Двойник Короля 7 (СИ) - Скабер Артемий

— Чего? — он задумчиво почесал затылок. — А где?..

Я оглядел помещение через его плечо. Картина была красноречивой: первая половина — хаос и беспорядок с разбросанной одеждой и открытым чемоданом, вторая — идеальная, аккуратно заправленная койка, но без вещей. Их просто не было.

Комната чем-то напоминала нашу с Колей, только немного просторнее. Те же тумбочки, тот же облупившийся шкаф у стены, даже пятно на потолке словно скопировали. Но вещей Рязанова действительно не было — ни личных предметов, ни одежды.

Он сбежал? Какого хрена⁈ Хотел что-то рассказать, появился лейтенант — и раз, его нет. Что-то здесь нечисто.

Воронов, не тратя времени на размышления, уселся на свою кровать и принялся за пирожки. Он урчал от удовольствия, запихивая еду в рот, крошки падали на грязную простынь. С каждым укусом его настроение улучшалось, и скоро он уже забыл о пропавшем соседе.

Я ещё раз внимательно осмотрел комнату: никаких следов борьбы, никаких признаков спешного бегства. Просто… пусто. Как будто Рязанова тут никогда и не было.

Нет, он точно не мог свалить с территории части — его бы просто не выпустили часовые. А значит, всё ещё должен быть где-то здесь…

— Ты не знаешь, где Рязанов? — спросил я Воронова напрямую.

— Я похож на его няньку? — фыркнул тот, вытирая жирные пальцы о простынь. — Может, опять в госпиталь увезли. Он и так еле на ногах стоял.

Я кивнул, не желая продолжать разговор. Что-то в реакции Воронова насторожило меня: слишком безразличная для человека, который только что нёс своему соседу еду. Возможно, он знает больше, чем говорит.

— Ладно, пойду, — я развернулся к выходу. — Спасибо за… экскурсию.

Воронов что-то буркнул с набитым ртом, но я уже закрыл за собой дверь.

День продолжился. Мы с Колей вернулись на плац. Солнце припекало всё сильнее, заставляя пот стекать по спине. Пока остальные курсанты занимались строевой, мы отрабатывали приёмы захвата и обезвреживания противника.

— Когда враг идёт в лобовую, первое, что нужно сделать — увернуться, — объяснял я Коле, демонстрируя движение. — Не блокировать, не отбивать, а именно уходить с линии атаки. Потом контролировать руку или ногу, и только после наносить удар.

Костёв старался изо всех сил, несмотря на свою худобу. Его движения становились всё чётче, в глазах появился охотничий блеск. Иногда я специально позволял ему провести приём до конца, чтобы закрепить навык и придать уверенности.

— А если их много? — спросил паренёк, тяжело дыша после очередной схватки.

— Тогда главное — не дать себя окружить, — я отряхнул форму от пыли. — Всегда держать их в поле зрения, по возможности использовать одного как щит против остальных.

— Типа как вы сделали в столовой? — Коля улыбнулся, вспоминая вчерашнюю сцену.

— Именно, — я кивнул. — Только там противник был один, а остальные — просто шавки, которые и укусить-то не могут.

Мы продолжили тренировку. Быстрые удары, захваты, броски — всё то, что может спасти жизнь в настоящем бою. Время от времени я поглядывал на плац, где строем ходили земельные аристократы. Их лица были красными от натуги, а форма пропиталась потом. Даже издалека было видно, как некоторые еле волочат ноги.

После часа интенсивных занятий я отпустил Колю в тень. Сам же подошёл к краю полигона, где было установлено несколько чучел для отработки ударов. Здесь обычно тренировались рукопашному бою, но сейчас всё пустовало.

Ощутил чей-то взгляд. Обернувшись, заметил в окне административного здания силуэт. Сосулькин? А может, кто-то из других офицеров? Слишком далеко, чтобы разглядеть. Но я точно знал: за мной наблюдают…

После полудня нас ждал урок управления и командования личным составом. Вёл его капитан Царёв. В просторный класс набились все курсанты, и в воздухе стоял тяжёлый запах пота. Я сел у окна, чтобы хоть как-то спасаться от духоты.

Царёв выглядел уставшим, но держался бодро. Его уверенный голос разносился по помещению, когда он объяснял принципы командования в боевых условиях.

— Главное, что должен понимать офицер, — говорил капитан, расхаживая между рядами, — жизнь каждого солдата находится в его руках. От того, насколько быстро и правильно вы примете решение, будет зависеть, вернутся ли эти ребята домой живыми.

Я слушал вполуха, машинально записывая основные положения. Мысли всё время возвращались к Рязанову. Он так и не появился. Что если его молчание кому-то выгодно? Что если кто-то специально убрал Викентия, чтобы он не смог рассказать мне о предателе?

Я уже прикидывал разные варианты. Рязанов видел, кто шпион. Пока был в больнице, думал, что предатель свалит или его поймают. Но тут Викентий прибывает в часть и… исчезает.

Всё указывало на то, что Сосулькин как-то с этим связан. Но почему Рязанов решил рассказать именно мне, а не кому-то ещё? Потому что я спас его в поезде? Или потому что он каким-то образом узнал о моём настоящем статусе?

— Магинский! — голос Царёва вернул меня к реальности. — Может, поделитесь своими размышлениями с остальными? Я вижу, вам настолько скучно, что вы витаете в облаках.

— Прошу прощения, товарищ капитан, — я выпрямился. — Просто обдумывал, как построить оборону при нападении с трёх сторон одновременно.

Офицер хмыкнул, но продолжил урок. Я снова погрузился в свои мысли, теперь стараясь хотя бы имитировать внимание.

Когда занятие закончилось, подошёл к Царёву, выждав, пока курсанты разойдутся. Класс постепенно опустел, и мы остались одни среди учебных пособий и карт.

— Магинский? — капитан поднял голову от бумаг, которые перебирал после лекции. Его взгляд был усталым, но цепким. — Вижу, ты уже на хорошем счету у Щетинова, да и Сосулькин о тебе крайне положительно отзывался. Где ж ты такой умный был всё это время?

Я поморщился от сарказма, но промолчал. Неужели здесь все офицеры настолько едкие? Или это особое отношение к земельным аристократам?

— Константин Константинович, давеча прибыли несколько земельных аристократов из госпиталя, — начал я спокойно. — Двоих я знаю ещё с поезда.

— Да, было такое, — кивнул Царёв, собирая учебные пособия в стопку. — Этот, как его… Воронов? Такой тучный парень, всё время что-то жуёт.

— Понять вот не могу, а где у нас Рязанов Викентий Никодимович? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал небрежно.

— А! Ты про этого мальца? — улыбнулся мужик, откидываясь на спинку стула. Что-то в его глазах мелькнуло — то ли настороженность, то ли просто усталость. — Ему после занятий вдруг стало плохо. Попал в санчасть, а оттуда его перевели снова в госпиталь. Говорят, не до конца вылечился, яд степных ползунов ещё в крови.

— Спасибо, — коротко кивнул я и вышел, не желая показывать своё беспокойство.

Интересно девки пляшут! И ведь никто даже ухом не повёл. Приехал — уехал, бывает… Я глянул через окно коридора: курсанты направлялись на ужин, гомоня и толкаясь. Коля, словно верный пёс, ждал меня у здания, где проходили занятия.

— Павел Александрович, пора кушать, — заявил паренёк, переминаясь на месте от нетерпения. Его худое лицо расплылось в улыбке, как только он увидел меня.

Мы пошли за толпой, но я всё ещё думал о Рязанове. Что-то не давало покоя. Если он действительно снова попал в госпиталь, то… Стоп! А где вообще находится госпиталь? Я точно не видел его на территории школы. Выходит, Рязанова увезли куда-то. А это значит, что добраться до него будет непросто.

Оживлённый гул голосов доносился из столовой ещё до того, как мы переступили порог. Клацанье вилок, звон стаканов, запах свежеприготовленной еды — после долгого дня всё это манило и дразнило. В этот раз никто не попытался помешать нам. Коля спокойно набрал подносы с едой, пока я выискивал глазами Воронова.

Нашёл его в дальнем углу. Он сидел в окружении других аристократов, активно жестикулируя. Судя по всему, рассказывал очередную байку о своих «подвигах». Я направился к их столику, и мой взгляд заставил земельных затихнуть, а затем и вовсе удалиться, оставив нас наедине.