Князь Системы 5 (СИ) - Шиленко Сергей

— Это… это была моя идея. Я хотела доказать, что достойна стать его женой.

— Доказать что? Что готова умереть за него?

— Что готова сражаться за наше общее дело!

— И какое же это дело? Порабощение всего Полесья?

— Объединение! — выкрикнула она. — Север разрознен! Каждое племя воюет с соседями! Нужна твердая рука, которая наведет порядок!

— Под твердой рукой ты имеешь в виду кандалы?

— Имею в виду дисциплину! Законность! Справедливость!

— Справедливость… — я встал и отошел к берегу реки. Вода была красной от крови убитых троллей. — Скажи мне, принцесса. Сколько тебе лет?

— Двадцать один.

— И сколько рабов ты видела в своей жизни?

— Это не рабы! Это… слуги. Работники. Они получают кров и еду…

— Сколько? — повторил я жестче.

Темира замялась:

— Много… В замке отца их были сотни… Но они были счастливы! Пели песни за работой!

— А цепи на их ногах — это тоже от счастья?

— Это… — ее голос дрогнул. — Это чтобы они не потерялись. В замке легко заблудиться…

Костолом негромко рассмеялся. Звук получился совсем не веселый.

— Знаешь что, принцесса, — сказал я. — Думаю, тебе пора увидеть мир без розовых очков.

Глава 24

Темира сидела у костра с гордо поднятой головой, хотя руки у нее были связаны за спиной. Я подошел и остановился рядом, изучая ее лицо в свете пламени.

— Принцесса дома Теней, звучит внушительно.

— Не издевайся, варвар, — прошипела она.

Костолом хмыкнул:

— А давай я ей немного размягчу характер? Пару пальцев сломаю для начала.

— Иди лучше часовых проверь, — спокойно сказал я.

Здоровяк недовольно фыркнул, но ушел. Яромил остался рядом, скрестив руки на груди.

Я достал нож и подошел к пленнице. Она напряглась, готовясь к боли. Но вместо того чтобы угрожать, я перерезал веревки на ее запястьях.

— Что ты делаешь? — удивленно спросил Яромил.

— Разговариваю с леди, а не с рабыней.

Темира потерла онемевшие руки, не сводя с меня настороженного взгляда:

— Какая-то странная тактика для мясника.

— Может, потому что я не мясник, а князь. Садись, принцесса. Поговорим.

Она опустилась на бревно рядом с костром. В огне ее серая кожа казалась почти серебряной, а белые волосы выглядели как струящееся лунное сияние.

— Ты правда собираешься выйти замуж за Гаврилу? — спросил я у неё с интересом.

Усмешка исчезла с ее лица:

— Выйти замуж? — она горько рассмеялась. — Князь, ты вообще понимаешь, что такое политические браки? Меня продали, как породистую кобылу. В обмен на военную поддержку моего отца.

— И ты с этим согласна?

— А у меня есть выбор? — в ее голосе звучала неприкрытая горечь. — Гаврила ждет от меня наследника с кровью обеих линий. Планирует создать династию, которая объединит всех сумеречников под своим знаменем.

Яромил наклонился вперед:

— Значит, ты ему нужна живая. Отличный способ давления.

— Вы не понимаете, — Темира покачала головой. — Атака на твоих союзников-солнцепоклонников это не завоевание. Это ритуал.

Меня проняло холодом:

— Какой ритуал?

— Под их столицей есть древнее святилище. Если принести там жертву, то можно заручиться помощью высших сущностей или получить магические силы, способные наклонить часу весов в его сторону. И даже твой чудо меч не сможет ему ничего противопоставить.

Черт возьми. Значит, Гаврила собирается не просто захватить земли. Он хочет стать полубогом, мифическим чудовищем.

— Почему ты мне это рассказываешь и сколько у нас времени? — спросил у неё с удивлением.

— У меня есть свои мотивы. А что касается ритуала, его можно провести лишь в новолуние. То есть через пять дней. Если Гаврила не успеет до этого времени захватить Зареченское…

— Он подождет месяц и закончит ритуал, а получив силы возьмётся уже за нас, — закончил за неё Яромил.

Темира кивнула:

— Именно. Приятно говорить с разумным человеком.

Я встал и прошелся вокруг костра. Информация кружилась в голове, как осенние листья. Верить ей или нет?

Врать принцессе смысла нет, да и как я вижу, большой любовью к Гавриле она не блещет. Доверить спину тому, кто может воткнуть нож в любую секунду? А если это западня и ловушка от Гаврилы? Но здесь, в Полесье, враг врага — не друг, но временный союзник.

Я вспомнил лица беженцев. Дарину с младенцем на руках. Гордея, который потерял дом и жену. Старика-кузнеца, мечтающего выковать свободу. Если Гаврила получит такую силу и власть все они станут марионетками в его руках. А потом и всё остальное Полесье.

С другой стороны, темные сумеречники для местных народов веками были синонимом предательства и жестокости. Каждая сказка твердила: не доверяй сумеречнику, он продаст тебя за горсть серебра. А теперь одна из них, принцесса раскрывает планы своего не любимого жениха.

М-да. Слишком удобно, слишком просто.

— Допустим, я тебе верю. Что ты предлагаешь?

— Союз, — без колебаний ответила она. — Помоги мне сорвать свадьбу и остановить ритуал. А взамен я приведу на твою сторону три клана сумеречников, которые не хотят видеть Гаврилу на троне.

— Три клана? — переспросил Яромил. — Это сколько воинов?

— Шесть сотен. Элитных.

Тысяча профессиональных убийц на нашей стороне. Заманчиво. Но…

— Почему ты предаешь своего жениха? — прямо спросил я.

Лицо Темиры тут же исказила гримаса боли и ярости:

— Потому что он убил моего сводного брата.

Она замолчала, уставившись в пламя костра. В танцующих отблесках я увидел, как по ее щеке скатилась одинокая слеза.

— Расскажи, — тихо попросил её.

— Дурий был… единственным, кто по-настоящему меня любил, — голос ее дрожал. — Не как принцессу, не как выгодную партию для брака. Как младшую сестру. Он учил меня драться мечом, когда отец считал это неподобающим для девочки. Рассказывал сказки, когда мне снились кошмары. Защищал от придворных интриг.

Она вытерла слезу тыльной стороной ладони:

— Когда Гаврила попросил мою руку, Дурий был против. Говорил, что чувствует в этом человеке что-то темное, опасное. Требовал от отца отказать. Но политические соображения оказались важнее…

— И что случилось с Дурием?

— Гаврила сказал, что хочет проверить верность будущей родни. Дал Дурию задание — доставить важное послание в дальние земли, — голос ее стал жестким, как сталь. — Я видела карту. Маршрут проходил через территории, кишащие дикими зверями и разбойниками. Это было самоубийство.

Твою мать. Мой желудок свело от отвращения к самому себе. Дурий. Я вспомнил его, того кого упоминал Дроздий.

Это был темный эльф, которого я заставил принести ларец с головой тролля. А потом убил, потому что он был врагом. Получается, я лишил эту девочку последнего близкого человека.

— Дурий пытался возразить, — продолжала Темира, не замечая моего состояния. — Но Гаврила сказал, что отказ будет расценен как неуважение к будущему главе объединенного клана. А это означало бы разрыв помолвки и войну между нашими домами.

— И он пошел.

— Он пошел. Потому что любил меня больше собственной жизни, — она вскочила на ноги, глаза горели ненавистью. — А этот мерзавец знал! Знал, что посылает Дурия на смерть! И улыбался мне на прощальном пиру, держал за руку, шептал о нашем счастливом будущем!

Я молчал, размышляя, что ей сказать. Признаться, что именно я убил ее брата? Что Дурий погиб не от когтей зверей или клинков разбойников, а от моего меча? Что последние его слова были проклятием в мой адрес?

М-да. Скажу ей об этом, но позже. Сейчас не время для исповедей.

— Прости, — сказал ей, и это было искренне. Я действительно сожалел о смерти Дурия. Не потому что он был невинен — все темные эльфы в том отряде пришли убивать невинных людей. Но потому что он оказался единственным близким человеком для этой девушки.

— И как я узнаю, что ты не заманиваешь меня в ловушку? — спросил её, отгоняя от себя мрачные мысли.