Графиня из захудалого рода (СИ) - Шах Ольга

Гертруда сняла сапожки, легла на диван, укрывшись теплым пледом. Подумала немного о том, как будет описывать это свое путешествие в письме к девочкам (конечно же, писать о том, что она смотрела в окно, а граф не смотрел в окно, она не станет), и незаметно для себя задремала. Разбудил ее супруг ближе к вечеру. М-да… хм… оно, конечно, все верно - когда спишь, есть не так хочется. Утром ей кусок в горло не лез от волнения, обеда не было, а вот сейчас есть хотелось сильно. Даже тот пресловутый кекс погрызла бы. Но в купе посветлело, вначале Гертруда подумала, что зажгли лампы, но, сев на диване и посмотрев в окно, она поняла, что едут они уже в другом климатическом поясе. Осенью здесь и не пахло. Деревья стояли зелёные, у небольших станционных домиков на клумбах цвели пышные, яркие цветы… солнце ещё не садилось. Генрих сказал, что они через час будут на нужной им станции, там их встречают.

Глава 4

У нее ещё осталось время умыться, причесаться и привести в порядок свою одежду. Проделав все это, Гертруда оделась и вновь принялась с любопытством смотреть в окно. Проплывающие мимо деревеньки очень отличались от тех, возле которых родилась и выросла она сама. Те были серые, угрюмые, с исхлестанными северными ветрами и дождями стенами, такой же серой черепицей, хотя изначально она была красно-коричневой. В некоторых деревнях так и вовсе торчали на крышах растрёпанные пучки соломы, служащие заменой черепице. А здесь, куда ни кинь взгляд, нарядные, разноцветные, будто игрушечные, домики. Перед каждым домом палисад с яркими цветами, сады, в которых через ограду свешиваются с веток поздние, краснобокие яблоки. И никакого вечного запаха сельди.

Тем не менее, девушка пару раз звонко чихнула и покраснела, извинившись перед супругом. Торопливо достала из своей сумочки носовой платок. Поезд замедлял ход, подъезжая к станции, и Труди неторопливо направилась к выходу. Вышедший первым граф подал ей руку, встречающие шустро выгружали багаж, а супруг повел ее к ожидавшей их карете. Было так тепло, а Гертруде, в ее теплом пальто, даже жарко, она расстегнула его, с улыбкой посматривая по сторонам и просто радуясь ласковому солнышку. Но граф суховато и слегка высокомерно посоветовал не слишком разоблачаться, сказав, что осеннее тепло обманчиво и можно легко простыть, тем более, путешествуя так быстро из одного климата в другой. Гертруда молча кивнула, подавив раздражение, ей стало немного неловко, будто её застали, открывшей рот от восхищения перед сверкающей витриной кондитерской.

В карете тоже было тепло, багаж погрузили в отдельную повозку, и они двинулись в имение Штольке. Ехали около часа и вот перед ними расстилается предгорная долина, защищённая горами от холодов и ветров, судя по всему, здесь свой микроклимат. Гертруда старалась глазеть, не делая это совсем уж откровенно, мол, ей только чуть-чуть любопытно, где пройдёт остаток всей её жизни. Так, самую малость. Однако, она допускала, что с непривычки, у неё плохо получается делать отсутствующее выражение лица, вот такое, как сейчас у господина графа, бросившего всего пару раз равнодушный взгляд в окно. Всё остальное время он рассматривал что-то, вне всякого сомнения, куда более занимательное, расположенное позади левого уха Гертруды.

Сам же дом, трехэтажный большой особняк, кремово-белый, удачно вписывался в окружающий пейзаж и больше походил на замок маленькой принцессы, чем на просто дом, за счёт всевозможных башенок, флюгеров, острых шпилей с развевающимися на них штандартами, наружных лестниц и крытых переходов в самых неожиданных местах. Белые ажурные, словно воздушные, беседки манили присесть и передохнуть, полюбоваться цветами. Весело журчали небольшие фонтанчики, сбегая по камушкам назад в огромные каменные же чаши. На заднем плане виднелся кусочек озера, а может, и маленького пруда с кувшинками и замечательным горбатым мостиком над ним. Да уж! Великим усилием воли Труди заставила себя не смотреть на всю эту красоту, раскрыв рот. Такое великолепие могло ей только присниться!

Карета подъехала к белоснежному крыльцу, высокому, широкому и украшенному мраморным портиком и каменными статуями каких-то страшил с обезьяними мордами с тонкими мерзкими хвостами, держащие в передних лапах огромные каменные же ключи. Гертруда, стараясь сохранить приличествующее случаю выражение лица, под руку с молодым супругом неторопливо поднялась по ступеням, входя в обширный холл. Там уже выстроилась вся прислуга, переглядываясь и тихонько шушукаясь между собой. Не то, чтобы событие было чем-то из ряда вон, но всё же, прибыла новая жена хозяина, так что некоторое любопытство было вполне объяснимо.

Граф сухо представил жену, графиню Гертруду Штольке-Гембах, затем начал представлять уж ей своих работников. Надо отметить, что, к некоторому удивлению самой Труди, каждого сотрудника он знал в лицо и о каждом мог сказать несколько добрых слов. И это Гертруде очень понравилось, хоть она и постаралась и не акцентировать внимание на этом удивительном и странном моменте в той понятной и простой характеристике супруга, которую она уже успела ему дать.

Запомнила она, правда, всего двоих - управляющего, средних лет сухощавого мужчину, и экономку, так же средних лет даму с поджатыми губами. Закончив представление, Генрих сказал, что фрау Эльза (экономка, то бишь) отведет Труди в ее покои и представит ей ее горничную. А уж потом госпожу графиню проводят в столовую на семейный ужин.

ГЕРТРУДА

И мы с экономкой поплелись вперёд, через какие-то коридоры, переходы и анфилады комнат. Ну, как поплелись – я шла, нога за ногу, пытаясь осмыслить, куда меня мог устроить на постой милый граф, тётка же впереди меня передвигалась довольно бодро и уже давно ушагала бы вперёд, если бы не необходимость довести меня до моей комнаты.

Я совершенно запуталась в этих переходах, подъемах и спусках, мне иногда казалось, что здесь мы уже проходили, но фрау Эльза делала вид, что это не так, и невозмутимо шла вперёд, так что я была вынуждена плестись следом. Голова кружилась все сильнее и в носу свербело, невыносимо хотелось чихнуть. И вот, когда я была готова сползти по стеночке и поинтересоваться, можно ли мне здесь прилечь, экономка торжественно объявила, что мы пришли, и сделала приглашающий жест рукой. Мои апартаменты были сравнительно невелики и состояли из трёх комнат - гостиной, небольшой светлой комнаты всё в тех же бежево-сливочных оттенках. Длинные молочного цвета шторы мягкими складками красиво драпировали высокие окна в пол, на полу были бесценные московские ковры с орнаментом из геометрических фигур разного оттенка коричневого – от нежного, чуть розоватого бежа, до насыщенного оттенка горького шоколада. Низкий столик с малахитовой столешницей (в уголке которой стояло скромное клеймо, изображающее волка перед раскидистым деревом, заставившее меня поражённо вскинуть брови – даже в нашей глуши слыхали о заморских редкостях семьи Валер), мягкие пуфики и изящные креслица с витыми ножками делали эту комнату похожей на ванильный зефир.

Рабочий кабинет, совмещённый с небольшой библиотекой, больше похожий на место обитания очаровательной маленькой девочки, собственная спальня с роскошной кроватью посередине, в уже привычных мне светлых оттенках, обширная гардеробная, куда я заглянула мельком, и общая с мужем ванная, оснащённая вентилями из латуни и огромной ванной, ничуть не напоминающей жалкую лохань у нас дома. Хм… почувствовала определённую неловкость, когда поняла, что вон та дверь с боку – стало быть, ведёт в комнаты моего любезного супруга. Одно лишь радует – то, что туалет и умывальник всё же у нас раздельные.

Однако же, обещанная мужем горничная нас с экономкой, фрау Эльзой, не встретила, не было ее в покоях. Все было чисто, очень красиво, тихо и почему-то холодно. Фрау Эльза подумала, посмотрела по углам, будто моя горничная могла выскочить из какого-то закутка с радостными криками: «А вот и я!». После чего вздохнула, поджала губы в ещё более тонкую нитку, чем была до этого, и сказала, что сейчас найдет горничную и пришлет ее ко мне, чтобы я могла переодеться к ужину. Мой багаж уже был кем-то заботливо принесён и теперь сиротливо стоял у стенки гостиной и частично выглядывали углы сундуков из гардеробной. Экономка ушла, но меня сейчас больше привлекала пышная постель. Уговаривая себя, что полежу только минуточку, подошла к кровати. Голова закружилась так сильно, что я, не раздеваясь, рухнула в этот белоснежный сугроб. Глаза закрылись сами.