Развод. Не прощу за "походную жену" (СИ) - Гераскина Екатерина

— Как ты планируешь добраться портала? — спросила я.

— На драконах. Ночь будет скрывать нас. У меня есть карта, где находятся рудники, и есть план.

— А что с Алексом?

— Алекс останется здесь, — сказал Арагон. — Он будет оборонять герцогство. И нужно связаться с артефактором, чтобы тот изготовил ему «ногу».

— Я об этом уже думала, — сказала я. — Я сделаю всё возможное не только для сына, но и для других таких же мужчин.

Арагон качнул согласно головой. Мы разделяли с ним одну и ту же позицию, одни взгляды на жизнь. Мы вообще были словно одно целое. Просто в какой-то момент третья сторона решила, что нам нельзя быть и нашу пару надо разрушить, и сделала для этого всё возможное — пошла на хитроумные уловки, на запретные зелья.

— Могу я до тебя дотронуться, Кьяра? — хрипло спросил Арагон и протянул руку, чтобы я вложила в его ладонь свою.

Глава 48

Я протянула руку Арагону через стол.

Он перехватил мой кулак, разжал ладонь, потянулся и оставил на ней лёгкий поцелуй. Потом потянул руку к себе. Он смотрел в мои глаза, я смотрела на него — и мы не могли оторваться.

Почему-то я видела в его взгляде прощание. Желание идти до конца, любой ценой.

Мне кажется, именно сейчас произошла наша настоящая встреча — спустя три года. И не было больше той самой Луизы-Эшли, не было мира с неживыми, мерзавца-императора, не было никого.

Был только он, мой генерал, — вернувшийся впервые с фронта. Был только этот ужин, впервые за долгое время.

Он потянул мою руку к себе. Я встала. Он отодвинулся из-за стола, снова потянул меня ближе, расставил ноги — я оказалась между ними. Он смотрел на меня снизу вверх, и мне вдруг показалось, что он прощается. Я прикусила губу, чтобы не расплакаться.

— Я так люблю тебя, — выдохнул он. — Кьяра… Прости меня. За всё. Что допустил своё отравление. Что даже подумать об этом не мог. Прости, что привёл её в наш дом. Я хотел, чтобы ты бросила меня, наорала, накричала… и вместе с тем не хотел этого. Не хотел отпускать. Хотел, эгоистично, чтобы ты осталась рядом. Я подыхал и возрождался вновь, и был бы рад даже твоей ненависти, твоей злости… но ты собралась молча уйти. Я не могу без тебя.

Я молчала, а потом шепотом произнесла:

— Есть один обряд. Согласен ли ты на него? Он свяжет…

— Можешь не объяснять. Я согласен на всё. Лишь бы только ты простила.

— Будет больно.

— Точно не больнее, чем сейчас. Я хочу, чтобы ты забыла обо всем. Хочу, чтобы мы начали все сначала.

— Мы не забудем, — ответила я тихо. — Мы будем помнить это. Мы будем растить этого внука. Это будет наше с тобой напоминание о том, что мы не должны разделяться. Мы должны быть вместе всегда. Ты был слишком далеко от меня, а я слишком далеко от тебя. Но то, что сейчас произойдёт, свяжет нас. Вся гадость из твоей крови выветрится, более того любое другое воздействие будет выжжено на корню. Но этот обряд болезненный. Если ты усомнишься в том, что хочешь этой связи, я это пойму и нас больше не будет. Никогда. Твоя жизнь будет в моих руках. Это вопрос доверия. Я буду всегда знать, что ты чувствуешь, о чем ты думаешь. Я буду тебе ещё ближе. Захочешь ли ты этого?

— Не спрашивай. Просто делай, — твердо ответил Арагон.

Он держал мои руки, смотрел, не моргая. Арагон, как обычно, был немногословен и прямолинеен. Я вытащила свои кисти из его ладоней, положила руки ему на плечи, провела пальцами вниз вдоль распахнутой наполовину рубашки, спустилась ниже — по свежим шрамам. Он не дышал, просто смотрел на меня.

Я расстегнула пуговицы, сняла рубашку с его плеч, обвела пальцем ключицу — то самое место, куда его дракон метил меня. Водила пальцем медленно, ощущая жар.

— У меня есть вторая сущность, — сказала я. — Та, которую я сама никогда не видела. Не знаю, понравится ли тебе её облик, но…

— Кьяра, — тихо перебил он. — Ты прекрасна в любом виде. Ты любила меня чешуйчатым ящером, так как я могу не любить и тот другой твой облик? Я только жалею, что не знал его раньше. Что ты не доверилась мне раньше.

— Моя тайна носит смерть в себе, Арагон.

— Я хочу посмотреть на тебя.

— Тогда с этих пор обещай… — начала я, но он не дал договорить.

— Обещаю, исполнить все, что ты пожелаешь, — сказал он. — Даже после смерти я найду тебя. Я буду рядом с тобой. И ничто больше не станет между нами — я не позволю этому случиться. Ты веришь мне?

— Верю. Но тебе придётся постараться, — улыбнулась я. — Ты ведь сейчас не дракон.

Арагон прищурился.

— Ты о чём?

— Обряд связывания дракона и ведьмы несколько более сложный.  Или ты думал, я просто нарисую символы, волью свою силу и на этом все закончится?

Арагон поднялся, возвысился надо мной, перехватил меня за талию, не желая отпускать.

Он был выше на целую голову, нависал горой. Теперь уже я смотрела на него снизу вверх. Вернула свои руки на его плечи, поставила на кончики пальцев, а потом отпустила себя. Впервые за свою жизнь мне не нужно было скрываться, не нужно было притворяться обычным человеком, не нужно было прятать магию и иногда лишь по крупицам её выдавать. И сейчас я могла полностью отдаться — раствориться в природе, стать самой природой, стихией, наполниться ею, напитать её собой в ответ.

Спустя двадцать пять лет брака маски были сброшены — я такая, какая есть, а он тот, кто есть. Я ведьма, скрывающая свой дар, ждущая мужа с войны. Он — воин до мозга костей, прямолинейный, но честный и справедливый.

После этого обряда не останется между нами ни единой тайны, ни единого скрытого уголка души — всё будет единым, и никто не осмелится больше отравить его, испытать его силу или разум на прочность. Никто не сможет — потому что это просто не выйдет, не получится: моя сила не позволит, а его сила будет моим защитным коконом огня. И, конечно, его дракон вернётся.

Я не знаю, что будет дальше. Возможно, Арагон не вернётся, и тогда я уйду за ним следом или я погибну, а Арагон уйдёт за мной. Такова беспощадная связь настоящей ведьмы и дракона.

Я отдалась на волю своей магии, закрыла глаза, а когда открыла их мир стал ярче, как и запахи. Арагон держал меня ещё крепче, сжимал талию так, что мне даже становилось больно, но я не шевелилась.

Он поднял одну руку и кончиками пальцев обрисовал тонкие зеленые линии силы, которые проявились на моём лице.

Точно такие же выступили и по моим рукам. Они были красивыми и напоминали изящные лозы.

Я выпустила зелёные ногти — они безжалостно начали расти, удлиняться, становились словно лезвия и впивались ему в плечи, рвали кожу.

Я вела когтями вниз по груди, очерчивая кровавые и глубокие борозды.

Арагон не морщился, просто смотрел.

Я пересекала старые и новые шрамы крест-накрест, вытащила когти из его тела, положила кровавую ладонь на его сердце. Другой принялась рисовать руны, которые когда-то дала мне бабушка.

Она, умирая, говорила, что однажды может наступить то самое время, когда ведьмы перестанут прятаться и я смогу провести этот обряд.

А его — этот обряд — услышат другие.

Это будет первый шаг, первый перезвон колоколов, знак того, что всё скоро изменится, и такие, как мы, должны быть готовы.

Я зашептала эти слова.

Мои волосы взметнулись вверх, хотя ветра не было, шёлковый халат распахнулся и упал с одного плеча. Арагон вцепился в мою талию еще сильнее.

По его виску скатился пот, я ощутила судорогу, пробежавшую по его телу.

Мне не было больно — всю боль он брал на себя. Я видела, как напрягается каждая его жила, видела, как ему больно. Арагон закрыл глаза, стиснул челюсти и зарычал, как зверь.

Но зверя в нём ещё не было. Он рухнул, словно подкошенный, на колени.

Я переложила руки на его голову. Мои когти запутались в его белоснежных волосах, пачкая их. Продолжала шептать, чувствовала упоительную силу, сладость его мощи: как мужчина становился моим, как моя душа оплетала его душу, как корни.