Одержимость жестокого принца (СИ) - Есенина Ксения

Видела её раньше только на официальных портретах и в газете. Живьём — впервые. В животе пробегает холодок, и желудок тревожно сжимается.

Мы сторонимся, чтобы дать им пройти. Я приседаю в не очень умелом реверансе, а мама так низко наклоняет голову, что волосы падают ей на лицо.

Императрица вдруг останавливается и поворачивается к маме.

— Мы знакомы?

Удивлённо моргаю. Мне кажется, что плечи мамы напряглись. Она слегка приподнимает голову, но смотрит по-прежнему в пол.

— Вряд ли, ваше величество. Я простая горожанка из небольшого городка. Вы ведь не бывали в Дартоне?

Императрица ещё несколько мгновений хмурится, будто пытается что-то вспомнить, но в конце концов отворачивается, чтобы продолжить путь.

Кай придерживает её за локоть.

— Раз уж мы встретились, мама, представляю тебе мьес Шайлу Шерман.

Императрица переводит на меня глаза глубокого зелёного цвета и вскидывает медную бровь, осматривая с головы до ног. Я поспешно делаю ещё один реверанс.

— Значит, мьес Шайла Шерман, — медленно произносит она. — Понятно.

Чувствую, как вспыхивают щёки от многозначительного тона. Что Кай рассказал ей обо мне?

— А вы, я полагаю, мьесса Шерман, — говорит императрица.

— Мьес Шерман, ваше величество, — поправляет мама.

Императрица хмыкает, окидывает нас ещё одним долгим взглядом и, наконец, удаляется в сопровождении сына.

Дыхание у меня сбивается от волнения, сердце колотится, а лицо продолжает гореть. Прижимаю к коже холодные ладони, стараясь успокоиться.

Мама, разумеется, замечает моё состояние, но, похоже, списывает на нервозность от столь близкого знакомства с первой леди Империи.

— Надо же, не ожидала, что мне выпадет честь познакомиться с её величеством, не то оделась бы получше, — шутит она.

Я нервно улыбаюсь. Мама берёт меня под руку, и мы выходим за порог замка.

Наблюдаю за тем, как Кай прощается с матерью возле экипажа. Никаких объятий или материнского поцелуя в щёку. Лица каменные, словно они друг другу чужие.

Императрица садится в карету и уезжает. Кай провожает её взглядом, затем разворачивается и взбегает по ступенькам. Проходя мимо, будто случайно касается моей ладони.

Вздрагиваю и оглядываюсь ему вслед.

— Этот молодой человек… он ведь наследный принц, верно? — задумчиво спрашивает мама.

— Да, — выдаю хрипло и прочищаю горло. — Кай Дариус, дракон-стихийник.

Мы некоторое время молчим, неспешно идя по тропинке вокруг Академии.

— Так, значит, тебе здесь нравится, Шайла?

Сама не знаю, почему начинаю всматриваться в мамино лицо. Наверное, из-за странной, какой-то неуместной интонации. Её губы скорбно поджимаются, так что вокруг них чётко обрисовываются морщинки.

— Тебя это расстраивает? — спрашиваю с нервным смешком.

Мама обращает ко мне полные тоски и сочувствия глаза, и я резко останавливаюсь, пронзённая внезапной догадкой.

Воспоминание о том, как она не хотела отпускать меня сюда, сменяется резонным вопросом: по каким таким делам она могла проезжать мимо столицы герцогства? Мы за всю жизнь не были нигде дальше ближайших к Дартону деревень!

Будто со стороны слышу свой голос:

— Мама, скажи честно, зачем ты приехала на самом деле?

Она до боли сжимает мои пальцы.

— Чтобы забрать тебя отсюда. Ты должна немедленно уйти из Академии.

Глава 56. Шайла

— Ты шутишь? — спрашиваю сипло. — Это же шутка, да?

Мама сурово сводит брови.

— Нет, детка, я говорю серьёзно. И чем быстрее мы уедем отсюда, тем лучше.

— Но почему? Что происходит?

Она отводит взгляд.

— Я… пока не могу тебе рассказать.

Потрясённо смотрю на неё.

— Ушам не верю. Что в прошлый раз, что теперь ты не хочешь поговорить со мной откровенно. При этом требуешь, чтобы я отказалась от своих мечт и желаний, бросила всё и уехала только потому, что ты попросила!

Мама с неожиданной силой сжимает оба моих запястья, привлекая ближе к себе. Её глаза загораются ненормальным блеском:

— Да! Именно потому, что я тебя попросила, Шайла! Ты должна мне довериться.

— Как я должна тебе довериться, если ты всё скрываешь? Ты не хотела отпускать меня в Академию — и не сказала, почему. Потребовала никогда не снимать кольцо — и не сказала, почему. Теперь требуешь, чтобы я уехала, и снова не говоришь причину! Боги, да ты сговорилась за моей спиной, была готова отдать замуж без моего ведома, и ради чего?

— Ради твоей же безопасности!

Выдёргиваю руки из её пальцев и складываю на груди, отстраняясь.

— Я не намерена вести разговор в таком ключе. Или ты объясняешь, что происходит, или… — Сглатываю, но всё же заканчиваю непреклонно: — Или уезжай.

Её лицо застывает напряжённой маской, шея напрягается. Она словно в одну секунду стареет на добрый десяток лет. Мне становится жаль маму. Между нами всегда были прекрасные отношения. Я считала её самой лучшей на свете. Такая она и есть!

Мама некоторое время молчит, потом делает глубокий вдох.

— Мне понятно твоё возмущение, дочка. Но я не могу… Ты обязательно поймёшь, позже, я уверена…

Тяжело вздыхаю, изо всех сил стараясь понять её чувства. Вспоминаю, как она переживала, что меня здесь будут гнобить из-за происхождения и отсутствия магического дара, что я не продержусь и месяца.

Возможно, впервые оставшись в одиночестве она накрутила себя и решила, что в письме я её обманываю? Потому и примчалась сюда, чтобы самолично убедиться.

— Ты волнуешься за меня, я понимаю, — говорю примирительным тоном. — Но у меня всё хорошо, правда! Были кое-какие сложности, но с ними покончено. Ты же видела Мэтью Коллинза, скаута «Герберт и Герберт»? Он ко мне благосклонен! Я уверена, что попаду на зимнюю практику. Ты понимаешь? В ведущую корпорацию по производству артефактов во всей Империи! Начну заводить знакомства и после Академии сделаю карьеру. Это неизмеримо больше того, о чём я могла мечтать!

Отступаю на несколько шагов, раскидывая руки в стороны.

— Здесь я наконец-то чувствую себя на своём месте. Как ты не понимаешь? Я не могу уехать! У меня только всё наладилось. Я делаю успехи в учёбе, я нашла друзей, я даже… — осекаюсь, врезаясь в воспоминание о Кае, будто в стену; встряхиваю головой, прогоняя мысли о нём. — И ты хочешь отобрать это всё у меня? За что ты так со мной?

Мама скорбно смотрит исподлобья.

— Я понимаю, родная, но есть вещи важнее учёбы и карьеры.

— Какие?

— Твоя жизнь.

Округляю глаза, окончательно сбитая с толку.

— Мам, тебе не кажется, что это уже слишком? Да что мне может угрожать здесь?

Подхожу к ней, прежде чем она успевает ответить, и быстро предлагаю:

— Давай так. Ты проведёшь в Академии несколько дней, убедишься, что твои страхи беспочвенны, и со спокойной душой уедешь обратно.

— Мои страхи не беспочвенны! — отрезает она с неожиданной сталью в голосе. — И моя душа не будет спокойна до тех пор, пока мы не уедем… подальше отсюда!

В желудке пробегает холодок, тревога забирается под кожу. Неужели существует реальная опасность?..

Да нет же, бред какой-то! Кому я вообще нужна? Магически бездарная безродная дочь простой швеи! Но глаза мамы сверкают решительным настроем.

— Если всё настолько серьёзно, то ты должна объяснить причину, — говорю настороженно. — Я не могу действовать в темноте. И это тем более твой долг, если ты хочешь меня обезопасить. Скрывая правду, ты делаешь только хуже.

Мама опускает взгляд и смиренно кивает.

— Хорошо. Я расскажу. Мне… потребуется время, чтобы подготовиться. — Она вскидывает глаза. — Но ты сама захочешь уехать, как только услышишь правду.

Сглатываю внезапно вставший в горле комок.

— Значит, не говори ничего до Осеннего бала. Я… уже купила платье.

— Как скажешь, дочка. А пока… — Мама берёт меня за руку. — Не снимай кольцо, Шайла. Никогда.

На этой ноте мы с ней расстаёмся, и мама уезжает в Нарвилль. Из-за неизбежного напряжения между нами приходим к согласию, что ей лучше не возвращаться до самого бала.