Жена на полгода (СИ) - Иконникова Ольга

— А теперь мадам решила, что срок заклинания вышел и можно действовать напрямик, уже не боясь, что эффект затронет ее саму или ее сына, — усмехнулся месье Тьери. — Но почему же заклинание всё-таки сработало?

Но у герцога был ответ:

— Моя жена была сильным магом, и ее заклинания обычно действовали куда дольше, чем у других. И вот это-то и не было принято во внимание.

Он уже не спорил с нами, и мы уже вдвоем с ним кричали незнакомому нам кучеру из числа подчиненных месье Тьери, чтобы он подгонял лошадей.

49.

Маркиз Ренуар

В сон меня стало клонить сразу после обеда. Я не был удивлен - напряжение, в котором я пребывал, рано или поздно должно было сказаться. Я поднялся в спальню, велев Барруа разбудить меня через час, и лёг на кровать.

Мысленно я был вместе с Айрис - где-то там, на пути к Велансу. Теперь план месье Тьери уже казался безумным, и я жалел, что мы с ним согласились.

Веки слипались, и я почти провалился в забытье, когда услышал странный скрип. Я не сумел приподнять голову, но хотя бы повернул ее в ту сторону, откуда этот скрип доносился. Одна из панелей на стене вдруг отодвинулась, и в комнату из открывшегося прохода проскользнула невысокая фигура.

Я слышал, что в подобные критические моменты силы человека многократно, усиливаются, и теперь получил возможность в этом убедиться. Еще минуту назад я не мог поднять головы, а теперь сумел вскочить с кровати так быстро, что фигура испуганно шарахнулась в сторону, но не успела нырнуть обратно в потайной ход.

От резкого движения капюшон ее плаща сполз с головы, и я увидел убийцу своих жен.

— Я до последнего надеялся, что это — не вы, Каринн.

Мадам Томази, прижавшись к стене, смотрела на меня с такой ненавистью, что мне стало холодно от ее взгляда.

— Вы подмешали что-то в мое питье? Или в еду? - я ощущал ужасную слабость и боялся ей это показать, а потому продолжал стоять на месте, опираясь левой рукой о спинку кровати.

Каринн взвизгнула, и когда она бросилась на меня, я увидел сверкнувший в ее руке кинжал.

В другое время я легко справился бы с ней, но сейчас, прежде чем я смог выбить оружие из ее рук, она сумела рассечь мое плечо. Мы опрокинули столик, и он упал на пол с глухим стуком.

— Ваша светлость, с вами всё в порядке? — услышал я из-за дверей как всегда лишенный эмоций голос Барруа.

И кажется, прежде чем я полностью провалился в сон, я успел позвать его на помощь.

Очнулся я спустя несколько часов — когда услышал плач Айрис. Я никогда не слышал, как она плачет, но сразу понял, что это была она.

Я открыл глаза, и всё вокруг меня сразу пришло в движение.

— Он пришел в себя! — вскричал сидевший на моей кровати отец. — Срочно врача!

Эскулап появился незамедлительно — должно быть, он находился в соседней комнате.

— Простите, ваша светлость, — пояснил Барруа в ответ на мой удивленный взгляд, —я взял на себя смелость вызвать из Монтерси и доктора, и священника.

Он чуть смутился, но я одобрительно кивнул. Священник был как нельзя более кстати. И я затребовал именно его.

— Падре, я желаю сочетаться браком с этой женщиной, — я кивнул в сторону заплаканной Айрис, — и немедленно. Надеюсь, вы можете совершить обряд прямо сейчас?

Отец пытался протестовать, взывал к моему благоразумию, но я был глух к его словам. Я не был уверен, что доживу до следующего утра, и не намерен был откладывать того, что мне давно уже следовало сделать.

— Но это безумие, Ноэль! — пыталась отговорить меня и сама Айрис.

Но я был уверен в своем решении и не собирался отступать.

— Если со мной что-то случится, отец будет обязан обеспечить тебя. Ты получишь право на огромную сумму, и, если его светлость вздумает с этим спорить, найми лучшего столичного адвоката.

Она всхлипнула:

— Мне ничего не нужно.

Я это знал. Это мне нужно было кое-что от нее — чтобы она всегда была со мной рядом. И в горе, и в радости.

Но когда обряд был совершен, у меня не достало сил даже на то, чтобы просто ее поцеловать. И ей пришлось сделать это самой.

Так наш договорный брак стал настоящим.

50.

— Зачем вы сделали это, Каринн? — Ноэль был раздавлен, опустошен, и не только рана была тому виной.

Мы все сидели в гостиной и смотрели на нее одну — на мадам Томази.

А она смотрела на нас с холодным равнодушием, и я не была уверена, что хоть что-то смогло бы вывести ее из этого состояния. Мы знали, что она — преступница, но что толкнуло ее на это, могли не узнать никогда.

Но месье Тьери не собирался сдаваться.

— Ну, что же, мадам, — кивнул он, — если вы намерены молчать, то это ваше право.

Вы — женщина, и, согласно королевскому указу, мы не имеем права применять к вам пытки. Но ваш сын — мужчина, и на него этот указ не распространяется.

Возможно, в пыточной камере месье Томази окажется разговорчивей.

Мне стало дурно при этих словах. И захотелось закричать - нет, он не может быть виновен! И хотя я не знала правды, мне хотелось верить, что Даниэль — не преступник. Он так храбро сражался рядом с нами, так хотел меня защитить. Всё это не могло быть показным.

Но я промолчала, почувствовав, что следователь сказал это не просто так. Он был куда опытнее нас с Ноэлем в таких делах.

— Не трогайте Даниэля! — мадам Томази вскочила так резко, что уронила стул, на котором прежде сидела. — Мой сын ни в чём не виноват! Он даже не знал, что герцог — его отец. Я никогда не говорила ему об этом, потому что не сомневалась, что это знание будет унизительным для него.

Месье Томази покачал головой:

— Простите, сударыня, но пока у меня нет оснований вам верить. Если вы хотите спасти вашего сына от виселицы, вам следует сделать официальное признание.

Трудно представить, как вы могли бы совершить всё это в одиночку.

Мне показалось, что при этих словах на ее губах мелькнула самодовольная улыбка.

— Я расскажу вам, — хрипло ответила она, — если герцог Лефевр даст слово не вредить Даниэлю.

— Вы еще смеете чего-то требовать, сударыня? — возмутился его светлость.

Но Ноэль бросил в его сторону умоляющий взгляд:

— Прошу тебя, отец!

И герцог ворчливо откликнулся:

— Ну, хорошо, хорошо. Если Даниэль не замешан в этих ужасных преступлениях, то ему ничего не грозит. Но если вы надеетесь обмануть нас, сударыня, то совершенно напрасно.

— О, по части умения обманывать, сударь, мне с вами не сравниться, — усмехнулась она. — Вы столько лет так искусно скрывали, что Даниэль — ваш сын.

— Довольно! — выкрикнул герцог. — Если вы хотите спасти вашего сына, то хватит юлить — расскажите всё как есть. Вы — чудовище, Каринн, и я удивляюсь, как не понимал этого раньше.

Мадам Томази снова села на стул и горько рассмеялась:

— Вы хотели сказать — нашего сына, Жермен, не так ли? А что касается чудовища, то не вы ли сделали меня таковым? Когда я приехала в ваш замок, чтобы стать, гувернанткой Ноэля, я была доверчива и чиста. Вы соблазнили меня, совратили сладкими речами, заставили поверить в то, что я вам не безразлична. Вы были одиноки после смерти вашей жены, а рядом была молодая и во всём зависящая от вас девушка. Вы воспользовались моей неопытностью, а потом выкинули как надоевшую игрушку.

— Я ничего не обещал вам, Каринн, — возразил он. — Мне казалось, вы должны были понимать...

— Понимать что? - она не дала ему договорить. — Что между нами — пропасть? Мой отец был не крестьянином, не торговцем. Он тоже был дворянином! Да, наш род был не таким знатным, как ваш, и отнюдь не богат. Но во мне тоже течет благородная кровь! Вы же поступили со мной как со служанкой. Но довольно отступлений! — и она повернулась к месье Тьери. — Когда его светлость узнал, что я забеременела, он настоял, чтобы я вышла замуж за его секретаря месье Томази.