внуков. Через пару дней после скандала родители погибли. Мы так и не успели помириться. Уже пять лет прошло…

— А потом появилась я, и тебе пришлось нарушить зарок? — ошарашенная Настя не посмела иронизировать о том, что Ярослав действительно вел себя, как сентиментальный старик.

— Нет, Настя. — Мужчина бросил на нее насмешливый взгляд. — А потом появилась ты, и я влюбился, как школьник.

С разноцветной коробкой в руках Катерина вошла в квартиру младшей сестры. После погрома, устроенного руками хозяйки, жилище выглядело необжитым и пустым. В комнатах гуляло эхо, и гулкая тишина усиливала любой шаг. Удивительно, но, даже потеряв память, Настя повторяла прошлые ошибки — точно бы ее подсознание запрограммировали на саморазрушение.

Катя бросила на столешницу бара ключи от машины и поставила коробку, где взрослая девушка, словно подросток, бережно хранила сокровища: фотографии первой и единственной любви, его подарки, какие-то бессмысленные безделушки, красивые вещицы, напоминавшие об их встречах. Этот девичий тайник женщина втихомолку унесла из квартиры в тот день, когда сестра впервые после комы заговорила о своем бывшем возлюбленном. Настя начинала вспоминать прошлое.

Она долго жила точно бы в вакууме, погруженная в музыку, и поздно проснулась для чувств. До появления недалекого красивого мальчика младшая сестра, вероятно, не догадывалась или не задумывалась, что существует другой, чувственный, мир, полный необычайных открытий. Она влюбилась одним махом, с первого взгляда, не задумываясь, кинулась в чувство. Настя срывалась, словно подросток, отказывающий делать уроки в угоду дворовым приятелям — убегала среди ночи, атаковала звонками, рыдала в подушку, пила успокоительные. Ей хотелось приковать к себе самовлюбленного мотылька.

Катерина должна была вмешаться — детей нужно наказывать, чтобы образумить. Женщина не могла рисковать всем, что так тщательно и скрупулезно выстраивала долгие годы, ради какого-то случайно прибившегося в их гавань быстроходного катерка.

Она просто не учла, что поздняя любовь эгоистична и гибельна. Такое чувство изъедает изнутри, оставляя после себя выжженную пустошь. Настя не могла жить с холодным сердцем, не могла петь, есть, дышать. Жаль, что Катя не поняла этого сразу. Возможно, если бы девочка обжигалась и раньше, то ее первый страстный роман не закончился трагедией?

Катерина отчаянно страшилась момента, когда ее певица напишет в свою тетрадь «воспоминаний» мужское имя Даниил. Женщина боялась, что, как и в тот ужасный вечер, Настя разгромит квартиру и укажет старшей наставнице на дверь.

Квартира разгромлена, прошлые грехи исповеданы. Теперь бояться стало нечего. Вместе с болезнью к ее маленькой сестре пришло умение прощать.

— Настя, я пришла! — крикнула гостья, но ответом ей послужила тишина. Настасьи не было дома.

Она набрала номер подопечной, но тот оказался вне зоны доступа.

— Опять? — простонала Катя. Ее обуяло подозрение, что расстроенная последними событиями певица не стала решать проблемы с продюсерским центром, а кинулась в бега.

Подумав, женщина набрала номер соседа-журналиста, но и тот оказался отключенным.

— Превосходно! — буркнула она. — И ты туда же!

Похоже, голубки совершили коллективный побег. Катерина хотела верить, что, несмотря на дурную репутацию, Ярослав Палов — ответственный человек. В конце концов, финансовый директор крупного журнала не может вести себя точно взбесившийся подросток, ослепленный бушующими гормонами! Похоже, она была о нем лучше мнения, чем стоило!

Надеясь на какое-либо объяснение со стороны сестры, Катерина проверила автоответчик. И действительно коротеньким сообщением младшая сестра объявила, что решила устроить пир во время чумы и насладиться коротким отпуском.

— Поганка! — буркнула личная помощница, вдруг осознавая, что теперь ей самой придется разбираться с журналистами, статьями и грязными слухами в таблоидах.

Но на автоответчике хранилось еще одно послание, оставленное секретарем Артемия только сегодня утром. Девушка просила срочно ей перезвонить, по какому-то крайне важному делу.

Удивившись, Катерина набрала номер офиса. В трубке послышалась трель из длинных гудков. Теряющая терпение женщина вдруг представила, как помощница продюсера с недоуменным видом водит пальцем над мигающими кнопочками коммуникатора и считалочкой выбирает, на какой звонок ей принять первым.

Наконец, когда Катя решила отключиться, дамочка на другом конце провода пожелала ответить:

— Я вас слушаю, — прозвучал манерный голос.

— Это Екатерина Соловей, — ответила та. — Вы просили перезвонить.

— Ох, какое счастье! — вдруг бухнула собеседница, и отчего-то представилось, что зажав плечом трубку, она захлопала в ладоши. С чего бы ей так радоваться звонку?

— Что-то случилось?— Случилось страшное! — затарахтела секретарша. — Я по ошибке отправила Анастасии копию нового диска, пришедшего из студии. Ну, понимаете, я не специально перепутала — тут столько почты, просто мрак…

— И что? — перебила Катерина поток стенаний.

— Отправьте мне его обратно, так чтобы никто не узнал.

— Что еще за диск? — недоуменно пробормотала женщина себе под нос.

Из-за того что журнальный столик был уничтожен в ночном погроме, полученную корреспонденцию хозяйка дома складывала на стойку бара. Катерина перерыла накопившуюся стопку. Пухлый синий конверт с диском лежал между писем с неоплаченными счетами.

— Эй, вы еще там? — позвала в трубку секретарша, и от непозволительной фамильярности Катя скрипнула зубами.

— Я нашла ваш конверт.

— Отлично! Прямо сейчас я пришлю курьера, — объявила собеседница. Секундой позже в динамике раздался грохот положенной трубки и тишина.

— И откуда такие берутся? — проворчала недовольно Катерина, недовольно откладывая мобильник.

Покрутив пакет в руках, женщина его вскрыла. Внутри между двумя слоями пузырчатой пленки лежала коробка с диском. Она вытряхнула содержимое и оцепенела, отказываясь верить собственным глазам. Судя по всему, Катерина обнаружила именно тот диск, о появлении которого всего несколько дней назад она переругалась с продюсером. Выходило, что записали его еще до того, как Настасья потеряла сознание перед тысячной толпой.

— Своими руками рушит карьеру, говоришь? — со злостью процедила она, чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из горла.

И как она могла быть такой слепой, глухой и узколобой?!

Схватив со стойки ключи от автомобиля, женщина опрометью бросилась вон из квартиры. В горячке она не заметила, как спустилась в подземный гараж. Громко стуча каблуками, Катерина направилась к своему внедорожнику, припаркованному рядом с кабриолетом сестры. Мимоходом она нажала на кнопку сигнализации, чтобы разблокировать замки, и с удивлением обнаружила, что вместо ее безопасного великана пискнула и подмигнула фарами крошечная канареечная букашка, принадлежавшая Настасье. В спешке Катерина перепутала ключи, но возвращаться уже не стала.