Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Что крови — это я знал наверняка. Впрочем, знал и то, что лопнул одержимый.

Не успеть!

Пришлось развернуться и усилием воли выдавить из руки плеть фиолетово-чёрного пламени. Демоническая муха размером с голубя метнулась ко мне со скоростью пули, но метнулась слишком уж предсказуемо, и замах магического хлыста рассёк её надвое.

Пустое — миг спустя под потолок взвилась ещё одна тварь, а в коридоре возник Гай!

На Заречной стороне мне частенько доводилось уносить ноги да и в пластунах кое-чего нахватался, так что взял короткий разбег и рыбкой нырнул в дверной проём. Перелетел через мертвецов, кувыркнулся и вскочил на ноги уже на кухне, а там бросился наутёк, не промешкав ни одного драного мгновенья.

Вооружившиеся кочергами, ножами и топориками слуги при поддержке прибежавшего на шум караульного успели разделаться с одержимыми; самым умным из них уже даже хватило сообразительности сделать ноги, самым отважным… не повезло. Влетевшая на кухню демоническая муха угодила в одного из крепеньких мужичков, и тот взорвался, забрызгав всех вмиг вскипевшей кровью.

Меня — нет! Я времени понапрасну не терял и к этому моменту уже подскочил к двери чёрного хода. Под ногу некстати попалось мёртвое тело, я споткнулся и впечатался плечом в косяк, но сразу отлип от него и выскочил на улицу.

На кухне — хлопнуло! Вырвалось следом и тут же развеялось багряное облачко, осело кровавой моросью на дорожку, клумбы и кусты. Оставлять свидетелей Гай определённо не собирался. А я — свидетель.

Беда!

Через сад к усадьбе с винтовками наизготовку бежали стрельцы, я уловил нацеленные на себя взгляды и гаркнул:

— Свои! — чтобы тотчас юркнуть в кусты.

Надавил своей волей и едва ли сумел отвести глаза всем служивым разом, но и так дёрнувшиеся было вслед за мной стволы вновь нацелились на дверь чёрного хода.

Там — трёхглазый магистр Гай.

— Сдохните! — рявкнул он, и в ту же секунду из-под одежды вырвалась туча кровавой мошкары.

Резкий порыв ветра смёл её и закрутил алым смерчем, следом захлопали винтовки. Магистр закрылся силовым пологом, но его тотчас разметали чьи-то чары, а стоило только Гаю податься обратно в дом, и каменная плита под его ногой провалилась, ступню зажали обломки.

Одна пуля угодила в живот, другая прошила плечо, магистр взревел и топнул. Cтиснувший туфлю гранит осыпался гнилым песком, только это уже ничего изменить не могло: мелькнувшая через сад молния ударила Гая в грудь, а следом стены усадьбы выстрелили десятком каменных шипов. Те насквозь пронзили торс, а один так и вовсе угодил в основание черепа, едва при этом чернокнижника не обезглавив.

Чернокнижника?

Хм… А кого бы ещё⁈

Тело Гая дёрнулось и начало стремительно усыхать, рассыпаясь на устремившуюся во все стороны мошкару. Вмиг лишившееся конечностей туловище повисло на пронзивших его каменных шипах, но полностью обратиться роем мух не успело: вновь ударила молния, и на сей раз ослепительный росчерк аркана угодил в солнечное сплетение, пробил в теле дыру, сквозную и обугленную. И — всё, никаких мух.

— Шустрый какой! — послышался нервный смешок, а после уже мне крикнули: — Руки!

Я незамедлительно воздел над головой пустые ладони.

— Ты ещё кто такой? — потребовал объяснений стрелец с нашивками урядника.

— Ночной лекарь, — подсказал молодчик, некогда просветивший меня касательно гнилой воды. — Знаю его.

Урядник махнул рукой, и стрельцы нехотя двинулись к чёрному ходу. Там и засели, взяв на прицел окна и двери; сунуться на залитую кровью кухню никто из них не рискнул.

— Колдун? — обратился ко мне тайнознатец, с пальцев которого сыпались мелкие яркие искорки, и спросил: — Что там?

От него тянуло странным запахом, будто только-только гроза прошла; молнией Гая приложил именно он.

— Одержимые! — коротко выдал я, силясь отдышаться. — Чары на красный аспект и порчу завязаны.

Тут же последовал новый вопрос:

— Ревизор жив?

— Не знаю, — честно сознался я и пояснил: — Я с прислугой завтракал, когда всё началось, а он в гостиной был.

Стоявший до того поодаль крепыш с глазами оттенка тёмного песчаника досадливо ругнулся.

— Не укараулили! Намылят нам теперь холку!

— У него своя охрана была! И не нападал на них никто! В чём наша вина?

— Да уж найдут, к чему придраться!

Ни тот, ни другой тайнознатец желанием лезть внутрь отнюдь не горели, да в этом, наверное, уже и не было никакой особой срочности. Звуки боя в доме стихли, дым со второго этажа валил всё сильней. Тут не стрельцы, а огнеборцы нужны. И похоронная команда.

Лишь бы только не расстрельная.

Я не удержался и тяжело вздохнул.

Глава 19

12–17

Усадьба не сгорела, серьёзно пострадал от огня лишь её второй этаж.

Сам я в тушении пожара участия не принимал, как не был привлечён и к прочёсыванию помещений в поисках затаившихся одержимых. Меня отвели за оцепление к успевшим удрать из усадьбы слугам и велели помалкивать.

Помалкивать — это поначалу, а вот дальше допрашивать взялись со всем усердием и отчасти даже пристрастием. Разобраться в случившемся пытались разные люди — сподобился заглянуть на огонёк даже отец Шалый, но он разве что посетовал на мою невезучесть.

— Воистину в каждой бочке затычка! — заявил священник, внимательнейшим образом изучив залитую спиртом трёхглазую голову магистра Гая, и отбыл восвояси, пообещав вскорости прислать официальное заключение о причастности убитого к некоей секте Кровавой жатвы.

Прежде я о таковой и слыхом не слыхивал, а вот остальных слова представителя церкви всецело удовлетворили. Мои показания — нет. Мои показания не устроили решительно никого.

Общее мнение выразил поспевший лишь к шапочному разбору полковник — высокий, статный и со столь кустистыми бакенбардами, что при виде их удавился бы от зависти любой морской волк.

— Совершенно невозможная история! Абсолютно! — рубанул он рукой воздух. — Не забывайте, судари, мы взяли на себя вполне определённые обязательства по обеспечению безопасности мастера Среброгора и его людей!

За сим полковник и покинул кабинет, в котором мне уже несколько часов кряду мотали кишки помощник мирового судьи и заместитель коменданта гарнизона. Поручик Чеслав, который вроде как представлял тут мои интересы, на деле всё больше помалкивал, толку от него было — ноль.

Капитан и помощник мирового судьи обменялись хмурыми взглядами, после чего франтоватый офицер поднялся со стула и принялся расхаживать от стены к стене.

— А что, если всё было совсем не так? — изрёк он в конце концов и указал на меня. — Этот, с вашего позволения, ночной лекарь был на ножах с магистром Гаем, тут нам даже ничего выдумывать не придётся — сможем официальные жалобы на сей счёт предъявить. Так вот, словесная перебранка переросла в стычку, в ходе которой проявилась демоническая сущность магистра Гая… — Молодой человек прервался и уставился на поручика Чеслава: — Что не так?

— Версия неплоха, но в момент нападения мой подопечный преспокойно завтракал в трапезной для слуг, чему есть свидетели из числа выживших. Если кто-то удосужится поднять их показания, история рассыплется как карточный домик.

— Допустим! — признал правоту собеседника капитан. — Значит, словесная перебранка не переросла в столкновение и всё ограничилось лишь подозрениями, коими ночной лекарь и поделился с начальником охраны. Однако в силу личных неприязненных отношений поручик Желан не придал сему предупреждению никакого значения, и это позволило сектанту нанести коварный удар!

Чеслав кивнул.

— Уже лучше, но всё ещё шито белыми нитками. — Упреждая возражения старшего по званию, он поднялся со стула и взялся рассуждать: — Судари, сдаётся мне, мы придаём излишнее внимание деталям. Мотивы сектанта для нас тайна за семью печатями, на сей счёт мы можем лишь строить предположения. По сути — гадать на кофейной гуще. А зачем? Собственно, какая нам разница, что именно сподвигло магистра Гая устроить бойню?