Ткач Кошмаров. Книга 3 (СИ) - Розин Юрий

Раган иф Регул — в своем парадном доспехе, где каждый стальной лепесток был выгравирован изящными рунами, смотрелся внушительно даже в этой толпе. Его каменное лицо не выражало ничего, но я знал — он оценивает ситуацию так же, как и я.

Справа — делегации одиннадцати герцогских кланов. Я узнавал их по гербам:

Альриша — сильнейший клан страны после королевского. Их представитель, грузный мужчина с медвежьей гривой седых волос, облаченный в плащ из шкуры полярного волка.

Спика — наши главные противники и неприятели. М-да, и когда, думая о клане Регул, я начал говорить «наши»? Стройная женщина в серебристом одеянии. Ее лицо скрывала полупрозрачная вуаль, но я чувствовал на себе пристальный взгляд этих серых, как сталь, глаз.

Каус — не сказать, что прямо союзники, но с ними у Регул были действительно хорошие отношения. Представлял клан молодой (ну, насколько молодым может быть человек, достигший сферы Сдвига Тверди и выглядящий на тридцать), дерзкий, с вызывающе рыжей бородой, заплетенной в сложные узлы, мужчина.

Антарес — один из самых закрытых и не публичных кланов, большая часть дел которого велась либо с королевской семьей, либо с министерствами. Сухопарый и сгорбленный, хотя еще далеко не старый мужчина смотрел на меня так пристально, будто хотел прожечь взглядом дыру.

Обособленно, на возвышении под балдахином из пурпурного шелка, восседали представители королевской семьи. Юлианны не было видно, похоже она действительно приходила просто поговорить. Однако я узнал пятого принца, Бертранда, в сопровождении, вероятно, либо советников, либо старейшин августейшей семьи.

— Лейран иф Регул, — голос Курта, которому, как первому, кто «заметил мое дарование» (обхохочешься, конечно), доверили вести церемонию, разрезал тишину, как нож масло. — Подойди.

Я подкатил кресло вперед, и зал замер, будто само помещение затаило дыхание.

Справа кто-то зашептался, обсуждая мою инвалидность.

Наконец я остановился перед возвышением, где стоял Курт. Его фигура в парадных одеждах, расшитых золотыми нитями, казалась еще более массивной, чем обычно. Лицо, изрезанное морщинами, было непроницаемо.

— Лейран иф Регул, — повторил он, и в голосе его прозвучало что-то новое — нечто среднее между уважением и опасением. — Сегодня ты переступаешь порог, за которым нет возврата.

Он сделал паузу, давая мне время осознать вес этих чрезмерно пафосных слов. В зале стало так тихо, что слышалось потрескивание факелов.

— Клянешься ли ты кровью и честью служить клану Регул, даже если это потребует твоей жизни? — спросил Курт, и его голос вдруг обрел металлический отзвук — старейшина использовал особое Буйство.

Я почувствовал, как Ан шевелится у меня в груди, реагируя на мощный выброс Потока.

— Клянусь, — ответил я, и мой голос, хоть и лишенный магических усилий, прозвучал достаточно громко, чтобы его услышали в самых дальних углах зала.

Курт кивнул и жестом подозвал слугу. Тот внес ларец из черного дерева.

Когда крышка ларца открылась, в воздухе запахло озоном и сталью. Внутри, на бархатной подушке, лежал перстень — массивный, но явно подогнанный под мой палец.

Это было моей привилегией и одновременно бременем. Рожденный вне главной ветви, технически я не мог разделить кровь иль Регул. Существовала практика формального усыновления, но на этот раз от нее решили отказаться, поскольку, хотя клан больше не мог игнорировать мои успехи и мой потенциал, моя личность была слишком спорной.

В результате я мог войти в главную ветвь лишь как «почетный представитель». С точки зрения получаемых прав это ни на что не влияло, однако, в отличие от кровной принадлежности, почетного представительства можно было лишиться. И я был уверен, что в клане было немало тех, кто спал и видел, как бы поскорее турнуть меня из главной ветви за первую же провинность.

Перстень в данном случае был как бы подтверждением моего статуса и одновременно печатью, которую можно и нужно было использовать при подписании важных документов. Там, где кровные представители иль Регул оставляли отпечаток пальца, я буду оставлять отпечаток…

Следуя регламенту, я вдел палец в кольцо и только потом поднял его и взглянул на изображение на самой печатке.

Хм… либо у кого-то в совете хорошее чувство юмора, либо они действительно признали меня со всеми моими… дополнениями. Ну, либо это, наоборот, было напоминание о том, что я никогда не буду истинным Регулом.

С печатки на меня смотрел мастерски вырезанный то ли из белого золота, то ли из какого-то минерала, изящный паук. Это при том, что на всех подобных печатках, что я видел, были изображены разнообразные львы.

— Ты получишь титул, соответствующий твоей… уникальности, — продолжил Курт, и в его голосе снова появились нотки того самого опасения. — Отныне ты — Белый Паук.

Еще одна «фишка» титула почетного представителя.

Внутри огромной главной ветви, невероятно ветвистой и запутанной, где из-за долголетия, даруемого Потоком, человек мог быть на пятьдесят лет старше собственного двоюродного дедушки, существовало внутреннее деление на так называемые дома.

Для человека извне, да даже для предствителя побочной ветви, это ничего не значило, так что где-либо кроме самой главной ветви принадлежность человека к тому или иному дому никогда не упоминали. Но Курт, например, принадлежал к дому Яростного Льва, Йораниан — к дому Затаившегося Льва, а Шейзан, как не иронично, с учетом его членства в Теневом Сообществе — к дому Солнечного Льва.

Почетные представители ни в какой дом не входили, а потом им давали отдельный титул для соответствия. Например, Мириа, получив не так давно свой почетный титул, стала официально Мириа иль Регул, Львица Черной Гривы.

А я, соответственно, теперь был Лейран иль Регул, Белый Паук. Забавно.

В зале пронесся шепот. Где-то слева кто-то резко кашлянул — вероятно, подавляя смешок. Справа раздался недовольный вздох.

— Благодарю, старейшина, — сказал я.

В этот момент где-то в задних рядах раздался голос:

— Сколько еще клан Регул будет попирать традиции? — Это был представитель Альдебарана. — Разве может калека…

Он не успел закончить. Воздух перед ним взорвался, и мужчина отшатнулся, закашлявшись и сплюнув на пол кровь.

— Кажется, у кого-то проблемы с речью, — сухо заметил Курт, даже не взглянув на нарушителя. — Есть ли еще желающие вмешаться в церемонию клана Регул?

Тишина. Такую тишину можно было резать ножом и подавать на серебряном блюде.

Я повернулся к собравшимся, чувствуя, как перстень на пальце странно пульсирует в такт сердцебиению.

— Благодарю всех за присутствие, — сказал я, и в голосе моем звучала та самая ядовитая вежливость, которую так ненавидел Архан. — Особенно представителей короны. — Я сделал небольшой поклон в сторону принца Бертранда, замечая, как его пальцы сжали подлокотники кресла. — Уверен, ваш интерес ко мне… исключительно академический.

— Мы всегда интересуемся выдающимися… экспериментами, — ответил он.

Я улыбнулся.

Курт резко кашлянул, давая понять, что церемонию не стоит прерывать мне в том числе.

— Лейран иль Регул, Белый Паук, — провозгласил он, и его голос, усиленный Потоком, заставил дрожать витражи на высоких окнах. — Да пребудет с тобой сила предков и мудрость львов!

В зале раздались вежливые аплодисменты. Где-то в толпе кто-то зашипел: «Паук в львиной гриве». Кто-то пробормотал: «Корона что-то затевает».

Старейшины встали, склонив головы ровно настолько, сколько требовал этикет. Представители кланов последовали их примеру — все, кроме королевских. Те лишь слегка кивнули, словно делали одолжение.

По идее дальше должна была идти часть с поздравлениями от представителей остальных кланов, но, развернув кресло в их сторону и уже заготовив дежурную улыбку, я вдруг почувствовал странную слабость.

Руки будто стали ватными, веки налились свинцом, сознание начало стремительно пустеть. Я засыпал, скорее даже отключался, стремительно и неостановимо.