Перековка. Перевернутое Небо (СИ) - Игнатов Михаил

Ответил Райгвару:

— Далеко, очень далеко отсюда.

— А точнее?

— В Первом поясе.

— В твоей первой вылазке, — понимающе кивнул Райгвар, а затем вздохнул. — Иногда я завидую рядовым членам секты, они успели повидать мир, мне же это было недоступно.

— Нашёл чему завидовать, — буркнул я, а затем неожиданно даже для самого себя попросил: — Можешь не наклонять голову к плечу? Напоминаешь птицу и одного очень неприятного человека.

— Что, — ухмыльнулся Райгвар, — Змей не любит птиц, которые хотели его сожрать?

Не швыряй он в меня печати всё это время, можно было бы посчитать происходящее вежливой беседой о пустом с обменом колкостями.

Но он швырял.

В этот миг Райгвар добавил к мелкой печати под ногами ещё и здоровую, в десять шагов шириной, над моей головой.

Я ушёл в сторону раньше, чем она потянулась ко мне, не собираясь тратить силы на борьбу с ней.

Ушёл и ответил змеями. Через миг добавил к ним рывок к Райгвару и выпад. На этот раз с Яростью.

Спустя три вдоха мы с Райгваром бились в окружении десятков змей, молниевых птиц и печатей, то и дело обмениваясь ударами стали, духа, духовной силы и стихии.

Отлично, да, это то, что мне было нужно. Схватка с равным, схватка с сильным. Схватка, в которой нет и мысли о «ничтожествах», зато есть наслаждение битвой. То, что и есть моя основа, то, чем я наслаждался всю жизнь, начиная с охоты на зверей и первой моей схваткой с человеком, охранником Калги, где я проверял себя и своё умение копья в смертельной опасности.

Что же, теперь я лучше понимаю Тизиора. Действительно, если для какого-то сектанта основа — это, например, убийства, то он и правда, пытаясь сохранить это, мог вырезать половину своей секты, просто увлёкшись. Я обожаю схватку и готов ради них на…

Гахнула об стену дверь в зал, впуская внутрь десяток стражников.

Мне хватило одного мгновения, чтобы понять, что сейчас произойдёт, и я гаркнул:

— Не смей!

Почти успел — левый стражник охнул, схватился за пробитое плечо, но остался жив.

— Господин! — В ответ Пересмешник рыкнул ничуть не хуже. — Хватит меня останавливать! Время беседы вышло! Они задавят нас числом. Нужно уходить.

— Не смей убивать, — процедил я, отбивая выпад меча и уже привычно, одним усилием, развеивая чужие печати. — Ты что, не видишь, что меня не пытаются убить по-настоящему? — Сказав это, смутился. Печатей Пересмешник, конечно, не видит, но ведь должен же, как убийца, видеть, насколько сама схватка далека от смертельной и что ни я, ни Райгвар не пытаемся давить сталью и техниками до предела?

— Я убийца, а не нянька! — рыкнул Пересмешник, и ещё один стражник рухнул, заполучив рану в ногу, не помогли ему ни умения, ни Покров, ни броня.

Стражники ощетинились оружием, ударили во все стороны техниками, ломая пол и окружая себя целым лесом щупалец, призрачных мечей и всего прочего.

Не попали.

— Принимай это как Испытание, из которого ты должен что-то вынести.

— Испытание?

Я сглотнул, глядя на задавшего этот вопрос Райгвара.

Дарсов придурок, обругал я себя. Почему даже не подумал над тем, что у него может быть и эта грань таланта? У кого она ещё может быть, как не у него, первого встреченного мной боевого мастера Указов и гения?

— Это же имперские нравоучения, верно? — спросил Райгвар медленно, словно пробуя слова на вкус.

— Господин! — заорали стражники, сбившие строй у дверей. — Мы готовы ударить! Дайте приказ, господин!

— Господин, — мрачно сказал Пересмешник, — теперь вы точно должны убить его.

— Если сумеет, — с ухмылкой заметил Райгвар. — Ты что-то переоцениваешь силу своего господина. — Покачал головой и вздохнул. — Змей, Змей, как же так? Вот что бывает, когда ты жаден в поглощении чужих душ, но недостаточно усерден в отделении себя от не себя, да, Змей? И скольких же ты поглотил?

— Господин! — снова заорали стражники. — Дайте приказ!

Райгвар поморщился и процедил:

— У вас там невидимка, вот и попробуйте его поймать. Поймать, а не убить! И не лезьте в моё развлечение, вот мой приказ.

— Господин, — вновь попытался убедить меня Пересмешник.

Но я вскинул руку, жестом обрывая его. Случайно снёс при этом одну из молниевых птиц Райгвара, разметав её, — она же напоследок словно прожгла рукав сотнями крошечных дырочек, окутывая меня запахом тлеющего шёлка.

Пересмешник говорит глупость. Из всех моих слуг, соратников и собратьев он единственный, кому никогда не нужна была печать, ограничивающая его слова. Он никогда не называл меня магистром, а на этих землях никогда не говорил ничего, что могло бы выдать мою сущность имперца.

— Так сколько, Змей? Неужели ты не хочешь похвалиться?

И сейчас Райгвар раз за разом только подтверждает это своими вопросами.

Я разлепил пересохшие губы и ответил:

— Сложно посчитать, до сих пор сам не знаю. Может, шесть, а может, семь.

— Вообще, или Властелинов?

— Властелинов.

— Интересно, а сколько понадобилось имперцев, чтобы за три года сократить разрыв между нами и догнать меня?

Райгвар глядел на меня, ждал ответа, даже перестав метать в меня печати. Но я молчал, не собираясь отвечать. На этот вопрос нельзя ответить так, чтобы не солгать.

Райгвар, не дождавшись ответа, хмыкнул:

— Что, это тоже влияние имперцев? Любой Змей бы на твоём месте не преминул бы похвастаться.

— Я не Змей, — сообщил я чистую правду, краем внимания приглядывая, как стража Тигров пытается подловить Пересмешника, используя какую-то составную технику.

— Ой, — скривился Райгвар, — давай не будем играть словами. Это скучно, мне хватает подобных глупостей и с советником.

Я скривился:

— Твоему бы советнику следить за языком и не давать советов об убийстве и ограблении гостя.

— Оу… — Райгвар широко раскрыл глаза. — Оу… А вот это было неожиданно. Ты тоже можешь подслушивать даже скрываемую мыслеречь?

— Удивительно, да? — процедил я.

— Потрясающе! — вдруг с жаром воскликнул Райгвар. — Это же ещё интересней! Советник, ещё в бытность учителем, предупреждал меня, что путь таланта — это путь одиночества, но он забыл тогда сказать, что это ещё и путь скуки. Погоди, погоди, — Райгвар снова склонил голову к левому плечу. — Ты поглотил этот талант недавно? Что это за ритуал?

Вопрос колыхнул злость во мне.

— Это мой и только мой талант.

— И с таким ярким талантом Указов ты не сумел устроиться у Змеев? Или, напротив, как раз из-за него бежал от них?

Я мог бы выкрутить правду о себе так, как было нужно, например, правду о золотой клетке в Морозной Гряде так, чтобы Райгвар принял её за правду о Змеях. Но зачем? И зачем рисковать, проходя по краю?

Вместо ответа я спросил сам:

— А почему ты в прошлую нашу встречу не использовал талант Мастера Указов?

— Ой, — сморщился Райгвар. — Ты не представляешь, как это было бы скучно, говорить с тобой под Истиной. Не для того я улетал развеяться в Бурю. Но признаюсь, — улыбнулся он, — сейчас ты гораздо интересней. Ярче, смелее, равный мне. Это потрясающе.

Я неожиданно признался:

— Да и ты сейчас интересней. Не холодный, слишком умный для своих лет мальчишка, а живой, яркий юнец.

— Ха-ха-ха!

Запрокинув голову, беззаботно рассмеялся Райгвар, не обращая внимания ни на всё ещё бьющихся наших змеев и птиц, ни на валяющегося у стены, присыпанного пылью советника с моим Сном, ни на доламывающих дальнюю часть зала стражников, которые удивительно ловко принялись гонять Пересмешника, ни тем более на пыль и гарь, клубящуюся в воздухе.

Опустив голову, Райгвар поймал мой взгляд и жарко сказал:

— Продолжаем схватку! Истинный наследник Тигров, талант, добившийся всего положением и родословной, против создавшего себя по праву силы наследника Змеев, добившегося всего через битвы, лишения и… — сделав паузу, он улыбнулся и закончил, — испытания. Готов?