Я нашла в себе силы отлепиться от плеча своего фиктивного супруга и пересесть на край постели. Спустила ноги и повернулась к нему спиной. А Эдвин вздохнул:
– А то, что без твоего присутствия договор тоже не действует, тебя не смущает, да? Ну ты бы хоть более правдоподобный бред себе придумала.
– Рассказал бы сразу, ничего бы не думала, – огрызнулась я.
Какое-то время Эдвин молчал. А затем он встал и принялся натягивать сапоги размышляя:
– Первым делом нужно понять, что не так с договором. Скорее всего, влияет огненная элементаль. Знать бы еще, как влияет. Попробую сегодня ночью расспросить Ривезь и Рубаха. Пойду к белым камням. Лилии уже не должны воздействовать на тебя, так что вернемся домой.
Поколебавшись, я обернулась и осторожно начала:
– Но… тот, кто может что-то знать, есть гораздо ближе.
– Кто? – нахмурился Эдвин.
– Сулаки, – терпеливо пояснила я. – Она не пыталась меня убить. Может, расскажет, как огненная элементаль влияет на договор?
Ректор тут же подошел и сел на постель рядом со мной. А затем проникновенно сказал:
– Лина. Я не понимаю, почему ты доверяешь ей. Но, поверь, Сулаки вовсе не бедная овечка, и до несчастной красавицы, запертой в башне, ей тоже далеко.
– Я не верю в то, что она убила жена твоего брата начала было я.
Но Эдвин оборвал меня:
– Это далеко не все ее прегрешения.
Я скрестила руки на груди и спросила, укоризненно глядя ему в глаза:
– Ну так расскажи мне об остальных.
Глава 25. Разговор с дознавателем
Эдвин колебался, но я продолжала сверлить его упрямым взглядом. Наконец, ректор нехотя заговорил:
– Сулаки… оказалась в этой башне не просто так. Она сослана сюда за нарушение законов и лишена силы. Точнее, лишена части силы. И оставшаяся часть вполне позволяет ей убить человека. Татиана посадила лилии, чтобы отвадить эту тварь, заставить ее бояться. Но они воздействуют на нее лишь пару ночей в месяц.
– И она страдает от этого, – напомнила я.
– Вот и пусть страдает, – начал раздражаться Эдвин. – Сулаки – смертельно опасная тварь, которая мечтает прибрать к рукам одного из мужчин моего рода. Любого. Как ты понимаешь, в ближайшие пару месяцев это я.
Я подалась вперед и спросила:
– Для чего? По-моему, больше всего она желает освободиться.
– Не мы удерживаем ее здесь, - возразил ректор. – А договор с риспи. Если бы могла, она давно бы спалила все имение вместе с нами. Ее даже свои обратно не ждут, судя по всему.
Он явно надеялся, что после этих слов я проникнусь и стану осторожнее. Но прониклась я не тем, чем было нужно. Мне снова стало ужасно жаль и девушку, и мальчишку, который бродил вокруг башни. Интересно, кем он приходится Сулаки? Братом? Сыном?
Эдвин взял меня за плечи и настойчиво повторил:
– Держись от нее подальше, Лина. Договорились?
– Договорились, – нехотя ответила я.
После этого я спохватилась, что продолжаю разговор в сорочке, и попросила:
– Может, я уже переоденусь, и поедем домой?
Ректор разжал руки и сказал:
– Сначала придется заехать к “гончим” и узнать, нашел ли что-то Лоуэлл. Что с печатью?
Я прислушалась к себе и сообщила:
– Спит. Не чувствую элементаль. Надеюсь, это надолго.
– Надеюсь, хотя бы до дома, – мрачно сказал Эдвин и поднялся. – Одевайся и спускайся к завтраку.
Как только ректор скрылся за дверью, я сбросила сорочку и задумалась. Огненная элементаль не подавала признаков жизни, но ехать к дознавателю совсем не хотелось. А еще я поняла, что прекрасно выспалась в объятиях Эдвина. И от поцелуя на сердце разливалось тепло. Хотя я и старалась привести себя в чувство. В конце концов, не может быть, чтобы я ему и правда нравилась, разве нет?
После завтрака мы направились к логову “гончих”. Вслед за Эдвином я поднялась в кабинет Лоуэлла. Дверь оказалась не заперта, но хозяина в кабинете не наблюдалось .Отчего-то мне стало не по себе. По спине полз противный холодок. Эдвин раздраженно оглядел пустое кресло дознавателя и бросил мне:
– Жди здесь.
С этими словами он вышел. Оставаться одной мне совсем не хотелось, но возражать я не стала. Оказалось, зря. Как только шаги Эдвина затихли в другом конце коридора, одна из полок плавно отъехала в сторону, и Лоуэлл в неизменном сером костюме шагнул в кабинет. Белая прядь сверкнула в солнечных лучах, которые лились сквозь окно. Глава “гончих” широко улыбнулся и произнес:
– Леди Рокфосс, как приятно вас видеть. И где же ваш супруг?
– Пошел искать вас, – нервно улыбнулась я. – Пойду, позову его…
Я развернулась, чтобы выйти из кабинета, но Лоуэлл оказался у двери раньше. С той же улыбкой он захлопнул дверь и облокотился на нее. Я замерла, и дрогнувшим голосом попросила:
– Дайте мне выйти.
– Не стоит, – покачал головой он. – Господин Рокфосс скоро придет сюда сам. Как только выслушает отчет моих подчиненных. А мы в это время как раз успеем поговорить наедине.
– Замужней женщине оставаться наедине с другим мужчиной не пристало, – попыталась выкрутиться я.
Лоуэлл рассмеялся:
– О, поверьте, ваша честь меня интересует в последнюю очередь. В вашем теле есть гораздо более интересные вещи, верно?
С этими словами он быстро коснулся моего лба и тут же убрал руку.
– Что вы хотите?
Сердце колотилось как бешеное, но каким-то чудом я смогла задать этот вопрос спокойно.
Лоуэлл перестал улыбаться и заговорил холодно:
– Вижу, мы поняли друг друга, леди Рокфосс. Перейдем к делу. Я знаю, кто вы. И могу как выдать вас супругу, так и сам убить. Но так уж вышло, что мне кое-что нужно от риспи. Поэтому предлагаю сделку. Вы будете моим посыльным на ту сторону реки, а я… так и быть, закрою глаза на ваше существование.
– Риспи тоже меня убьют, – прошептала я.
– Я так не думаю, – усмехнулся дознаватель. – Вы поймете, о чем я, на той стороне реки. Итак, вы согласны? Или можно рассказывать вашему супругу о результатах проверки?
Я нервно сцепила руки перед собой и попросила:
– Мне нужно подумать. Дайте хотя бы немного времени. Идти к риспи слишком опасно. Ваши обещания… Почему я должна верить, что риспи пощадят меня?
– Если хотите жить – вам придется в это поверить, – жестко ответил Лоуэлл. – Но так и быть, я дам вам время. До нашей следующей встречи. Думайте быстрее леди. И не пытайтесь убежать от меня. Попробуете скрыться - вашу тайну узнают все, и на вас начнется охота. Помните, что о нашем договоре никто не должен узнать.
Внутри меня теперь был не огонь, а холод. от страха будто смерзлись все внутренности. В коридоре послышались знакомые шаги, и Лоуэлл отошел от двери. Я едва не кинулась на шею вошедшему Эдвину. Пришлось сдержаться, и я только придвинулась поближе и встала у него за спиной.
– Где вы ходите? – набросился ректор на дознавателя. – Я вас по всему управлению ищу.
– Наверное, мы разминулись, – улыбнулся Лоуэлл. - Но к сожалению, мне нечего вам сообщить. Я прочесал все владения госпожи Кантвелл, но следов не обнаружил.
– Жаль, – коротко бросил Эдвин. – Идем, Лина.
Мы распрощались, и я поспешно вцепилась в руку Эдвина. Ректор не обратил на это внимания, и мы спустились к лошадям. Только когда мы выехали за ворота Хэлмилэна, я смогла выдохнуть с облегчением. Но мое состояние от Эдвина не укрылось. Он молчал всю дорогу. Но когда мы, наконец, въехали в имение и поднялись в комнату, ректор захлопнул дверь и спросил:
– Что произошло у вас с Лоуэллом?
А я поняла, что не знаю, стоит ли говорить ему правду.
Поразмыслив, я поняла, что молчать глупо. И с тяжелым вздохом произнесла:
– Лоуэлл… знает, кто я.
Эдвин стиснул зубы, его лицо побледнело. Я привалилась спиной к стене и безжизненным голосом продолжила:
– Предложил сделку. Он будет молчать, а я… должна пойти на ту сторону реки.
Брови ректора взлетели вверх:
– Зачем?
Я пожала плечами:
