Скандальный развод с драконом (СИ) - Такер Эйси

Я чувствовала, как умираю вместе с ним – с этим совершенно чужим мне мужчиной. Но переживала, как за родного. И чувствовала за нас двоих.

Стиснув зубы, я молча покинула лазарет и вскочила на спину Ри. Не задумываясь, я отдала ей мысленный приказ, и она тут же исполнила его, прочитав мои мысли.

Мы неслись вперед, и я ощущала, как Ри преображается в этой смертельной гонке. Она становилась выше, мощнее и быстрее.

Порывы верта обжигали кожу и забирали с собой мои слезы. Расстояние от земли становилось все больше, а черная густая шерсть Ри, за которую я держалась, вылезала клочьями и оставалась в моих ладонях.

Когда мы оказались возле мастерской, я бездумно спрыгнула с метровой высоты, резко и болезненно приземлившись на ступни, а затем рванула в дом. Не было времени думать, и я просто делала.

Будь Рейвер в себе, я бы просто скормила ему листья магорника. Зверям ведь помогал такой способ лечения, и ему мог помочь.

Но в том состоянии, в котором он находился, это было невозможно. Поэтому я принялась измельчать листья в ступке, чтобы довести их хотя бы до однородной кашицы.

И надо сказать, эта задумка была невыполнимой. Листья имели очень жесткую и волокнистую структуру, не поддающуюся трению каменного пестика.

Мельчайшая шинковка против волокон дала результат не лучше. В таком виде магорник получилось бы употребить лишь с большим количеством жидкости, которое Рейвер не в состоянии был выпить.

И тут в голову пришла мысль, которая могла сильно упростить мне задачу. Или полностью уничтожить свойства травы…

Но я все же решила рискнуть и сжечь магорник, иссушить его до пепла.

Большая часть трав полностью теряла свои свойства после такого воздействия, но некоторые сохраняли или даже усиливали. Эту информацию можно было найти в книгах, но только не о магорнике. По всей видимости его слишком мало исследовали, потому как не смогли обнаружить полезных свойств. А все потому, что не знали его истинного предназначения.

Я зажгла горелку и уже через пару минут поняла, что процесс займет безумно много времени. Нужен был жар куда мощнее, чем я могла извлечь из такого огня.

И это был шанс для меня – шанс испытать свои силы и свою магию, для чего прежде я никак не могла найти времени. А, возможно, дело было вовсе не в нехватки времени, а в моем страхе потерпеть неудачу и нежелании разочароваться в себе.

Я напрягла всю свою память, чтобы вспомнить движения рук для создания огненного потока, которым меня когда-то учили. И первую пробу я решила провести на обычном листке бумаги, чтобы не попортить драгоценный магорник.

При всех моих стараниях вылетели лишь крохотные искорки, оставив на листке черные точки. И как насмешка в памяти всплыл тот день, когда во дворце случился пожар, и во всем обвинили меня.

И обвинили не потому, что были уверены в моих способностях. Арвел прекрасно знал, что я на такое не способна, но осознанно повесил все на ту женщину, на которую ему было удобнее. На ту, которая перестала быть важна ему настолько, чтобы защищать даже от собственной лжи.

Злость накрыла меня с головой и вырвалась наружу криком, слезами и необузданным пламенем, испепелившим листок и охватившим деревянный шкаф с книгами.

Несколько мгновений я в ступоре смотрела на пламя и не верила, что его сотворила я. А потом очнулась и, схватив подвернувшуюся под руку тряпку, стала тушить пожар.

К моему счастью, потушить огонь получилось быстро и до того, как он сожрал ценные книги. И о том, что произошло здесь несколько минут назад, напоминал лишь запах гари и черные хлопья испепеленного листа, кружащие по комнате.

Теперь я знала, что способна на больше, чем могла представить. И воодушевленная своим успехом я с крепкой верой в себя сосредоточилась на чаше с магорником и осторожно направила поток магии.

Из ладони вылетели не искры и даже не безумное пламя, а вполне контролируемый огненный поток, направленный ровно туда, куда я пожелала. И за минуту еще недавно зеленое растение превратилось в труху.

Радость я отложила на потом, незамедлительно продолжив работу. Истолкла иссушенные листья в порошок, смешала с малым количеством жидкости и перелила в пустой флакон.

В спешке я даже не успела рассмотреть Ри. Просто запрыгнула ей на спину и вновь мысленно попросила доставить меня к Рейверу. А ладонями ощутила ее твердую и шершавую кожу, на которой не было ни грамма шерсти.

Когда я заскочила в палату, стены сотрясались от надрывного, почти звериного рыка. Рейвер был крепко привязан веревками к постели, а его челюсти со скрипом сжимали деревянный брусок. А Мортан вместе с лекарем стояли по обе стороны от постели и будто из последних сил держали его руки.

− Сейчас, сейчас… − я бросилась к Рейверу и с невероятным усилием вытащила брусок из его рта, надеясь тут же влить жидкость.

Но его челюсти моментально сжались, и несколько капель лекарства упали на его сухие и растрескавшиеся в кровь губы.

− Ты должен это выпить, Рейвер, − взмолилась я, взывая к отголоскам его сознания. – Боль сразу же отступит, я обещаю…

Но Рейвер не слышал меня. Зато я услышала хруст его ребер, от которого меня накрыл ужас и паника.

− Выйдите, − произнесла надломленным и хриплым голосом, почти потонувшим в рычаниях, рвущихся из груди Рейвера.

− Мы не можем его отпустить, фира, − раздраженно отозвался Мортан. – Он почти разорвал веревки руками, нам нужно…

− Выйдите, − снова попросила я. – Так нужно.

− Да он же вас убьет! Или самого себя.

− Выйдите! – в надрывном крике я не узнала собственный пугающий голос, который вихревым эхом промчался по комнате и ударил в окна, оставив трещины на стеклах.

Испугалась не только я, но и мужчины, которых будто ветром сдуло из палаты.

Я собиралась осуществить очередную безумную мысль, но других у меня в последнее и не было. А для этого мне нужно было избавиться от свидетелей.

Дрожащими ладонями я обхватила горячее и покрытое испариной лицо Рейвера, стараясь хоть немного зафиксировать его голову.

− Ты обязан выжить, слышишь? От тебя зависит слишком много, чтобы просто так сдаться…

Прошептала это и впилась в израненные губы дракона, ощутив привкус его крови.

Он пытался меня поцеловать в прошлый раз, когда находился в бреду.

Значило ли это что-то? Было ли чем-то важным, или просто глупой случайностью?

Разум твердил, что это полное безумие, но внутренний голос убеждал в обратном. И я прислушалась к нему в надежде, что часть Рейвера, жаждавшая этого поцелуя, сможет хоть немного его отрезвить и подарит мне возможность напоить его лекарством.

Частые гулкие удары сердца Рейвера отражались эхом в моей груди. Его горячее, шумное и тяжелое дыхание смешивалось с моим − неровным и почти беззвучным.

Я лишь хотела поддаться, позволить Рейверу самому сорвать поцелуй с моих губ, которыми я просто прижималась к его губам. Но ничего не происходило – он не отвечал на поцелуй, в котором не было ничего, кроме умирающей надежды. В бессознательном состоянии он по-прежнему рычал со стонами боли и пытался вырваться из тисков моих рук.

Но я должна была его спасти, а потому не могла отступить. И перешагнув через гордость, стыд и предубеждения, я позволила себе больше: нерешительно углубила поцелуй. Вынужденно, без трепетного желания. Но в этот миг что-то дрогнуло в моей душе.

Больше не осталось места робости. Теперь я не просто прижималась к его бесчувственным губам, а отчаянно вбирала их, вела за собой медленно и настойчиво, пока в них не дрогнул отклик…

Сперва едва заметный, почти невольный, словно тело вспомнило то, что разум уже отринул. Но спустя несколько долгих мгновений Рейвер ответил на мой поцелуй с той же яростью, с какой сталкиваются два шторма...

В этой безумной и отчаянной ласке разум оставил меня с такой легкостью, словно никогда мне не подчинялся. Я не просто поддавалась Рейверу, а охотно целовала его в ответ. Прижатая к его телу пробудившимися ментальными силами, я ладонями обнимала его лицо, пальцами очерчивала скулы, скользила по шее и, наконец, коснулась разгоряченной груди. А затем с усилием, с которым рвутся оковы, заставила себя отпрянуть, прекратив порочный поцелуй.