Развод. Не прощу за "походную жену" (СИ) - Гераскина Екатерина

Но мы старались быть незаметными.

Тихо ступали по влажной земле, крались вдоль стены, прячась за выступами и колоннами.

Рассвет подсвечивала мрамор двора, делая всё вокруг до неприличия ярким.

Герцог и герцогиня, возвращающиеся на рассвете, — зрелище, пожалуй, не для глаз подчинённых.

Последний раз мы так смеялись и дурачились двадцать шесть лет назад, тогда, когда он пробирался ко мне в общежитие через окно. Мы убегали в обход всем запретам, гуляли по академическому парку, прячась от фонарей и стражи.

Ректор ловил нас, сердился, наказывал Арагона.

Но он всё равно, отсидев наказание, снова забирался ко мне в общежитие.

Воспоминание это накрыло нас обоих мягкой волной, пока мы, крадучись, шли по заднему двору. Мы вошли в дом через чёрный ход, стараясь ступать тише, но стоило нам выйти в коридоре второго этажа, как я замерла.

У стены стоял Алекс.

Он скрестил руки на груди и, подняв бровь, спокойно произнёс:

— Вот вы где.

Арагон повернулся ко мне и почти беззвучно шепнул:

— Ты же сказала, что нас никто не заметит. Твоя магия дала сбой?

Я усмехнулась, не удержалась:

— Твои утренние навыки военного, генерал, дали осечку. Нас засекли.

Он хмыкнул.

Алекс, стоявший у стены, чуть прищурился, в уголке губ мелькнула знакомая улыбка:

— Я просто вижу твою силу, мам. И об этом я бы тоже хотел поговорить.

Арагон и я переглянулись — и оба рассмеялись.

Смех разлетелся по коридору, словно возвращая в дом жизнь.

Алекс дождался, пока мы успокоимся, и спокойно спросил:

— То есть… вы уже не разводитесь?

— Разводимся, — ответили мы почти одновременно.

И снова посмотрели друг на друга — с тем самым взглядом, который говорил обо всём без слов.

— Чтобы начать все сначала…

Глава 50

День тянулся липкой, густой патокой. В воздухе звенело напряжение, особое, тягучее. В доме было тихо.

Я стояла у окна и наблюдала за Арагоном и сыном.

Они раздавали приказы, объяснялись с воинами. Смотрелись одинаково — прямые спины, сосредоточенные лица, уверенность в каждом движении.

Я набросила на плечи шаль.

Меня морозило, но не от холода, а от нервов. От того самого холода, который живёт под кожей, когда знаешь, что скоро будет расставание.

Стоило представить, куда Арагону предстоит возвращаться, и меня охватывала паника. Но я верила в него. Верила в его силу. Кто, если не он?

А ещё то, что их генерал вновь обрёл дракона, вселяло в воинов уверенность. Хотя и без этого они пошли бы за ним. За своим командиром они пошли бы куда угодно.

Это было что-то глубинное, почти непостижимое — их связь с Арагоном.

Они стояли друг за друга горой, сплочённые, как единый организм. Наше герцогство всегда было именно таким — крепким, преданным, верным.

Во дворе воины молча слушали генерала. Арагон говорил о зверствах императора, о рабах- воинах на рудниках, о кормушке императорского рода, о тех, кого уже не вернуть, о том, что именно они — те, кто способен это остановить.

Голос его гремел над двором, уверенный, твердый, как металл.

Я смотрела и думала: он не просто генерал. Он — столп Империи.

Но есть и те, кто сейчас находился в загонах, на конюшнях, на складах, готовили припасы, проверяли оружие. Никто не бездействовал. Каждый знал своё место.

Когда Арагон закончил, воины скандировали его имя, поднимали мечи, стучали себя кулаком в плечо, все были готовы к новой войне.

А когда видели меня, отдавали честь, хотя я не имела воинского звания.  Они благодарили. Потому что знали: я присмотрю за их семьями. Не брошу.

Арагон показал воинам Лири и лорда Соя, чтобы те знали как выглядят воины на той стороне. Ройберг рассказал свою историю, как генерал Нормийский приговорил его к смерти, Алекс тоже не стал молчать.

Арагон объяснял воинам план, спокойно, подробно.

Он всегда был с воинами предельно честен — и, думаю, именно это удерживало их вокруг него сильнее любых клятв. Честность командира. Она значила для них больше, чем магия, звания и титулы.

До их ухода оставалось восемь часов.

Восемь часов тишины перед бурей.

Восемь часов до того момента, когда дом снова опустеет.

Восемь часов, чтобы запомнить всё — каждый взгляд, каждое слово, каждый вздох.

К полудню я спустилась в лабораторию, в мой маленький подвал, пропитанный запахом трав.

Я закатала рукава, зажгла лампу и принялась за работу. В ступке смешивала травы, капли масла, кристаллы, зёрна.

Я произносила заклинания, тянула из воздуха магию, наполняла ею настои, пока всё вокруг не начинало мерцать лёгким светом.

Алексу утром я не успела о многом рассказать. У нас ещё будет время — я в это верю. А пока сказала лишь главное:

— В тебе есть ведьмовская кровь.

Он удивился, но не перебил. Только смотрел — внимательно, настороженно, ждал, что я скажу дальше.

— Твой дракон пока не вернулся, — продолжила я, — и потому ведьмовская сила будет преобладать. Это не плохо, Алекс. Это сила другого рода. Она идёт от земли, от мира, от самой жизни.

Я видела, как он слушал, не моргая, впитывая каждое слово.

Он молча слушал, а котёнок, как всегда, сидел у него на руках, тихо мурлыкал. Сказала, что котенок связан с ним и он вытягивает лишнюю магию, не даёт ей разорвать его изнутри.

— Береги его.

Алекс кивнул, потом подошёл, обнял меня. И просто стоял, молчал, прижимая к себе. Он ушёл к Арагону, а я снова осталась одна.

Пахло лавандой, кипящими настоями и горечью сушёных трав.

К вечеру я закончила последние зелья, наполнила бурдюки, аккуратно подписала каждую баночку, вложила в них магию.

На крышках блестели руны, вспыхивая мягким зеленым светом. Я устала, но не могла позволить себе остановиться.

Слишком многое зависело от этих бутылочек, от этих капель, от моей помощи.

Когда стемнело, я услышала, как над двором протрубил рог — короткий, протяжный, и всё внутри меня оборвалось. В лабораторию как раз вошли воины. Я показала им что нужно забирать и пошла следом.

Это был сигнал сборов.

Я поднялась наверх. Вышла из дома. Во дворе стояли воины в строю, готовые к пути.

Арагон ждал у дверей.

Он был в боевом облачении. Кожаная броня, плотная, тёмная, подогнанная по фигуре. Брюки заправлены в высокие сапоги, потёртые, но вычищенные до блеска. На груди — кожаная перевязь, ремни, затянутые туго, чтобы ничто не мешало в бою.  За спиной — два клинка, закреплённые крест-накрест, привычное и надёжное оружие. Плотные наручи на запястьях с выгравированными рунами защиты. Волосы убраны в высокий пучок, открывая шею и скулы.

Я знала этот взгляд, когда он готов к дороге: сосредоточенный, спокойный, без лишних слов. Такой он всегда был перед боем — собранный, холодный.

Алекс стоял рядом. Лири — чуть поодаль, у стены, с котёнком на руках.

Когда я подошла, Арагон повернулся. Наши взгляды встретились — в них не было слов, не было прощаний. Только тихое понимание. Мы снова прощались.

— Всё готово, — сказала я. — Зелья в бурдюках, флаконы — в ящиках.

Он кивнул, подошёл ближе.

— Спасибо, ведьма моя.

Я попыталась улыбнуться, но губы дрогнули вовсе в не улыбке. Я переживала. Он опустил голову, на секунду коснулся губами моего лба.

— Вернусь.

Я не ответила. Просто кивнула. Я смотрела на него, пытаясь запомнить каждую деталь.

Каждый раз, когда он готовился к уходу на протяжении двадцати пяти лет, меня будто сжимало изнутри невидимая рука. Я так хотела удержать это мгновение, но оно всё равно уходило. Хотела, чтобы Арагон задержался.

Муж отвернулся. Он стоял прямо, уверенно. А рядом — Алекс.

Уже не мальчишка. В высоких сапогах, в военном облачении, с мечом на поясе. Пусть без части ноги, но от этого воином и наследником он быть не перестал.

Арагон положил ему руку на плечо.

— Остаёшься с матерью, — сказал просто. — Охраняешь герцогство.