Абитуриентка. Студентка (СИ) - Абдуллов Роман

Взяв на раздаче свои порции, Лера с Диланом сели у окна.

— Это что за гадость? — ковырнул рыжик в тарелке.

Лера тоже потыкала вилкой в слипшуюся лапшу. Н-да… Еще наивных перваков «осчастливили» теплым, чуть подкрашенным чаем и черствой лепешкой.

— Здесь всегда гадость, — она вздохнула. — Но, как говорится, сытое брюхо к ученью глухо, так что…

— Где это такое говорится⁈ — перебил Дилан и постучал лепёшкой по столу. — Я съесть её хочу, а не гвозди заколачивать!

На их столик вдруг опустился еще один поднос, и знакомый «ботаник», усевшись напротив Леры, наставительно произнес:

— Мы едим, для того чтобы жить, но мы не живём для того, чтобы есть.

— Опять ты! — Дилан схватился за голову. — И опять со своими глупостями. А мне вот дед всегда говорил: «Ешьте, пейте, после смерти нет никакого наслаждения»! И дедов завет нравится мне больше ваших!

«Ботаник» подцепил лапшу, осмотрел и, когда та смачно шлепнулась обратно в тарелку, перевел взгляд на Леру:

— Дилан слишком недогадлив, поэтому не сочтите за дерзость, если я представлюсь сам.

Лера, не привыкшая к таким политесам, робко кивнула. Тогда «ботаник» привстал и, слегка поклонившись, сказал:

— Лэр Шоннери ван Терон. Рад знакомству. И буду рад, если мы перейдем на «ты».

— Да, конечно… — Было так неожиданно, что кто-то рад знакомству с ней, что Лера растерялась. — То есть… Я Вэлэри Дартс. Мне тоже очень приятно.

— Ну, расшаркались! — проворчал Дилан. — Лучше давайте покончим с этой размазней и пойдем расписание смотреть, его с утра обещали вывесить.

По пути в учебный корпус рыжик ехидно поинтересовался у «ботаника»:

— А чего это, лэр Шоннери ван Терон, вы за нами увязались? Вокруг столько молодых людей, соответствующих вашему статусу, а вы к каким-то плебеям прибились.

Шоннери посмотрел на Дилана свысока и скорбно вздохнул:

— Добродетель возрастает, если ее подвергают испытаниям.

— Чего? — Дилан остановился, недоуменно хлопая короткими ресницами.

Лера прыснула от смеха.

— Нет, Вэлэри, ты слышала⁈ — отмер Дилан. — Мы для него — испытания! Мы его мучиться заставляем, трудности преодолевать!

Шоннери порозовел и, покосившись на Леру, без всякого пафоса буркнул:

— На самом деле, мне с вами легче. — Потом он глянул на шедшую впереди компанию аристократов и тихо добавил: — Не привык я… с ними.

Дилан впервые с любопытством посмотрел на своего соседа, но ничего не сказал, и они пошли дальше.

Лера плотнее запахнула жилет, накинутый поверх платья. Утром было еще прохладно, но к обеду воздух под куполом прогреется и будет самое то. А хорошо все-таки эти римляне придумали: по периметру поставить здания и не только в каждом из них свой атриум сделать, но и обустроить общий двор с вечным летом. Целый год можно прожить, не надевая верхнюю одежду и не выходя наружу, — всё же есть: и жильё, и учебные корпуса, и столовая, и библиотека, и целительская. Только тренировочные полигоны под открытым небом. А так, кампус-мечта!

У расписания кучковался народ, и Лера придержала Дилана, хотевшего ввинтится в толпу.

— Подождём. Куда спешить?

Дилан недовольно засопел, но согласился и тут же, обнаружив свободный диван, плюхнулся на него. Шоннери же отошел к неизменному водоему в центре атриума.

Приглядевшись к студентам, Лера заметила, что девушки в среднем моложе парней, даже не парней, а скорее, молодых мужчин. Навскидку возраст студенток колебался от шестнадцати до двадцати лет, а вот мужская часть была года на четыре-пять старше. Лера поинтересовалась у Дилана, отчего так. Пожав плечами, тот ответил:

— У девушек же дар раньше просыпается, — и чуть погодя, хмуро добавил: — Вообще-то, все об этом знают.

Он выжидающе уставился на Леру, словно спрашивая, когда же она расскажет правду об испытании в лабиринте, но она сделала вид, что не заметила и пробормотав:

— Понятно… — отвернулась.

На соседний угловой диван запорхнула стайка девушек в ярких нарядах. Увидев среди них «Барби», которую она недавно облила, Лера поспешно села рядом с Диланом и укрылась за большим фикусом.

А девушки защебетали о предстоящих занятиях. Пение, танцы, этикет… Что? Лера в шоке посмотрела на Дилана. Тот задумчиво изучал мозоли на руках, и его, кажется, нисколько не удивляли ни пение, ни танцы. Но как же так? Разве это институт благородных девиц, а не академия магии? Или тут два в одном? Возможно. Все-таки элитное учебное заведение, в основном аристократия учится, а им это надо.

Лера протяжно выдохнула. Вот это она попала! Боялась магической практики, а оказывается, тут еще куча всего. Она ж не певица и не танцор, а уж местный этикет… Хотя его-то ладно, выучить можно, если учебник есть. А вот как быть со слухом и голосом? Их-то с детства тренировать нужно. Мамма миа!

Вдруг к соседкам простучали каблучки, и запыхавшийся девичий голос ликующе провозгласил:

— Ван Сатор приехал! Лэр Маркус ван Сатор!

Лера прислушалась. Конечно, мало ли кого так зовут, но пока она знала лишь одного Маркуса — того бритоголового. Тем временем за фикусом повисла пораженная тишина.

— Неужели тот самый? — несмело спросил кто-то.

И девушек прорвало.

— Конечно тот самый! Он же единственный!

— Но зачем он здесь? Вдруг невесту ищет?

— Размечталась! Его невесты в столице.

— Так он же у нас учиться будет! Я в «Магическом вестнике» читала.

— Я тоже слышала, что его в Альтию сослали. И знаете за что? За пьянство и драку!

Лера прижала ладонь ко рту и оглянулась на Дилана. Тот в ответ округлил глаза. Тоже считает, что их пьяный спаситель и Маркус ван Сатор, так всполошивший девиц, — один человек? А она ему бутылкой…

Гомон затих, и Лера, не удержавшись, выглянула из-за фикуса. Девушки смотрели в пространство, кто с восторгом, кто с тоской по несбыточному, а кто и расчетливо щурясь.

«Барби» очнулась первая:

— Наверняка это всё из-за казни его отца.

— Бедный, мне его так жаль, — протянула пухлая брюнетка. — Сначала отец нарушил закон, и его предали смерти, а потом и сам в немилость попал.

Слова брюнетки не вязались с её плотоядным выражением лица, однако следующая фраза расставила всё по местам.

— Зато теперь лэр Маркус единственный наследник ван Саторов. А кроме того, кузина писала мне из столицы, что ван Диррены разорвали с ним помолвку дочери. Вы понимаете, что это значит? — брюнетка обвела подруг торжествующим взглядом, и девицы вдруг засуетились, подхватились и упорхнули прочь.

А Лера невидяще уставилась сквозь фикус. Перед глазами снова стоял оцепленный стражами помост и палач, заносящий топор над осужденным.

Сбоку закряхтел Дилан:

— Вот непруха. Надеюсь, это не тот лэр Маркус, а то расстались мы как-то… не очень. Патриции и за меньшее вздрючить готовы. Как думаешь, он нас узнает? Пьяный же был…

Лера потерла лицо, отгоняя воспоминания, и криво усмехнулась:

— Ты — рыжий, а я — с рубцами… Узнает. — Она вздохнула. Выходит, это был его отец… — Только не верю я, что он поквитаться решит. Вот те трое гадов точно отомстили бы, а он, по-моему, не такой.

— Женщины! — в сердцах воскликнул Дилан. — Вот что у вас в голове? Раз помог, так уже и герой! Идеал доброты и бескорыстия! Тьфу!

— А чего ты плюешься? — Лера серьезно посмотрела на него. — Ты ведь тоже помог мне. Тоже герой.

Дилан покраснел и, поднимаясь с дивана, забубнил:

— Надо скорей расписание глянуть. Пение какое-то, танцы… Да они от моего пения в обморок попадают!

Расписание оказалось очень необычным, по крайней мере, для Леры. Практических занятий по магии пока не было, и она логично предположила, что вначале они выучат магическую безопасность и магическое право. Эти два предмета были в обязательных у всех студентов. Так же совпадали ораторское искусство, городское и земельное право, грамматика, арифметика, пение и стихосложение, танцы, этикет и хроника, то бишь история. Затем шло разделение по полу: у девушек — домоводство, у парней — физическая подготовка — и по стихиям: у Леры обязательным предметом шла метеорология, у Дилана — инженерные коммуникации, а Шоннери оказался «земельником», и ему полагалась минералогия.