Темный феникс. Возрожденный (СИ) - Бойков Федор

Тьма уже выбрала меня для этой цели однажды, значит просто продолжу путь. Как знать, вдруг и в этом мире однажды забьётся Сердце Феникса. Этот артефакт был порождением тьмы, её детищем, квинтэссенцией самой её сути. Именно оно позволило мне создать орден Фениксов, привязав их жизни к Сердцу.

Я откинулся на стуле и снова заметил вынырнувшего из тьмы Бориса, но не особо переживал. Мой предшественник любил засиживаться с книгами допоздна, поэтому мальчик убедится, что всё идёт как прежде, и уйдёт. Я потянулся за томиком философии и принялся листать страницы, одновременно проверяя возможности своего дара.

Тьма неохотно отозвалась на мой призыв. Вместо полога тьмы на моих пальцах появился лишь маленький сгусток силы. Подушечки пальцев заискрились, прожигая страницы в моих руках. Тьфу ты!

Я отбросил тлеющую книгу и беззвучно выругался. Такой контроль над даром у меня был разве что в детстве. Но сейчас-то я опытный человек, переживший не одно возрождение.

Сгустившиеся тени в углу комнату привлекли моё внимание. Они дрогнули и расступились, а потом выплюнули на пол передо мной Бориса. Мальчик дрожал всем телом, его кожа источала тьму, которая выделялась из пор густыми каплями.

Я уже видел такое раньше, когда тьма пожирала человека заживо. Если я не смогу помочь Борису, он умрёт через несколько минут. А вместе с ним и мои шансы понять, зачем тьма перенесла меня в этот мир.

Глава 2

Вопрос, куда смотрели родители, отпал сам собой, когда в моей голове всплыли воспоминания Константина. Эти вроде бы разумные люди почему-то решили, что детей нельзя допускать к обучению магии до четырнадцати лет. Мол, они ещё маленькие, зачем им муштра.

Ага, именно поэтому Виктория впитывает чужие болезни и проклятья, как губка, но не может изгнать их из своего организма. Именно поэтому Борис начал прыгать по теням и нахватался тьмы, которая при его направленности дара смертельно опасна. И все эти проблемы мог бы решить любой наставник, хоть немного сведущий в тёмной магии.

Я всё гадал, почему тьма дала мне ещё один шанс и возродила в этом мире и этом теле. Мой орден пал, мои братья мертвы. И по-хорошему мне нужно было быть с ними, с теми, кого я учил, кого возвысил и не смог защитить.

В моём мире для меня не осталось места, как и для тёмных фениксов. Но в этом… всё может быть. Когда чаша равновесия смещается, когда зло вытесняет добро, песочные часы времени переворачиваются. За этим всегда следует расплата. Возмездие. А после — восстановление равновесия.

И раз уж тьма выбрала это тело, значит род Шаховских важен. Важен этот мальчик, умирающий от переизбытка тьмы. Важна девочка, забирающая себе чужие несчастья. И даже их бабушка, которая кажется безобидной старушкой.

Я должен выяснить, почему именно меня тьма отправила разгребать последствия. А для этого мне нужно всего лишь стать Константином Шаховским, стать главой рода и тем, кто сумеет дать отпор любому врагу. Вроде бы неплохая цель для того, кто потерял всё и не надеялся получить ещё одну жизнь?

— Держись, мелкий, — сказал я, положив ладонь на лоб мальчишки. — Дыши и запоминай. Сейчас я подтолкну тьму внутри тебя. Твоя задача — повторять за мной, пока не получится.

Борис сжал зубы и застонал от боли. Вся его кожа покрылась вязкой субстанцией, похожей на смолу. Отравление тьмой всегда выглядит одинаково — она сочится изо всех пор, пока жертва не захлебнётся ею.

Я потянул тьму на себя, нащупав в груди Бориса слабое биение магического источника. Тьма отозвалась неохотно, даже цапнула меня. Причём достаточно ощутимо, чтобы помутнело в глазах и онемел язык.

Как же отвратительно чувствовать себя таким беспомощным. Будто и не было сотен лет тренировок и укрепления энергетических каналов. Да и тело слишком слабое.

По рукам пробежала дрожь. Губы сами собой скривились в оскал. Великий наставник и создатель Ордена Фениксов едва удерживает сознание во время работы с обычным отравлением тьмой. Если бы меня сейчас увидел Люциан, он бы живот надорвал от смеха.

Я выругался и потянул тьму сильнее. Она сопротивлялась, как живая, — цеплялась за мальчишку липкими щупальцами. Борис закричал, его тело дёрнулось в судороге.

— Ещё немного, — прошипел я себе под нос, чувствуя, как по рукам побежали тёмные искорки.

Тьма выходила из тела Бориса медленно, с хлюпающим звуком, будто я вытаскивал кого-то из болота. Она оседала на моих ладонях чёрной плёнкой, жгла кожу. Я перевёл дух и сделал ещё один рывок — на этот раз из груди Бориса вырвался целый клубок тьмы.

Мальчик обмяк и начал жадно хватать воздух ртом. Его лицо постепенно приобретало нормальный цвет. Я же покачнулся и почти свалился рядом с Борисом, сжимая голову руками. Извлечённая тьма бушевала во мне, пытаясь найти слабое место.

Но я-то знал, как с ней обращаться.

— Тихо, свои, — проворчал я, заставляя энергию циркулировать по проверенным маршрутам.

Тьма заскулила, цепляясь за меня, но постепенно отступила. Через пару минут я уже мог разжать зубы и вытереть пот со лба. И сразу же встретил настороженный взгляд Бориса.

— Всё? — едва слышно спросил он.

— Пока что всё, — я шумно выдохнул и откинулся головой на стоявший рядом письменный стол. Руки продолжали дрожать — тело ещё не привыкло к таким нагрузкам. Но дело было сделано. — И хватит уже скакать по теням, а то могу и не успеть в следующий раз.

— Константин, — Борис прочистил горло и сжался. — Прости, что ворвался к тебе в комнату… я не хотел, честное слово.

— Прекрати, — устало отмахнулся я. — Хватит этих манерных любезностей. Слушать противно. Слишком уж наигранно и преувеличенно чопорно. Мы же семья.

— Но ты… ты же всегда ругал нас за отсутствие воспитания, — мальчик попытался отползти от меня, но я положил руку на его плечо. — И вообще, что это было сейчас такое?

— Это, мелкий, разница между тенью и тьмой, — я вздохнул и вытянул ноги. Борис дёрнулся было, но я надавил на него. — Не дёргайся, тебе полежать надо хотя бы полчаса. Да и мне лучше пока не двигаться.

— Откуда ты знаешь? — с каким-то диким любопытством во взгляде спросил мальчик.

— Книжки умные читал, — хмыкнул я и покосился на книжный шкаф, занимавший целую стену. А потом я заметил жадный взгляд Бориса и покачал головой. — Но тебе эти книжки не помогут. Нужен учитель.

— Мама говорила, что рано мне учиться, — вздохнул Борис и шмыгнул носом. — Говорила, что сама всему научит… а потом взяла и умерла. Почему она это сделала? Почему бросила нас одних⁈

— Потому что иногда взрослым приходится принимать тяжёлые решения, — я легонько сжал плечо мальчика. — Уверен, что она не стала бы бросать нас, если бы у неё был выбор.

— Тебе легко говорить, ты никогда никого не любил! Даже маму ты только терпел! — Борис начал отходить от последствий отравления и его начало трясти крупной дрожью. Я подтянул его к себе и прижал к своему боку. — Я тоже хочу как ты… хочу ничего не чувствовать. Пусть тьма заберёт и мои чувства…

— Это так не работает, мелкий, — я потрепал его по макушке, взъерошив волосы. — Тьма не забирает то, что тебе не нужно. Для неё ценнее то, что ты отчаянно желаешь сохранить для себя.

— Расскажи про тень, — попросил Борис, шмыгнув носом и уткнувшись мне в подмышку. — Ты сказал, что она отличается от тьмы. Но это же всё — тёмная магия.

— Тёмная магия — это не всегда тьма, — я прочистил горло. — Например, наша Вика может забирать чужие болезни, а ты ходить через тень. Кто-то умеет подчинять порождений бездны или сжигать в чёрном пламени целые города. Не столь важно направление дара, сколько то, кто им управляет.

Борис молчал какое-то время, а потом поднял на меня взгляд. Он будто заново изучал брата, знакомился с тем, кто занял его место.

— То, что ты сказал про Викторию… про Вику, — он сморщился и закусил губу. — Это правда? Она забирает чужие болезни?

— Угу, — кивнул я, чувствуя, что меня вот-вот сморит сон. Работа с тьмой, да ещё в таком не развитом теле давала знать о себе.