Стон повторился – тихий, сдавленный, будто вырвавшийся сквозь стиснутые зубы. За ним последовал скрежет ногтей по стене – резкий и нервный, словно кто-то отчаянно сражался с кошмаром и не мог из него вырваться.
Поежившись, я села, чувствуя, как по спине бегут мурашки, и негромко окликнула:
– Кассиан?
В ответ послышалось бульканье, будто кто-то там давился водой, и в груди шевельнулась тревога. Я поднялась с кровати, обошла ее и, всмотревшись в Кассиана, охнула и зажала рот ладонью.
Он не лежал, а стоял, изогнувшись дугой и опираясь на макушку и кончики пальцев. Правая рука была изломана под невероятными углами, пальцы скребли стену, с губ срывался слабый стон существа, которое уже не в силах бороться со своим мучением.
Вокруг головы Кассиана вспыхивали и рассыпались искры всех оттенков сиреневого – значит, это не физический или душевный недуг, а магическая болезнь. И это, скорее всего, Троллийский недуг – вид паралича, который подхватывают при контакте со старыми артефактами.
Я осторожно обошла кровать и заглянула в лицо Кассиана. Широко распахнутые глаза побелели, взгляд встретился с моим, и я увидела в нем тихое мучительное осознание – он все понимал, все чувствовал, но не мог ничего изменить.
– Потерпите минутку, – сказала я, погладив Кассиана по напряженной твердой руке и стараясь говорить спокойно и уверенно. – Сейчас мы все это исправим.
Какое уж тут спокойствие – все во мне сейчас вопило от ужаса. Я никогда не видела больных Троллийским недугом, лишь читала о нем и знала, что от этой хвори нет исцеления. Но есть способы временного облегчения – такие, что больной будет вести обычную человеческую жизнь. Я похлопала в ладоши, оживляя лампы, и бросилась к шкафу с зельями.
Сейчас-сейчас, Кассиан. Потерпите немного. Вы помогли мне, когда стали моим встречным мужем и спасли от Элдриджа Уинтермуна, а я помогу вам.
Вот коробка с истолченным корнем лунного папоротника, который растет только в тени старых надгробных камней – я выхватила коробку, взяла мерную ложку и отправила в котел три малые меры пушистого рыжего порошка. Расслабит окаменевшие мышцы.
Три капли серебра северного ветра – где-то я видела пузырек со сверкающей этикеткой… ага, вот он. Восстанавливает связь между нервами и волей.
“Господи, огонь!”
Мысль была, как пощечина. Ну что ж я такая дура, надо ведь развести огонь под котлом и влить две больших меры воды!
Руки дрожали. Кажется, я так не волновалась, когда убегала из дома. Но вспыхнул огонь, корень лунного папоротника поплыл в воде, и в комнате запахло пронзительной свежестью нежной майской листвы, словно мы вдруг очутились в весеннем саду. Я добавила слезы нуандины, водного духа, которые стоили пятьсот дукатов за средний флакон, и зелье обрело розоватый оттенок.
Отлично. Я все делаю правильно.
Схватив ланцет и чистую пробирку, я бросилась за шкаф к Кассиану. Надо было надрезать кожу на его левой руке и взять несколько капель крови, чтобы организм не отторг зелье. Когда ланцет прикоснулся к коже, то Кассиан захрипел снова, будто хотел сказать что-то. Он ведь сейчас все понимал, он прекрасно знал, что с ним происходит, но беспомощность разрывала его душу на части.
– Еще минутку! – ободряюще воскликнула я, собирая тяжелые темные капли. – Сейчас принесу зелье, потерпите еще чуточку!
Когда кровь упала в зелье, котел содрогнулся, и пузырьки на поверхности варева улеглись. Зелье подернулось тонкой радужной пленкой; я осторожно сняла ее, подхватила котел и пошла за шкаф.
Ничего, ничего. Сейчас мы все исправим.
Я выплеснула зелье на Кассиана. Варево ударило в его тело, окутывая лохмотьями тумана. Тело зельевара дернулось, будто по нему пробежали тысячи молний, а потом – обмякло на смятой простыне, как тряпичная кукла.
Я села рядом с ним, сжимая в руках пустой котел, и вдруг поняла, что по щекам струятся слезы.
Справилась. Я справилась с зельем и спасла человека.
– Флер, – едва слышно позвал Кассиан, и я склонилась над ним и спросила:
– Как вы?
Тонкие посеревшие губы дрогнули в улыбке, и Кассиан прикоснулся к лицу, словно пытался убедиться, что оно на месте, что тело ему повинуется.
– Простите, что напугал вас. У меня очень давно не было приступов.
По стенам потекли тени – пришли домовые устранять беспорядок, менять мокрые простыни, переодевать Кассиана. У отца не было домовых – знатные люди нанимают только человеческих слуг, это стоит дороже и помогает показать свою важность – так что я с нескрываемым интересом смотрела, как быстро и ловко они работают. Тело Кассиана окуталось тьмой, через несколько мгновений она развеялась, и я увидела его переодетым в новую пижаму. Только влажные волосы напоминали о пережитом.
– Принесите воды, – попросил Кассиан. – И давайте поговорим начистоту. Я не буду скрывать от вас правду.
***
– Это ведь Троллийский недуг, верно?
Я принесла стакан воды и теперь думала, как правильнее поступить: уйти на свою часть кровати за стеной или сидеть рядом с Кассианом. Впрочем, раз уж я спасла ему жизнь, то могу не обращать внимания на светские церемонии.
– Верно. Я тяжело болен, от болезни нет излечения, есть лишь способы облегчить ее течение, – Кассиан осушил стакан, посмотрел на меня и добавил: – Не повезло вам, правда?
– Мне очень повезло, – твердо ответила я. Наверно, Кассиан даже не понимал, какую глупость сказал. – И я рада, что смогла вам помочь и отблагодарить за вашу доброту.
– У вас получилось отменное зелье, – похвалил Кассиан. – Не думал, что в колледже Септимуса Франка учат таким тонким вещам.
– Учат, – улыбнулась я. – Мы даже Яд Правды учились делать.
Кассиан вопросительно поднял бровь.
– И как, получалось?
– Да. В полиции нашими зельями были очень довольны.
– Будем считать, что проверку вы прошли, – Кассиан вздохнул, посмотрел на опустевший стакан в руке. – Я не хотел напугать вас, Флер. Сам не думал, что это случится. Ничего себе вечер и ночь вышли, правда? Сперва убийство в ректорате, потом мой приступ…
– Это в сотню раз лучше помолвки с Элдриджем Уинтермуном, – решительно ответила я и поежилась.
Интересно, что отец будет делать с долгами? Впрочем, нет. Неинтересно. Ему было все равно, что я почувствую в браке со старой жабой. Ему следовало думать головой и не лезть в карточные игры так, чтобы закладывать дом.
– Буду варить котел зелья каждый вечер, – произнес Кассиан. – А вы в меня выплескивать, если потребуется.
Он провел ладонью по влажным волосам, и я спросила:
– Это убийство… как вы думаете, ректор замешан в нем?
Зельевар вопросительно поднял бровь и я объяснила:
– Зачем назначать встречу так поздно? Это уже не рабочее, а светское время. Личное. Ни одна мать благородного семейства не отпустит дочь в восемь вечера на встречу по работе. А девушка как раз из такой семьи… посмотрите на ее одежду, чулки, волосы.
Кассиан посмотрел на меня с нескрываемым интересом.
– Как же она тогда оказалась в ректорате? Как вырвалась из дома?
– Возможно, она такая же, как я. Матери нет, отец занят своими делами, – предположила я. – В семье есть проблемы, которые надо решать, вот она и искала работу.
Кассиан вопросительно поднял бровь.
– Возможно, вы ее знали? Барышни ведь встречаются на балах и в гостиных.
Я нахмурилась, припоминая.
– Нет, эту девушку я точно никогда не видела. Не скажу, конечно, что бывала на всех балах, но… Нет, мы не знакомы.
– Знаете, что вы делаете сейчас? – спросил Кассиан. – Составляете портрет жертвы. Этим занимаются полицейские эксперты… и у вас хорошо получается.
Он по-прежнему выглядел бледным и осунувшимся, но глаза горели энергично и ярко, и я надеялась, что болезнь отступила подальше. Надо же, сегодня мне впервые удалось кому-то по-настоящему помочь! Применить те знания, которые отец всегда называл глупой блажью!
