Чертов менталист (СИ) - "Тин Тиныч"

— Обращаются-то многие, — Евстигней явно соскучился по общению и был не прочь поболтать. — Вот только принимают не всех. С каждым годом всё меньше и меньше тех, кто собеседование проходит. А значится, отправляют их учиться по тем филиалам, откуда они приехали. Матушка моя и была бы рада всех принять под свое крыло, но… коллеги её каждый раз причины изыскивают, почему им абитуриенты не подходят. Я вот и не ожидал даже, что сегодня кто-то появится из новеньких, решил в город съездить по делам. А тут такое дело!

— Поэтому и в комнатах не убираетесь? — понятливо кивнул я.

Комендант явно смутился.

— Ну, тут дело такое, тонкое. Мать вечно шпыняют кому не лень за перерасход казенных средств. А общежитие оно же в связке с кафедрой находится как бы. Каждая лишняя уборка в табели отражается, требует привлечения людей. Вот я и пытаюсь ей помочь… чтоб через меня её лишний раз не обижали. Всё равно же студентов новых нет. Знал бы я пораньше, что ты сегодня поступишь, сам бы шваброй вооружился и всё отдраил по уму, дело нехитрое, — забывшись, перешёл на «ты» Евстигней, но я был совершенно не против.

М-да. Вот тебе и еще один заговор налицо. Уровнем поменьше, но тоже интересный. Кому и почему не нужны в столице квалифицированные маги-воздушники? Или же это персонально против Агнессы Игнатьевны кто-то зуб точит и много кого подговорил заодно с ним выступить?

После того, как меня самого едва не выперли отсюда стараниями Леопольда Дамировича, я решил, что непременно разберусь в чем дело. Бесит этот серпентарий единомышленников несказанно!

А ведь интересная штука получается, если так поглядеть. Я вот смог, пробился, поступил. Спасибо деду за государственный ордер на вселение, без него Брунов с огромным удовольствием пинком отправил бы меня обратно в Ипатьевск. Но у других-то воздушников такого бюрократического щита нет. И вот их под любым подходящим предлогом вышвыривают восвояси. Всегда ведь можно заявить, что здесь учатся лучшие из лучших, а они до этого уровня недотягивают.

Но тогда опять же непонятно: а что, в столице рождается мало дворян и бастардов со склонностью к стихии воздуха? Они-то почему в Государственную магическую академию не торопятся, хотя уж кому-кому, а им бояться точно нечего, их из города по провинциальным филиалам распределять права не имеют? Они тут родились и живут. Странно это всё. Очень странно.

А если на секунду предположить, что вся эта непонятная кампания сводилась к тому, чтобы в этом году в центральный филиал не поступил ни один из воздушников? Тогда действительно, было бы впору ставить вопрос о закрытии соответствующей кафедры после того, как по данной дисциплине доучится последний студент.

— Интересно, а где же тогда люди свой воздушный дар развивают, если не здесь? — забросил я пробный шар.

Вряд ли простодушный Емельян Сергеевич действительно что-то об этом знал, но… может, и слышал что-то, раз уж настолько в курсе проблем, стоящих перед его матерью.

— Известно где, — вздохнул комендант. — В Москве да Новосибирске. Рвутся туда что было сил. Считается, если где их воздушный потенциал на всю катушку и раскроется, так только в этих филиалах, на другие и не смотрят. Даже специально, бывает, жилье заранее себе подбирают там, чтобы без сучка и задоринки устроиться. Матушка одно время даже семинары проводила, пыталась доказать будущим студентам, что они и в столице смогут всему обучиться, да потом отчаялась и махнула рукой. Говорит: мода это, ничего не попишешь.

Ага, уже какая-то определенность. Но неизвестных моментов по-прежнему чуть больше, чем слишком. Если это мода, значит, где-то есть и законодатели моды. И мне бы очень захотелось сначала поглядеть на них издалека, а потом и познакомиться поближе, если в том будет необходимость.

— А еще, — понизил голос Емельян, предварительно осмотревшись по сторонам, будто опасался, что кто-то может нас подслушать в этом практически пустом здании. — Сам своими ушами слышал, что те из наших, кто центральный филиал окончил, на хорошую должность могут и не рассчитывать. Не котируется наше обучение.

— И где же ты такое слышал? — осторожно поинтересовался я, не желая спугнуть собеседника.

— Да к нам сюда приходил как-то пару раз один из бывших выпускников друзей навестить. Ну и нарассказывал им всякого. Несколько человек после этого по семейным обстоятельствам устроили себе перевод кто куда, лишь бы только диплом в другом месте получать.

— Дай-ка угадаю. Ты сам не помнишь, как этот бывший выпускник здесь учился и в этом общежитии пять лет провел?

— Верно? — с удивлением протянул комендант. — Я же всю голову сломал тогда, но раз человек говорит, что он здесь учился, значит, и впрямь учился. Может, из более ранних выпусков просто. Я-то здесь всего девятый год работаю.

Тут и семи пядей во лбу не надо быть, чтобы понять: налицо чей-то злой умысел. Но против кого он направлен? Кому-то перешла дорогу Агнесса Игнатьевна, и с тех пор её преследует жестокий рок, чтобы она со временем лишилась кафедры и потеряла работу в Академии? Или же всё куда масштабнее и глобальнее, нежели просто чья-то изысканная месть немолодой женщине?

Похоже, у меня талант находить себе приключения там, где и не ожидал. Я не так давно приехал в столицу, как успел вляпаться уже в две предельно интересные, назовем их так, истории. И это пока шло совершенно вразрез с моим желанием наконец-то заняться феноменом Иных. Освоить учебные дисциплины для меня особого труда не составит. Единственный вопрос пока с магией воздуха, но раз дар у меня в наличии, значит, справлюсь. Теперь уже прямо всем назло возьму и освою по максимуму!

Но свободное время… черт, боюсь, объем будущих исследований придется сократить, хотя бы поначалу, пока не разберусь с двумя насущными проблемами. Раздражает. Да что там — откровенно бесит! Смирившись с тем, что от Академии мне в любом случае никуда не деться, в уме-то я себе уже всё распланировал. Как по утрам занимаюсь спортом до начала занятий. Затем лекции, семинары и прочие практические занятия. Обед. А по возвращении в общежитие — никто, кроме Иных! С моей памятью нет необходимости зазубривать конспекты, тратя на это драгоценные свободные от пар часы. Но, но, но… как много «но», черт бы их побрал!

Мы еще поболтали с Евстигнеем о всяком разном и расстались взаимно довольные друг другом. Моё первое впечатление о нём, как о не слишком далеком человеке, оказалось ошибочным. Да, возможно, он не смог стать специалистом из-за слишком слабого дара и общей бесхитростности характера. Но вот дураком он не был! Под маской простодушного увальня скрывался интересный собеседник, умеющий подмечать всякие мелочи, на которые бы многие и внимания не обратили.

Окончательно лед между нами растаял, когда я спросил его о тренировках: мол, видно, что тело у тебя подтянутое, как нарабатывал? В ответ Евстигней радостно поведал о том, что комплекцией он обязан покойному батюшке из простых, в его роду все богатыри как на подбор. И занимаются кто чем: складские работники, автослесари, камнетёсы, монтажники, потому и вес лишний не набирают с такой работой. Он бы тоже пошёл по их стопам, но мать слёзно умоляла не бросать её здесь одну на съедение акулам. А комендант — должность сидячая. Вот он во избежание будущих проблем и стал три раза в день на площадку неподалеку ходить, которая из всех прочих ему больше всего нравится.

— Там и блины нормального веса, и грифы достойные, а не те, что можно за один приём согнуть. Захочешь, потом покажу, тут совсем под боком!

Я выразил горячее согласие, кажется, сообразив, какую именно из площадок он имел в виду: воркаут для пауэрлифтеров, как я её про себя назвал. Внушает.

За всеми разговорами едва не пропустил время ужина. Успел забежать в столовую для абитуриентов, что называется, в последний момент. Особого разнообразия на линии раздачи уже не увидел, что и понятно, но мне всё-таки удалось заполучить вполне достойный и сытный набор блюд. Ещё и с собой пакет плюшек набрал, уж очень аппетитными они выглядели.