Двойник Короля 9 (СИ) - Скабер Артемий

— Свяжите их и тащите с собой! — распорядился я, наблюдая, как мои бойцы обездвиживают пленных. — Осторожнее с ранеными!

Турецкие офицеры, дезориентированные и испуганные, не оказывали серьёзного сопротивления. Они, похоже, не понимали, как небольшой отряд с белыми повязками сумел проникнуть так глубоко в их тыл.

Один из пленных — судя по его эполетам, какой-то важный чин — что-то прокричал на своём языке. Его глаза горели яростью, а из разбитой губы текла кровь.

— Молчать! — солдат ударил врага прикладом в живот, заставив согнуться пополам от боли.

— Стой! — остановил я бойца. — Не калечь их. Они нам нужны в относительно целом виде.

— Простите, господин капитан, — тут же вытянулся рядовой по струнке.

К нам подбежал Костёв, его лицо светилось от возбуждения:

— Павел Александрович! Мы захватили их первый штаб! Там карты, планы, документы!

— Отлично, — кивнул я. — Собирай всё, что можно унести. Особенно ищи карты с пометками.

Пацан козырнул и умчался выполнять приказ, а я оглядел поле боя. Повсюду полыхали пожары, в воздухе стоял запах гари, пороха и крови. Вибрации от взрывов всё ещё ощущались под ногами. Земля дрожала, как живое существо.

Впереди раздались крики. К нам приближалось турецкое подкрепление. Видимо, они наконец-то опомнились и решили контратаковать.

— Всем отступать! — скомандовал я. — Забирайте пленных и трофеи! Воронов, ты прикрываешь!

Бывший барон кивнул, его лицо побледнело от усталости, но в глазах всё ещё горела решимость. Он снова применил магию земли, создавая перед наступающими врагами стену из камня и грязи.

— Отходим к своим! — махнул я рукой, указывая направление.

Мои солдаты начали организованное отступление, таща с собой связанных пленных и мешки с трофеями. Некоторые несли раненых товарищей, другие прикрывали отход, периодически останавливаясь и делая залпы по преследователям.

Воронов шёл последним, создавая за нами одну стену за другой, чтобы замедлить погоню. Его руки уже не светились так ярко — источник истощался.

— Держись, — подбодрил я парня, придерживая за плечо. — Ещё немного.

Он кивнул, его лицо исказила гримаса боли и усталости. Но бывший барон продолжал формировать преграды, пока ноги не подкосились.

— Всё… — выдохнул Воронов, падая на колени. — Больше не могу…

Я подхватил его, закинув одну руку себе на плечо:

— Молодец, отработал на славу. Теперь отдыхай.

Мы продолжали отступление, наша группа двигалась быстро, но организованно. Белые повязки помогали не потерять друг друга в темноте. Турки преследовали, но без особого энтузиазма. Наши периодические залпы и стены, созданные Вороновым, остудили их пыл. К тому же основные силы русской армии тоже наступали, сковывая противника.

Вскоре мы достигли нейтральной полосы. Здесь уже ждали остальные наши солдаты, с восторгом приветствующие возвращение победителей.

— Дома… — произнёс я, отпуская Воронова, которого тут же подхватили другие бойцы.

— Господин капитан! — подбежал один из командиров. — Никто не погиб, но тридцать человек ранены.

Я поморщился. Больше, чем ожидалось, но, учитывая масштаб операции, потери можно считать минимальными.

— Как с пленными? — спросил, оглядывая трофеи.

— Двадцать офицеров, — с гордостью доложил командир. — А наши товарищи с основных позиций притащили ещё сотню рядовых и кого повыше.

Я удовлетворённо кивнул. Такого количества пленных не брали уже… Ну, никто и не помнит, когда в последний раз. Отличный улов.

— Раздайте раненым лечилки, — распорядился я, передавая командиру несколько флаконов. — И проследите, чтобы всех немедленно доставили в медчасть.

— Так точно! — отсалютовал он и убежал выполнять приказ.

Я обернулся, глядя на позиции турок. Они всё ещё горели, пламя пожаров окрашивало ночное небо в зловещие красно-оранжевые тона. Улыбка тронула мои губы. Мы не просто выполнили задачу, мы превзошли все ожидания.

— Господин, кажется, мы сделали всё, чтобы нас заметили, — произнёс находящийся рядом Костёв.

Повернулся к нему. Пацан уже сидел на земле, выводя что-то на мятом листке бумаги. Очередное письмо родным, которое он не отправит, но обязательно привезёт с собой, когда вернётся.

Неподалёку лежал Воронов — без сознания, с полностью опустошённым источником. То ли из-за чувства вины, то ли желая доказать свою преданность, но бывший аристократ выложился на все двести процентов.

Я облизнул пересохшие губы и опустился на выжженную траву. Руки дрожали от адреналина, но чувство было приятное. Мы справились. Всё прошло даже лучше, чем я планировал.

Вокруг солдаты уже вовсю обсуждали сегодняшний бой. Моя фамилия звучала чаще, чем слова «так точно» и «выполнять». Сказочный рост репутации — именно то, к чему я стремился.

Откинулся на спину, глядя в ночное небо. Звёзды мерцали, равнодушные к человеческим войнам и интригам. А я наслаждался моментом триумфа.

Луна, на которую смотрел, внезапно скрылась. Надо мной появился полковник Топоров. Судя по выражению его лица, он не разделяет всеобщего восторга.

— Магинский! — рявкнул мужик. — Встать!

Я хмыкнул и поднялся на ноги, отряхивая форму. Что ж, ожидал такой реакции.

— За мной, — процедил полковник. — С тобой хочет поговорить генерал.

Все восторженные крики и обсуждения вокруг мгновенно стихли. Тишина прокатилась волной по группам солдат, как будто кто-то выключил звук.

— Так точно, — кивнул я.

Глава 14

Снова знакомая дорога. Улыбнулся. Что-то в последнее время я зачастил в эту часть лагеря.

Мы шли между шатрами, где хозяйничали штабные писари и адъютанты, носящиеся с папками туда-сюда, словно умалишённые. Полковник Топоров шагал впереди, расправив плечи и задрав подбородок. Его спина была напряжена. Но за этой бравадой я чувствовал какое-то беспокойство. Может, из-за турок, может — из-за моих успехов. Чему радоваться Топорову? Какой-то сопляк с личным взводом только что разгромил противника

Особых ожиданий от разговора с генералом у меня не было. В бою мы точно выделились, как и обещал: белые повязки, координированные действия, минимальные потери. Да и пленных взяли немало. Турецкие офицеры среди них — особенно ценный улов.

Шли по дорожке, утоптанной сотнями сапог. Издалека доносились крики раненых, повреждения которых обрабатывали в медицинских палатках. Запах крови и смерти витал в воздухе, перемешиваясь с дымом костров, на которых готовили еду.

Штабные с опаской смотрели на нас, точнее, на меня. Слухи распространяются быстро. Они наверняка уже знают о моих подвигах, о взятых пленных, о том, что генерал лично пожелал меня видеть.

Полковник сверлил взглядом, пока мы шли, а я исподтишка наблюдал за ним. Ждал, что светлячок как-то проявит себя. Высматривал признаки, которые видел у Рязанова. Но ничего подобного. Тот, кто сидел в теле Топорова, был либо очень осторожен, либо лучше контролировал свою маскировку.

Наконец, подошли к шатру главнокомандующего. У входа стояли несколько десятков офицеров. Они вытянулись по струнке при виде полковника. Ещё бы, правая рука генерала, гроза всего лагеря…

— Входи, — буркнул Топоров, не оборачиваясь, и отодвинул полог.

Внутри оказалось ещё несколько людей. Мне кивнули, и я спустился в землянку. Постучав в дверь, зашёл.

Великий князь Ростовский стоял, склонившись над картами. Генерал поднял голову, и наши взгляды встретились. В его глазах я увидел усталость, замаскированную железной волей. Он оценивающе осмотрел меня, а выглядел я не особо подобающе: обгоревший китель, повязки на руках, испачканная в грязи и крови форма.

— Капитан Магинский, — кивнул генерал, выпрямляясь. — Наслышан о ваших подвигах этой ночью.

Я склонил голову в уважительном поклоне:

— Ваше сиятельство.

— Присядьте, — указал он на стул возле стола.

Опустился на краешек, стараясь держать спину прямо, несмотря на усталость, которая давала о себе знать. Генерал смотрел на меня с каким-то странным интересом.