Хладная рать (СИ) - Командор Анастасия

Потому Мера сосредоточилась на них, на своей хладной рати, воняющей гнилой плотью и старыми костями, исходящей густой тьмой и ненавистью, и забыла обо всем прочем.

Она чувствовала их голод, горе, что переросло в неутолимую ярость. И больше ничего в них не осталось. Смерть забрала все. Они не помнили, кем были прежде, не думали о том, что делают, лишь подчинялись единственному желанию: убивать.

Княгиня наблюдала издалека, но связь с мертвыми позволяла ей видеть, слышать, ощущать все так, будто она в самом центре сражения, будто сама рвет чужие глотки зубами и полосует когтями плоть.

Когда первые люди выскочили из палаток и запоздало начали осознавать, что происходит, поднялась паника. В считанные мгновения вопли умирающих и призывы к оружию долетели до дальнего края лагеря. Часть людей схватилась за оружие, а часть немедленно попыталась сбежать. Они похватали брыкающихся лошадей и понеслись прочь от нежити, сметая палатки и своих соратников.

Однако к этому Мера была готова. Со всех сторон за оградой живых поджидали упыри и духи. И стоило только всадникам, спешащим оказаться от побоища подальше, опрокинуть ограждение, как нежить кинулась к ним с хохотом и визгом. Нежить впивалась когтями в лошадиные бока, заставляя встать на дыбы и выкинуть всадников из седел. А со спины на них уже наступали новые, они давили копытами тех, кто не успел подняться, а на всех остальных тут же набрасывались упыри. Рвали плоть зубами, глотали, не жуя, и снова рвали. А чуть только затихнет сердце, из живого превратившись в мертвое, упыри бросали тело и искали новую жертву.

А Мера, почуяв нового мертвеца, ещё не остывшего, с сочащейся из рваных ран кровью, тянулась к нему силой и тут же обращала в упыря. Воины Земовита поднимались и кидались на своих же товарищей, сея тем ещё большую смуту. Рать ее множилась, враги умирали, окружённые со всех сторон.

Но слишком медленно умирали. Мера подняла всех мертвецов, до которых смогла дотянуться, но их оказалось ничтожно мало. Вместе с духами набралось от силы сотни две. И пусть каждый миг со смертью врага упырей становилось больше, Мере казалось, что их недостаточно.

Уже значительная часть лагеря была разрушена и смята. Нежить беспорядочно рвала на части ратников Земовита, грызла и царапала. Мертвецы бесстрашно кидались на мечи и рогатины и продолжали атаку, тяжёлые булавы крошили их черепа, топоры отсекали протянутые руки. Но даже так, даже без рук и голов они продолжали наступать.

Напуганные и отчаявшиеся выбраться люди сбились в отдельные кучи и кое-как защищались щитами. Мертвые напирали со всех сторон, царапали сомкнутые щиты, оставляя на дереве обломки ногтей и черные полосы склизкой гнили. Бились с яростью, которой не было предела, желая лишь добраться до живой плоти.

На всей территории лагеря от снега не осталось и следа: все заливала кровь и гниль. Разодранные шатры хлопали на ветру, истошно кричали те, кого пожирали заживо, и жалобно ржали умирающие лошади, ведь их тоже нечисть не щадила. Повсюду валялись куски плоти и части тел, отрубленные головы и брошенное в спешке оружие.

Одна из чудом уцелевших лошадей пронеслась с пеной у рта по лагерю, зацепила ткань палатки. Та проскользила по земле, пока не угодила в тлеющие угли, загорелась, и лошадь понесла ее дальше. От шатра к шатру. Пламя перекидывалось быстро, жадно цеплялось за все, что попадалось на пути. Вот горела уже повозка с провизией и целая полоса палаток, и лагерь озарили яркие рыжие огни, так что стало светло и жарко.

Нечисть тут же отпрянула подальше, а мертвецы, наступив случайно в огонь, воспламенялись, будто сухие соломенные куклы. Пламя нещадно выжигало и навью суть, и колдовство Меры, и пустые оболочки падали, не в силах больше подняться.

С появлением огня в рядах врага начались перемены. Слышались громогласные команды — кто-то, видно, пытался взять ситуацию под контроль. Люди перестроились и дружно, нога в ногу, мелкими шажками стали теснить упырей к огню. Щитами толкали мертвых перед собой, пока те не падали наземь или не вступали в костер. Пламя быстро расправлялось с ними, не причиняя людям никакого вреда.

Первые победы заставили людей воспрять духом. Воины дружно кричали, радуясь каждому сожженному. Нечисть же ярилась и шипела, но отступала в страхе, ведь перед огнем они были беззащитны.

Мера нахмурилась и досадливо дернула головой. Надеялась, что ее рать успеет расправиться с куда большим числом противников. Снова достала нож и взрезала ладонь. Хоть и некого было уже поднимать. Хоть сил уже почти не осталось.

Ее воля разошлась по земле, по морозному воздуху, напитанному густым смрадом крови и палёной плоти, запахами дыма и пота. Упыри, повинуясь ей, отхлынули от защищённых щитами групп людей. Те, видно, решили, что победа близка, и возликовали.

Мера улыбнулась.

Сбоку послышался знакомый треск, грохот тяжёлых шагов. Когтистые лапы раздвинули в стороны деревья, словно колосья в поле, и в мелькающем свете огней показалась громадная фигура с горящими злобой желтыми глазами. Гриди за спиной Меры пораженно ахнули, а ратники Земовита замолкли, уставившись на гиганта.

Леший не дал людям опомниться. В четыре длинных прыжка он преодолел оставшееся до лагеря расстояние, растоптал молодую поросль, обломки ограждения и сохранившиеся палатки. Низко, протяжно зарычал — и одним махом смел пару десятков людей. Раскидал вместе со щитами и оружием, и мертвые снова взялись за дело. Леший давил воинов под собой, не обращая внимание на уколы мечей и рожонов. Одним ударом когтистой лапы распорол животы вместе с кольчугами сразу троим, и тех тут же оттащили упыри. Широкой зубастой пастью он откусывал головы и перегрызал пополам тела. Рычал и шипел, как десяток волков, медведей и змей разом, и не было ярости его предела.

Нечисть возликовала. Мавки и ночницы с измазанным кровью лицами плясали по трупам животных и обрубкам тел, анчутки глодали кости, а стайка детишек-игоши дралась за оглушенного ратника, пока леший раскидывал ещё одну группу людей.

Вот так. Все пируют и веселятся, справляя тризну по сожженным деревням. Так и должно быть. Так правильно.

Мера смотрела на нечисть, на свое мертвое войско — и чувствовала гордость. А жалости не чувствовала совсем. Тот, кто режет случайных людей в отместку за чужую обиду, не достоин жалости. Тот, кто с лёгкостью поднял меч на беззащитную семью ради пары мешков зерна, не достоин жалости.

От войска Земовита остались сущие крохи. Лишь одна группа ещё держала сомкнутые кру́гом щиты. Мера знала, что купец там. Держится пока под защитой своих людей. Во тьме можно было разглядеть тлеющие жерди в их руках, которые кто-то спешно выхватил из огня. Быстро же они сообразили, как следует сражаться.

Леший с диким ревом подступил к ним. Он тоже видел тлеющие головни и бросаться на них не собирался. Помнил, как Мера поранила его прошлой ночью. Гигант пригнулся к земле, склонил голову, направив на людей рога, словно копья. Потом резко сорвался с места и врезался в толпу, вскинул голову, подцепил рогами первый ряд. Щиты разлетелись в стороны, люди попадали, а тех, кому не повезло зацепиться одеждой за рога, подбросило вверх. Послышались крики, треск ломающихся костей, а за ним — сдавленные стоны. Но второй ряд не медля пошел в атаку с выставленными перед собой жердями вместо рогатин. Пока леший мотал рогами в воздухе, те дружно ткнули в его грудь горящим деревом. Леший взвыл и отпрыгнул, попутно задавив ещё нескольких ратников. А ободрённые успехом воины принялись жечь каждую попавшуюся под руку нечисть. Горящее дерево — не каленое железо, но и оно причиняло немалую боль. А самым мелким тварям и того оказалось достаточно, чтобы обратиться пеплом, издав последний душераздирающий вопль.

Мера схватилась за грудь и пошатнулась. Внутри все горело огнем и сердце болезненно ныло, отзываясь как никогда остро на боль нечисти. На этот раз она чувствовала все куда глубже, чем в те разы, когда сама убивала духов.

Ингвар тут же подоспел к ней, подхватил под руку, а спустя миг и Ратмир оказался рядом. Оба что-то пытались сказать, но она не слушала. Глядела на окрашенное черно-кровавым цветом поле, где ее мертвецы падали один за другим, потому что Мера больше не могла их держать. Где несколько ратников отгоняли нечисть, пока остальные искали выживших лошадей, чтобы убраться прочь.