Развод. Не прощу за "походную жену" (СИ) - Гераскина Екатерина

Что пришло время выйти из тени.

А еще интересным фактом оказалось то, что ведьмаков вроде моего сына не было ни у кого. Да были сыновья, хоть и редко они рождались, но они были драконами. В случае если отец был человеком, то просто рождались девочки.

Мне пришлось рассказать ведьмам всё. О том, почему наш род истребляли веками.

Я рассказала им о том, на чём построена власть императора, что есть мир и он из него качает ресурсы. И что у меня есть предположение, что наша магия может закрыть прорыв в другой мир, а император не желает этого допускать.

Скорее всего ведьмы — единственные, кто может открывать и закрывать порталы. Иначе зачем было бы ему уничтожать нас одну за другой?

Зачем стирать из памяти, из летописей все сведения о ведьмах.

Я видела, как ведьмы слушали. Некоторые плакали, кто-то просто стоял с пустыми глазами, кто-то сжимал кулаки до крови. Они понимали, насколько чудовищны действия императора дракона. У многих из них на войне погибли отцы, сыновья, братья, друзья. А ведь ей давно можно было положить конец.

Я рассказала подробнее о другом мире. О том, что он умирает, что земля там пропитана особым видом энергии и все живое там мутирует. Что тот мир отравлен. Что тот мир просит помощи.

И что я… пообещала её дать.

Но теперь, когда я видела, сколько ведьм собралось здесь, когда чувствовала их силу, слышала, как воздух вибрирует от их магии, я впервые за долгое время была уверена — у нас всё получится.

Но у нас не было главного. Не было священных знаний. Все данные о ведьмах были стёрты императором. Уничтожены. Сожжены вместе с теми, кто их хранил.

Всё, что когда-то составляло основу нашей силы, — книги, записи, формулы, символы — исчезло.

От былой мудрости остались только обрывки — слова, что передавались от матери к дочери. А потому я…

Я стояла посреди зала, где собрались десятки ведьм, и понимала, что теперь нам придётся восстанавливать всё заново.

Крупица за крупицей.

Слово за словом.

И вот уже шёл седьмой день, как ведьмы собирались в нашей библиотеке.

Огромный зал, пропитанный запахом старых книг и свечным воском, наполнился шёпотом голосов и шелестом бумаги.

Ведьмы сидели группами — кто на креслах, кто прямо на полу, у раскрытых свитков, у пылающих ламп. Каждая рассказывала то, что помнила.

Кто-то — отрывки старых заклинаний, кто-то — легенды, кто-то — личные воспоминания.

Лири и Алиэнна сидели у длинного стола, склонившись над пергаментами. Перья в их руках двигались быстро, ровно, фиксируя всё, что удавалось выудить из памяти ведьм. Из разрозненных сведений, из обрывков, из почти утраченных фраз, мы устанавливали истину.

И я оказалась права.

Мы наконец начали узнали нашу роль в мире. Роль ведьмы не в том, чтобы подчинять стихии. А в том, чтобы быть мостом между ними. Не управлять, а направлять. Не владеть, а оберегать. Мы — связующие нити, удерживающие равновесие в мире и скорее всего между мирами.

И, возможно, именно поэтому император всегда нас ненавидел. Потому что ведьма — это не оружие. Это та, кто способна закрыть дверь, через которую… он ходит.

И я велела записывать всё.

Лири снова села за стол, её перо тихо шуршало по пергаменту.

Я ходила между ведьмами, слушала, уточняла. Иногда — сама добавляла к словам чужим то, что вспоминалось внезапно, будто кто-то шептал это мне издалека, сквозь толщу веков.

У нас не было учителей. Не было книг. Но и не было права на ошибку.

Но у нас было одно — вера. И сила.

Я размещала всех, кого могла в своем поместье. Воинов Арагона пришлось немного подвинуть. Тем, кому не хватило места, мы нашли приют в деревнях, у семей воинов. Люди, к моему удивлению, не протестовали. Скорее наоборот, словно и сами почувствовали, что это нужно.

Что грядёт нечто, с чем без магии не справиться.

По вечерам во дворе вновь зажигались костры.

И ведьмы, словно в стародавние времена, собирались вместе. Кто-то пел песни, кто-то рассказывал истории.

Мы создавали то, чего не было — новую летопись ведьм.

Каждая из женщин обладала своим уровнем силы. Кто-то мог лишь зажечь свет, кто-то владел дыханием ветра, кто-то исцелял.

Вместе они создавали ощущение мощи, будто земля под замком жила, слушала нас. Я организовала ведьм на сбор трав. Днём ведьмы уходили в наш лес — собирали травы, ветви, мох, редкие растения, варили эликсиры.

Запах отваров теперь стоял по всему поместью, даже в саду.

Слуги уже не удивлялись, а воины…

Воины — да, они были в шоке.

Я не объясняла им ничего.

Только просила:

— Защищайте каждую. Они теперь под моей защитой.

И герцогство жило. Но жило в режиме боевой готовности. Алекс взял на себя обязанности отца. Он стал строгим, собранным, часто запирался с офицерами в кабинете Арагона, решая военные дела.

Я видела его редко, но в каждом движении — всё больше становилось того же внутреннего стержня, что и у Арагона.

Он не жаловался. Не позволял себе слабости.

И только иногда, поздно вечером, когда я поднималась по лестнице, из его комнаты доносился тихий шорох — значит, он снова был занят делами поместьями.

А я…

Я не чувствовала Арагона.

Между нами была связь, но теперь там была пустота. Скорее всего, потому что он в другом мире.

На девятый день, под вечер, во двор въехал всадник. Это был отец Ройберга — лорд Ванс. Пожилой, но крепкий мужчина с тяжёлым взглядом человека, который видел слишком многое.

Волосы его посеребрились, но в движениях всё ещё чувствовалась военная выправка. Когда он увидел сына — живого, невредимого, стоящего посреди двора, — он замер на миг.

А потом спешился, шагнул вперёд, и на его лице проступила такая боль и радость одновременно, что сердце у меня сжалось.

Ройберг сделал навстречу отцу два шага, и они обнялись.

Сначала неловко, как будто не веря, что это возможно, потом крепко, по-настоящему. Лорд Ванс не сдержался — слёзы блеснули в его глазах, он сжал сына так, словно боялся, что тот снова исчезнет.

Я стояла чуть поодаль и едва удержалась от слёз. Представляю, что он пережил — сначала похоронил сына, а потом, увидел его живым, стоящим перед собой.

В письме, что отправил Арагон лорду Вансу, он не мог написать, что спас Ройберга.

И вот теперь я наблюдала, как двое мужчин — отец и сын — нашли друг друга вновь. Как плечи обоих дрожали от переполняющих чувств, и даже воины, стоявшие неподалёку, невольно отвели взгляд, чтобы не мешать этой встрече.

Алекс вышел к нему, велел принести воды и еды. А потом они долго говорили в гостиной, за закрытыми дверями.

Позже, когда я поднялась к себе, Алекс вошёл ко мне в гостиную. Лицо усталое, но в глазах — свет, тот самый, который бывает, когда есть хорошие вести.

— Мам, — сказал он, — десять герцогств примкнули к нам. — Наши соседи в том числе.

— Это большая сила.

— Мы прикрыты со всех сторон.

Я опустила плечи, впервые за эти дни позволив себе вдохнуть чуть свободнее.

Но радость длилась недолго.

Оказалось, что лорд Ванс принёс и другое известие. До императора уже дошли слухи, что готовится мятеж.

Только вот Дарий Второй был не в курсе, что ряды мятежников пополнит мой муж. А это значительный перевел в силе.

Ещё один перевес — ведьмы. Они продолжали стекаться со всех концов Империи.

Мужчины готовили план захвата императорского дворца. К нам пожаловали на Совет еще девять герцогов, парочка баронов и несколько графов.

Дни напролёт они проводили в кабинете Арагона, склонившись над картами, чертежами и донесениями. Собирали армию воинов, что поведет мой генерал.

А мы…

Мы варили восстанавливающие зелья и практиковались с магией природы.

Я сообщила мужчинам, кто эти женщины, нашедшие приют в моем поместье.

Герцоги сперва просто переглянулись — недоверчиво, настороженно, будто не до конца поняли, что именно я сказала.

Потом Ванс шумно выдохнул, откинулся в кресле и почесал затылок.