— Ну что рыжая? — Говорю ей сипло. — Я тебя освобожу, только не кусай.
Молчит в ответ. Но стоит к капкану полезть, сразу пытается ухватить.
Подставляю руку, думая, что латы спасут. А их и нет! Что за чертовщина⁇ Ухватила, да так сильно, зараза, что никакое дерево во мне не спасает, будто пусто внутри, ни грамма инородного.
Чувствуя дикую боль, всё же разжал зубцы и высвободил плутовку. Выплюнула она мою руку и удрала в заросли, хвостом рыжим помахав на прощанье.
Только я поднялся, снова пошатнуло меня. Рука покусанная повисла. Мир заходил, как море в шторм. Так я и рухнул на землю. Да что ж такое! Всё… двигаться не могу, парализовало. Лиса ядовитой оказалась!
Волк за плечо ухватил, чуть не прокусив и потащил. Сопротивляться сил нет, а он всё тянет и тянет по кочкам и сухим веточкам. Пока не выпускает на поляне с ромашками. Думал, сейчас жрать начнёт, а он и вовсе пропал. Слышу вспорхнуло что–то. И тут до меня дошло, что я снова у луж оказался. Ближе к той, что с водой красной. Зачерпнул кое–как, выпил, полегчало.
— И снова неверный выбор, — слышу далёкий детский девичий голос, следом и хихиканья.
Ой, да неужели. Вот и первый контакт.
— Да ну брось, — отвечаю негромко, как свой в доску. — Сердце ж разрывается, так бедняга скулила!
— Живая водица больше тебе не поможет! — Раздаётся тот же голос, только уже с другой стороны. И уже строгим тоном звучит.
Ага, получается, будет ещё испытание? Где надо уже кого–то кокнуть.
Поднимаюсь, а на дворе уже ночь. Вроде немного времени прошло по ощущениям, а темень говорит об обратном. Сразу совы заухали, и мелочь в траве зашуршала.
Поляну я эту не узнаю, как и лужи, которые снова посветлели. Тропка дальше ведёт, её пыльца подсвечивает. Иду, как дурак, куда посылают.
Шагов десять прошёл и по рёву всё понял. Яма впереди, а в ней три медвежонка. И снова сбоку волк затаился, я его по жёлтым горящим зенкам сразу увидел.
Ни лестницу не построить, ни дерево не подчинить, чтоб склонить в яму. Резерва всё ещё ноль. Начал ветку отрезать с дерева неподалёку, волк сразу и поспешил к добыче. Пришлось ринуться назад.
— Э нет, серый! Я своими принципами не поступлюсь.
— Да, пожалуйста, — ответил серый голосом девочки и смылся.
Только я снова к ветке, а он с другой стороны к яме подкрадывается.
— Издеваешься? — Спрашиваю, быстро запыхавшись.
— Видать, да, — отвечает волк–девочка, отступая во мрак. — Подумай хорошенько, что будешь делать, витязь.
Оцениваю яму. Глубиной метра два, по площади квадрата четыре. Медвежата совсем крохи, притихли, смотрят на меня затравлено, забившись в угол. Спускаюсь, тянусь с опаской, а они, как дети лапы в ответ тянут. Поднимаю вверх и выталкиваю по одному, где они и скрываются. Но вскоре уже ревут отчаянно.
— Так тоже сойдёт, — посмеивается волк сверху. — Глупее витязя отродясь тут не встречала. Ай! Ай!
Потасовка началась, слышу уже мощный рёв. Похоже, медведица прогнала волка. И да, точно медведица. Убедился, потому что она в яму ко мне заглянула. Бурая, мощная, как гризли.
— Это я их в яму схоронила, дурень, — выдала она человеческим голосом. — Волчица сюда бы не полезла, ей не выбраться.
Так, а почему голос тот же⁈ Или у меня глюки.
— Хотел, как лучше, не гневайся, — отвечаю.
Лиса высовывается с другой стороны.
— Ну точно дурень, такой хвост упустил богатый, — говорит тем же голосом!
А вон и Волчица нарисовалась с третьей. Теперь три морды на меня смотрят сверху. Она и спрашивает у дружков:
— Что делать с ним будем?
— Сожрём? — Предлагает Медведица.
— Смотри, какой красивый и молодой, аль приголубим сперва? — Выдаёт вдруг Лиса кокетливо.
— Приголубим, затем сожрём, — заключает Волчица.
И все ж пастями своими разговаривают, ну точно, как люди. Конечно, больше смущает, что голос девичий у всех один.
— Трахнете и скушаете? — Уточняю. — Вы совсем одурели, звери лесные?
Решил не теряться, а подыграть.
— Чего ерепенишься, — возмущается Волчица. — Против?
— Против, — стою на своём. — А как же дружить?
— С таким дураком? — Возмущается Лиса.
— Нет, нам таких друзей не надо, — заключает и Медведица.
— Да ну вас, — обижаюсь я. — К вам что, часто гости приходят?
Демонстративно усаживаюсь в угол холодной ямы и шмыгаю носом. Вижу краем глаза, что переглядываются существа.
— Чего ревёшь? — Слышу от Волчицы. — Годиков тебе сколько?
— Семнадцать.
— Всего–то? И чего за золотом полез? Надо было за девушкой тогда уж.
— В смысле? — Ахнул. — Я ж тьму выбирал. Велес свидетель!
— А Камень зачем двигал? Мы ж правильно поставили, — выпалила Медведица.
— Он тьму выбирал, — выдыхает Лиса. — Аки дурень. Тут каждому по возрасту и мудрости. Старцу — тьма, ребёнку — свет, возрастному — золото. А юноше — девушка.
— Выбрал бы девушку, не поддался её чарам и прошёл бы испытание, — объясняет Волчица.
— А ты чего тут устроил? — Слышу от Медведицы. — Меч носишь, а махать им не сподобился. Для красоты тебе?
— Я безвинных не трогаю, будь то человек, то зверь, да даже нечисть не стану, если она добрая, — пояснил.
Снова переглянулись звери.
— А чего такой сердобольный? — Спрашивает Волчица с подковыркой. — Жизнь сытая и все тебя любят?
— Да нет, сестрицы, — вздыхаю. — Тёмный маг я, но добрые дела хочу делать.
— Он нас сестрицами назвал, — ахнула Медведица, отшатнувшись, и скрылась из виду.
— Тёмный? — Удивилась волчица, тоже пропадая с поля зрения.
Одна Лиса хитро так смотрит. И тут выдаёт сварливо:
— Ладно, сгодится.
Пропадает и она. Жду какое–то время, затаив дыхание. Затем выбираюсь из ямы. И чуть обратно в неё не падаю от неожиданности. Потому что неподалёку три идола двухметровых из дерева на меня смотрят. Выточенные медведица, лиса и волчица. Они уже не подают никаких признаков активности, просто покоятся.
Поклонился им, дальше пошёл по тропке, которую быстро во мраке разглядел.
— Не в ту сторону, дурень, — слышу девичьей голос от них.
— Всё, не помогай, — шепчет ей другой такой же…
— А точно, простите, — развернулся, снова поклонился им. — Благодарствую, сестрицы.
— Опять «сестрицами» назвал, — ахают.
Похоже, если воздушный поцелуй пошлю, вообще рассыплются. Но хватит уже с големами возиться, пора уже к цели двигаться, пока там призраки Купаву не трахнули и не сожрали после.
Иду, вроде силы есть. Но вот резерв всё ещё на нуле. Хотя всё оружие и экипировка при мне. Похоже, испытания ещё не окончены.
Зарослей всё меньше, деревья выше и мощнее. Впереди огонёк от костра показался, куда я и поспешил. Ещё по дороге плач стал доноситься девичий. Да и девушку в кремовом платье я вскоре распознал у костра на пеньке сидящую. Волосы белые, что снег в косе толстой и длинной, аж по земле волочится. Фигура вроде взрослая, формы имеются, лицо опущенное не рассмотреть. Демонстративно горюет.
Присаживаюсь напротив, для меня, похоже, второй пенёк и поставлен тут. А эта всё ревёт, меня не замечая.
— Доброй ночи девица, и чего пригорюнилась? — Спрашиваю наигранно, как в сказках.
— Лицо обожгла, не смотри, — мямлит. А голос до боли знакомый. Ну точно! Големы такими и говорили, только там он моложе был.
— Да ладно, с кем не бывает, — вздыхаю. — Вот смотри.
Снимаю нагрудник, распахиваю рубаху, показывая ей свой исписанный торс. И стараясь не показывать отвращения, когда вижу её лицо. Да его просто пережевало, если простым языком изъясняться.
Смотрит заинтересованно.
— Такой молодой, и столько шрамов. С такими не выживают, — говорит участливо.
— Вот если выживают, то уже не расстраиваются, — отвечаю наставнически. — Ведь могло быть и хуже. Так и с тобой. Лицо чуть подпортилось, зато жива осталась.
Задумалась девица.
— И то верно, — выдохнула и порошок сыпанула в костёр, который вспыхнул мощно зелёным.
