Генерал темной властелины (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер"

Адъютана немедленно помещение покинула, закрыв за собой дверь, и мы остались с царевной вдвоём.

— Проходи, Святослав, располагайся.

Великая княжна, развалившись на козетке, внимательно наблюдала, как я прошёл к небольшой канапке с резными ножками и фигурной спинкой напротив, но стоило мне коснуться подлокотника рукой, как тут же покачала головой и похлопала по креслу, что стояло прямо возле неё:

— Нет! Сюда!

— Как скажете, Ваше высочество, — не стал спорить я и присел.

А та, с видимым удовольствием пройдясь по моей фигуре взглядом, заявила:

— Смотрю я на тебя и думаю, какой необычный мальчик мне попался. Любой другой, останься мы вот так вдвоём, уже давно бы краснел и смущался, а ты нет. Такой спокойный, такой уверенный в себе. Знаешь, по тому, как человек сидит, по его позе, о нём многое можно сказать. Вдобавок, красивый, прекрасно сложенный и такой талантливый. Представляю, как будут завидовать твоей жене.

— Не спешу, Ваше высочество, — немедленно отреагировал на провокационный вопрос я.

— А почему так? Нет подходящих кандидатур?

— Я бы сказал, нет подходящего настроения, Ваше высочество. Честно признаюсь, мне не хотелось бы заниматься домашним хозяйством и всем тем, что считается для мужчин империи правильным времяпрепровождением. Домохозяин — это совсем не то, кем я бы хотел быть.

— И кем же ты хотел быть? — вновь с интересом спросила великая княжна.

— Генералом, Ваше высочество.

Ольга не стала смеяться, как, возможно, сделала бы на её месте любая другая женщина, скорее, многообещающе задумалась.

— И как же ты собираешься добиваться этого звания? — она чуть прищурилась, а её левая рука словно невзначай легла на подлокотник моего кресла совсем рядом с коленом.

— Службой, — я посмотрел ей прямо в глаза, — дайте мне подготовить хотя бы десяток парней, и я навсегда изменю правила ведения войны.

— Даже так? — ладонь великой княжны соскользнула с подлокотника, а сама она, встав с козетки, задумчиво остановилась у окна.

— Святослав, подойди.

Я поднялся тоже, замер рядом, наблюдая, как по плацу маршируют солдаты. Слышались грозные окрики фельдфебели, кто-то путался, сбиваясь с шага. Молодое пополнение и вовсе с привязанными пучками сухой травы к голенищам сапог шагало под «Сено-солома» строгой унтер-официры.

— Служба, мой дорогой княжич, это не только стрельбы и бой с противником. Даже, я бы сказала, не столько, сколько каждодневная рутина из шагистики, нарядов, обходов и охраны периметра зоны. А ещё стройка, прокладка дорог, возведение укреплений — это тоже всё силами наших солдат. Армия — это в первую очередь устав и порядок. Исправная солдата ведёт себя честно, трезво, порядочно, верна своей государыне, знает твёрдо артикулы, послушна начальницам, содержит себя и амуницию во всегдашней чистоте и исправности, умеет правильно стоять, равняться, ворочаться, маршировать и ружьём своим действовать. Знает имена всех своих начальниц, сроки всем вещам, сколько получает жалованья и провианта, притом должна быть бодра и расторопна.

Царевна повернулась ко мне, глядя с лёгкой материнской улыбкой:

— И ни слова про боевые действия, понимаешь? Да, армия нужна для войны, но война и походы — лишь десятая часть того, что является службой. Смогут эти твои парни с таким, — она кивнула в сторону плаца, — справиться? И ты объяснить им, для чего и зачем они это делают? Чтобы стать генералом, мало уметь всё самому, и мало уметь учить этому других, тут нужно уметь всё это организовывать.

— Я справлюсь, — коротко ответил я.

Пять сотен лет опыта вполне хватало, чтобы говорить об этом с уверенностью. Впрочем, озвучить это вслух я не мог, и со стороны вполне можно было подумать, что я так уверен просто потому, что ни разу не пробовал.

— Ну что ж, — заметила после недолгой паузы великая княжна, — по крайней мере, я вижу в тебе решимость. А значит, что-то да выйдет. Ладно, мой дорогой княжич. Будут тебе десять парней.

Глава 19

Городская телефонная станция в Иркутске, особенно будка междугородней связи, была, несмотря на недешёвую стоимость, постоянно забита желающими позвонить.

Кое-как отстояв длинную очередь, Вика сообщила телефонисту про заранее заказанный звонок на томскую станцию, где-то с минуту дожидалась подключения к местному коммутатору, а затем попросила соединить с усадьбой княгини Деевой.

Взявшая трубку горничная не сразу узнала княжну из-за не слишком хорошей связи, но, благо, быстро разобралась, и вскоре в трубке телефона, сквозь потрескивание и шум, послышался тяжёлый голос княгини. Глава рода Деевых была явно не в духе и, еле сдерживая рычащие нотки, сходу накинулась на дочь:

— Вика, какого хрена у вас там происходит⁈ Со мной вдруг связываются с охранного отделения и сообщают, что Святослав в Иркутске. Хотя должен быть в Петербурге. Я ничего понять не могу, начинаю разбираться и тут выясняется, что дирижабль нашли в Туркестане, Алёнова в коме, а мой сын непонятным образом переместился за три тысячи километров и сидит в гарнизоне Иркутской зоны отчуждения! Бросаю всё, собираюсь лететь к вам, и тут снова ко мне приезжает жандарма и передаёт приказ её императорского высочества великой княгини Ольги, что лететь никуда не надо, а за моим сыном присмотрит она сама!

Под конец гневной тирады княгиня почти кричала, и Вике пришлось зажать ладонью динамик, потому что в очереди за стеклом будки уже начали заинтересованно прислушиваться.

— Мама, тише, — попросила она, затем, вздохнув, ответила, — я и сама не до конца понимаю, но со Славой не всё так просто. Всего рассказать пока не могу, тут вопросы государственной важности, но ты не волнуйся, с ним всё хорошо, жив-здоров. И действительно её высочество определила его к себе в свиту.

— Только не говори, что он теперь… — помрачнела мать, — а то знаю я таких великих княжён, что ни одни штаны не пропустят, в каждые норовят залезть.

— Нет, нет, мама, — поспешно произнесла Вика, — её высочество уже распорядилась принять Славу в Пажеский корпус и поставить на должность пажа. От теперь в её свите как паж. Всё официально.

— Даже так… — протянула княгиня, затем мрачно добавила, — значит всё даже хуже.

— Да что плохого-то? — не поняла молодая поручица, а мать, хмыкнув, процитировала смутно знакомое:

— Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь. Нет, дочь моя, ничем хорошим это не закончится. Великая княжна Славой натешится, а затем выкинет, как опостылевшую игрушку. А он только с виду такой несгибаемый и твёрдый, в душе он такой же ранимый, как и остальные юноши. И боюсь, это его просто сломает.

— Нет, мама, — возразила Вика, — ты не понимаешь. Ты просто не видела, что Слава тут показал. Он на соревнованиях по стрельбе такое сотворил, что все официры в гарнизоне второй день обсуждают. Да так, что пару раз чуть до дуэлей не дошло.

— Да, и что он такого показал? — с недоверием уточнила княгиня.

— Ой, прости, — сконфуженно ответила Вика, вспомнив, что её просили о виденном пока никому не сообщать, — я не могу сейчас рассказывать. Но поверь, Слава не такой. И её высочество его к себе приблизила вовсе не для того, о чём ты думаешь.

— Ну, ладно, — вздохнула мать, — вышло как вышло. Но ты старайся за братом приглядывать, и если что — сразу мне сообщай. Если будет надо, до императрицы дойду, ты меня знаешь.

— Знаю, мама, знаю.

Тут в разговор вклинился голос телефониста:

— Две минуты прошло.

— Всё, мам, пока, не волнуйся, всё будет хорошо! — торопливо крикнула девушка, и связь с Томском оборвалась.

— Уф, — вытерла она со лба выступивший пот и вышла из будки, уступая место следующей.

Обязательный разговор с матерью прошёл не так легко, как хотелось бы, но, по крайней мере, ей удалось хоть немного родительницу успокоить. Наверное.

Ну, а теперь пора было возвращаться обратно в гарнизон. За братом, и правда, следовало приглядывать. Больно много внимания он начал к себе привлекать.