Забираю вас себе! (СИ) - Солнечная Тина

Я рассматривала его открыто. Хотела понять, кто он такой. Что в нём есть кроме тела и этих обжигающе-карих глаз.

Он заметил мой взгляд, повернулся к полке с орудиями и негромко спросил:

— Хотите, чтобы следы остались? Или предпочитаете, чтобы всё прошло… мягко?

Я замерла на миг. Вспомнила Талмера. Его плечи. Его взгляд. Пожала губы.

— Покажи спину, — попросила я.

Он послушно развернулся. И я подошла ближе.

Шрамы. Глубокие, старые, пересекающиеся. Некоторые были будто поверх свежих, как будто он даже не успевал заживать. Гораздо больше, чем у всех моих цисков вместе. Возможно, потому что Томрин постоянно их в тайне лечил, а этот… этот явно давно не знал, что такое забота.

Я провела пальцами по его коже. Он едва заметно вздрогнул, но стоял смирно. Напряжённо.

— Какая твоя способность? — спросила я, не убирая руку. Чувствовала, как под моими пальцами играют мышцы.

Он молчал. Ждал.

— У меня её нет, — наконец сказал.

Я подняла бровь.

— Врёшь.

— Нет. Так бывает, но редко.

— Думаю, все же, врёшь. Но не важно. У меня дома есть циск, который чувствует ложь. Спрошу снова — позже.

Он напрягся. Не хотел, чтобы я узнала его способность. Это было видно по каждой жилке. Как интересно.

— Что мне сделать, чтобы вы были довольны, Лея? — сменил тему Ис.

Я смотрела на его спину, потом снова обошла и встала перед ним.

— Ты был с женщиной, пока был свободным?

— Да.

— Покажешь, как ты занимался с ней любовью?

Он взглянул на меня, сбитый с толку. Он стоял передо мной, чуть напряжённый, но не опуская взгляда. Я видела, как в нём борются привычка к подчинению и какая-то упрямая гордость. Он, конечно, понимал, чего я добиваюсь, но всё же уточнил:

— Вы хотите, чтобы я показал вам свою любимую позу? Я правильно понял?

— Да, мне любопытно, — ответила я, не отводя взгляда.

Он чуть нахмурился.

— Вам не понравится.

— Почему?

— Эта поза не приносит боли.

Меня пробрало холодком. Он и правда считал, что я могу быть разочарована, если не увижу страданий. Может, так было с другими. Может, он просто больше не верил, что ласка кому-то интересна.

— Именно поэтому мне интересно, — сказала я тихо. — Ты ведь сам сказал, что готов сделать всё, что я захочу.

Он сжал губы, будто это было особенно трудное задание, но всё же кивнул.

— Эта поза… леи такие вещи не делают с рабами.

Теперь я была полностью заинтригована. Неужели всё настолько необычно?

— Приступай, — сказала я и осталась стоять, выпрямив спину.

Он подошёл не сразу, будто собирался с духом. Потом — обошёл меня сзади. Его пальцы осторожно коснулись моих волос, провели по прядям, как будто запоминая на ощупь. Я не двигалась.

Он медленно потянул за ткань, освобождая мои плечи, и поцеловал шею — мягко, сдержанно, как будто боялся спугнуть. Я почувствовала, как сама слегка подаюсь назад, подставляя ему шею. Тепло его дыхания на коже показалось мне неожиданно интимным.

Он опустил руки на мою талию, не делая ничего резкого, просто удерживая, касаясь, пробуя, как я отреагирую. Потом начал медленно, с почти священным вниманием, гладить моё тело — не как раб, выполняющий приказ, а как мужчина, который знает, что делает, и хочет быть деликатным.

Каждое движение, каждый жест был будто наполнен молчаливым вопросом: «Можно? Ты позволишь?» И я позволяла.

Он медленно, почти несмело начал стягивать с меня одежду. Ни спешки, ни грубости. Только руки, осторожно расправляющие ткань. Оставил на мне лишь тонкое бельё, взгляд скользнул по телу, и я почувствовала, как тепло подступает к щекам.

Руки его дрожали едва заметно. Он изучал. Сначала взглядом, потом губами — осторожно, как будто я могла рассыпаться от неосторожного касания.

Потом приподнял меня и аккуратно опустил на кровать. Мягко и даже заботливо. Навис надо мной, опираясь одной рукой рядом, а второй — провёл по животу, выше, к ребрам, к груди. Глаза в глаза. Ничего хищного. Только… нежность? Можно ли испытывать нечто подобное к незнакомке?

Он наклонился и поцеловал. Мягко. Почти невесомо. И замер.

Ожидает?

Я не двинулась и не оттолкнула. Просто смотрела в его глаза. Он вздохнул, словно так и не поняв, зачем я все это устроила, и поцеловал снова — глубже. Увереннее. На этот раз я ответила. Аккуратно. Не торопясь. Принимая его темп, его ритм.

Губы скользнули по моим, язык осторожно коснулся, я открылась, и поцелуй стал настоящим. Настоящим — и слишком личным. Он прижался ближе, ладонью обвёл бок, я почувствовала, как напрягается его тело, но он держал себя в руках.

Я снова поцеловала его, уже сама, и на этот раз он застонал тихо, еле слышно. Будто этот момент был для него важнее всего на свете.

Его руки стали смелее. Уже не касались — сжимали. Пальцы сминают грудь, ладони скользят по бокам, спускаются к бёдрам, затем обхватывают попу, прижимая меня ближе. Я чувствую, как напряглось его тело, как всё внутри него замирает в напряжённом ожидании.

А потом он делает резкое движение — и я оказываюсь сверху, прямо на нём. Он легко справился со мной, даже не нарушив поцелуй. Одна его рука обвивает меня за талию, а другая тянется к моему лифчику. Натягивает бретельку, тянет ткань вниз — и грудь освобождается. Он не сразу прикасается. Сначала просто смотрит.

Смотрит так, будто я — чудо. Будто он впервые в жизни видит женщину. Будто каждый миллиметр моего тела — драгоценность, которую хочется рассматривать до бесконечности.

Его взгляд — тёплый, обжигающий, восхищённый. Слишком личный. Слишком... настоящий.

От этого взгляда у меня мурашки.

Я сжимаю бёдрами его бока, наклоняюсь чуть ниже, ловлю его губы своими, и в этот раз в поцелуе уже нет осторожности. Только желание — и разгорающееся между нами пламя.

Наш поцелуй становится жадным. Глубоким, нетерпеливым. Я двигаюсь, трусь о него — тонкая ткань трусиков почти не скрывает, как сильно я его хочу. А его ладони снова на моей попе. Сжимают, направляют, держат крепко.

Он отрывается от моих губ и смотрит в глаза, голос хриплый, низкий:

— Вы точно хотите оказаться в моей любимой позе, Лея?

Я улыбаюсь, а губы почти касаются его:

— Да.

Он улыбается в ответ — один уголок губ дернулся вверх, озорно, почти торжествующе. Его пальцы легко скользят по моей талии, и прежде чем я успеваю спросить, что он задумал, он ловко разворачивает меня. Всё ещё сидя на нём, я оказываюсь к нему спиной.

— Расслабьтесь, — шепчет он, прикасаясь губами к моей пояснице.

Он осторожно наклоняет меня вперёд, а сам откидывается, устраиваясь удобно. Его руки придерживают меня, и в следующее мгновение я понимаю, куда он ведёт. Поза… слишком интимная, слишком откровенная. Но я не отстраняюсь.

Он нежно разводит мои бёдра, прижимает меня ближе. Его губы касаются ткани моих трусиков — и в этот же момент я ощущаю его плоть под собой, напрягшуюся до предела.

Он обхватывает мою попу ладонями, пальцами раздвигает меня чуть смелее, убирая трусики в бок и приникает губами к самой чувствительной части. Его язык ласкает уверенно, жадно, как будто он мечтал об этом моменте давно.

А я, вся дрожа, наклоняюсь над ним и делаю первый шаг навстречу его позе. Сейчас я тоже хочу попробовать… узнать, что в ней особенного.

Он стонет, когда я осторожно касаюсь его губами. Тело подо мной дрожит, как натянутая струна, но он не сдерживается — в следующий момент его язык снова находит меня, уверенно, жадно, будто сорвался с цепи.

Его ладони всё ещё держат мои бёдра, направляют, сжимают, а сам он творит со мной невозможное. Я пытаюсь сосредоточиться, но дыхание сбивается, стоны рвутся из груди, и всё, чего я сейчас хочу — это раствориться в этом ощущении.

— Лея… — выдыхает он, и его голос звучит так, будто он на грани. — Вы… вы такая вкусная…

Он целует меня глубже, горячее, а я, теряя контроль, подаюсь назад, давая ему доступ — потому что сейчас я не Лея и не госпожа. Сейчас я просто женщина, которой чертовски хорошо.