Наследник. Тайны рода. Том 2 (СИ) - Купцов Мэт

— Я знал твою мать, — хрипло говорит он. — И знал графа задолго до того, как он стал «последним». Он не был святым. Но и не был глупцом.

Я не перебиваю. Он говорит размеренно, глядя куда-то вглубь зала.

— Десять миллионов — это не деньги. Это — обязательство. Обещание, которое он не выполнил. Не по контракту, а по крови.

— По крови?

— Он должен был отдать дочь… одним очень влиятельным людям.

Я чуть не вскочил.

— Что вы несёте?

Он кивает, словно этого и ждал.

— Граф нарушил слово. Отказался. Сказал, что передумал и дочь не отдаст.

— И её похитили, чтобы…?

— Чтобы напомнить — долги надо возвращать.

Я молчу. Стук в ушах возвращается.

— А кто эти люди? Где они?

Он встаёт.

— Я не могу сказать, у них — длинные руки. Если хочешь знать правду — езжай в монастырь в Сибири.

— К монахам?

— Да, там есть старец Михаил…

Приезжаю на место.

Станция маленькая, как на картинке с календаря. Две платформы, запах мазута и сырости. Поезд уходит, я остаюсь. Дует колкий северный ветер. Идет мокрый снег.

Конечно, надо было использовать для перемещения телепортер- Барса, но я хотел подумать в дороге.

Все произошедшее мне не нравилось. Но я понимаю, что меня втягивают в какую –то интригу, заманив Марию в ловушку.

Я должен вытащить ее любой ценой.

Смотрю в сторону леса — там, за соснами, монастырь. Показался между деревьями крест на куполе.

Я иду пешком.

Утоптанная проселочная дорога заканчивается почти сразу.

На шапке оседает снежная крошка, ботинки вязнут в грязи.

Вот так, по чужому совету — и в глушь, к монаху. К человеку, который якобы знал графа. Уцепился за нитку — и тяну.

К сожалению, других нитей нет.

Монастырь — скромный. Старый кирпич, деревянные двери, колокольня неработающая.

На входе — женщина в валенках, лет под шестьдесят, с лицом, как будто она всегда недовольна. Смотрит на меня в упор.

— К кому?

— Мне нужен монах Михаил.

— Не принимает.

— Мне по личному делу, порекомендовал общий знакомый из Москвы. Архивист. Георгий Львович.

Она морщится. Смотрит с минуту.

— Подождите.

Уходит. Внутри тихо. Только печкой пахнет. Слышно, как скрипит пол.

Проходит десять минут. Пятнадцать. Я уже думаю, что уеду ни с чем.

Потом появляется мужчина. Лет шестьдесят пять, с белой бородой, в простой тёплой рясе и ботинках, явно не по размеру.

Глаза у него умные. Человеческие. Не застывшие, не фанатичные. Он смотрит — и сразу всё видит.

— Барон Архипов, — произносит, удивляя меня. — Поговорим на улице. Здесь не место.

Откуда он знает? Я же не успел представиться.

Мы идём вдоль ограды. Он молчит. Я — тоже. Потом говорит.

— Ты из-за Гаврилова.

Провидец. Киваю.

— Был у нас, да. Несколько раз. Молился, ночевал. О себе не говорил. Только просил — за дочь.

Интересно, за которую? За Анну? Или Марию?

— Что просил?

— Чтобы я молился, чтобы дочь не трогали. Чтобы не искали. Не мстили через неё.

Понимаешь, он запутался. Думал, что можно всё решить деньгами.

Но в таких историях деньги — это только повод.

— А причина?

Он останавливается. Глядит в сторону леса.

— Он ввязался в одно дело. С людьми, которые считали, что всем им должны — за участие, за трофеи, за молчание.

Контрабанда. Финансовые махинации. Архивы, которые исчезли. Люди, которые вдруг начали хорошо жить.

Я слушаю и не понимаю — как это связано с Марией?

— Связано. — отвечает монах, будто читает мои мысли. — Потому что Гаврилов тогда не сдал своих. А должен был!

Он спас друга, который запутался в грязных делах. Который потом стал тем, кем стал — большим человеком.

А теперь за дела отца расплачивается дочь.

— Так им не нужны деньги?

— Им нужно, чтобы фамилия исчезла. Чтобы имя Гаврилова не звучало. Ни в делах, ни в суде, ни в прессе. Десять миллионов — это формальность. Если отдашь — будет новая причина.

— Кто они?

Он качает головой.

— Не скажу. У них до сих пор связи с нужными людьми. Не думаю, что ты один справишься. Но если хочешь знать — езжай в Таллин. Там есть человек. Его фамилия — Линнемяэ. Он занимался теми архивами. Знает больше, чем говорит. Только не звони ему заранее. Найди его сам. Он преподаёт в университете.

Я смотрю на него.

— Вы не боитесь говорить?

Он улыбается.

— Я — монах. Мне бояться уже поздно. А тебе — ещё рано.

Обратно иду молча.

В голове — сплошной шум. Как будто радио работает на трёх волнах сразу.

Гаврилов ввязался в чужую отмывку денег. Не сдал своих товарищей, которые в последствии достигли высокого положения в обществе.

А Мария исчезла, чтобы очистить чужое прошлое. Чтобы стереть фамилию. Чтобы никто не стал копать.

А я копаю. И уже увяз в этом по самое горло.

И не позволю, чтобы Мария осталась исчезнувшей. За чужие грехи.

У вокзала — стоит такси. Слишком новое.

Я прохожу мимо — взглядом по зеркалу. Водитель — не местный. Очки. Чёрная куртка.

Потом вижу — он достаёт телефон. И… фотографирует меня.

Не успеваю обернуться — машина рвет с места.

Значит, меня уже ведут.

А это значит — я уже близок к разгадке.

Придется избавиться от преследователей.

Сворачиваю за угол, вызываю телепортер. Барс появляется мгновенно.

В следующее мгновение я уже в Таллине.

Северный ветер, моросит дождь, дома цвета старого крема. Вокзал остается за спиной, я иду пешком. Без плана. В голове только фамилия — Линнемяэ. И университет, где он якобы преподаёт. Георгий Львович называл кафедру — архивоведение. Значит, гуманитарный корпус. Значит, старая часть города.

Так и иду по наитию.

Университет снаружи как музей — лепнина, чугунная решётка, внутри запах старой бумаги. Вахтёрша строгая, на столе кипит чайник. Я показываю пропуск из московского вуза — подделан неплохо.

— Мне нужен профессор Линнемяэ.

— Он не принимает.

— Я из делегации. У нас договорённость.

— Подождите.

Она звонит. Ждёт. Потом кладёт трубку.

— Сказал, если хотите — приходите в библиотеку. Он там сегодня.

Библиотека — как все библиотеки — запах картона, приглушённый свет, тишина, от которой уши закладывает.

Профессор Линнемяэ сидит в читальном зале. Невысокий, сухой, в очках. Лет шестьдесят, но бодрый. На столе бумаги, карандаш, чашка кофе.

Смотрит на меня — спокойно. Сразу понимает, кто я.

Но молчит.

— Добрый день. Я…

— Из Москвы.

— Да. Вы знали графа Алексея Гаврилова?

Он кивает.

— Есть сведения, что у графа Гаврилова после смерти остались долги — 10 миллионов рублей, — говорю я, чтобы обозначить тему, которая меняинтересует.

— Архив — странная вещь. Люди думают, что это про прошлое. А на самом деле — про власть. Кто держит документы, тот решает, что было. Вы хотите знать, кому он был должен? — спрашивает напрямую.

— Да.

Он достаёт из папки лист. Фотокопия. Старый акт, 1753 год.

— Это не кредит. Это соглашение. Неофициальное. Несколько фамилий. Одна организация — тогда называлась «Черные кресты». На самом деле — теневая структура, собиравшая деньги для «нужд победителей». Потом они стали большими людьми.

— Вы хотите сказать, граф брал деньги?

— Брал. Но не для себя. А чтобы вытащить друга из тюрьмы. Друг потом стал большим статусным чином в одном крупном ведомстве. Гаврилов думал, что его простят. Не простили. Потому что он стал напоминанием. Живым упрёком. Сам этот товарищ, которого он спас, начал преследовать его.

— Но при чем тут дочь — Мария?

— Наследство. И — рычаг. Если она исчезнет — исчезнет последняя связь с делом. Архивные копии были у Гаврилова. Возможно, она знает, где они. А может, и нет. Её просто убрали заранее. На всякий случай.

Чувствую, как сжимаются кулаки.

— Вы можете дать мне имена?