Девочка для ледяного (СИ) - Юраш Кристина

Но разум, этот назойливый страж порядка, шептал мне в ухо:

— Он — убийца. Он убил девушку. А ты… Ты этим восхищаешься? Ты больна, мать! Тебе срочно нужен орнитолог-астроном. У тебя кукушка по звезде пошла.

Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

— Правильно. Он убийца. Правильно. Это опасно. Правильно… Я не должна восхищаться им.

Но тут — мысль, которая, словно яд, отравляла меня изнутри: «Как красиво. Как справедливо».

Мне вдруг стало стыдно за собственные мысли. И я попыталась прогнать их из головы, тряся ею что есть силы.

Но я не могла. Наоборот. Чем больше я пыталась, тем настойчивей странные и страшные мысли лезли мне в голову.

Это делает меня такой же чудовищной, как он?

Или… впервые — настоящей?

Я сделала несколько глубоких вдохов, словно пытаюсь внутри себя найти невидимую точку опоры.

Но стоило мне закрыть глаза — и передо мной снова возникла замерзшая в снегу Лизетта. Руки на груди, как у спящей. Кровь — тёмной розой вокруг. И те серьги, мои любимые, лежавшие рядом, будто её уши больше не заслуживали их блеска.

А потом — он. Высокий, опасный, в маске. Словно оживший ночной кошмар. С ножом, с которого капала кровь, и льдистыми глазами, в которых я прочитала желание.

Мои мышцы напряглись. Дыхание перехватило. Я не позволила себе даже думать о таком!

— Нет, — прошептала я, отворачиваясь от зеркала, словно мое отражение пугало меня. — Нет, нет, нет…

В дверь постучали — не стук, а касание, будто кто-то боялся нарушить мою тишину.

— Войдите, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё дрожало.

Вошёл мистер Холлингс — тот же уставший, с глазами, полными невысказанных слов. В руках — поднос с завтраком. Чай, тосты, яйцо всмятку. На тарелке — даже красивые кубики масла, как в старые добрые времена, когда я была хозяйкой.

— Благодарю, — сказала я, кивнув.

Дворецкий поставил поднос, не глядя мне в глаза, но перед уходом замер и тихо произнёс:

— Карета милорда отъехала от дома полчаса назад.

— Куда? — спросила я, хотя уже знала ответ.

Глава 9

— К родным мисс Лизетты. Он везёт… тело. Хотел лично сообщить им… ужасную новость, — глухо ответил дворецкий.

Я кивнула. В груди — ни жалости, ни сочувствия. Только пустота, обрамлённая льдом.

Но эта пустота продлилась недолго. Ее вытеснила тревога — холодная, змеёй обвивающая шею.

Фотографии.

Те самые «светописи», что Лионель сделал, пока Гаррет изображал насильника.

Он ведь не просто так снимал. Он собирал доказательства моей измены.

И если они попадут в газеты…

Я не просто потеряю имя.

Я стану предметом насмешек, грязной сплетней для балов, предостережением для невест: «Не будь как Делагарди. Вон, влюбилась в конюха и погубила себя!».

Я начала ходить по комнате. От окна к кровати, от кровати к зеркалу, встречаясь взглядом с самой собой.

Каждый шаг — эхо.

Каждое дыхание — нервный вопрос: «Что теперь?»

За окном небо медленно темнело. Снег перестал падать, и мир застыл в ожидании.

Мужа всё не было.

Наверное, ползает на коленях перед несостоявшимся тестем и тещей, вымаливает прощения, что не уберег их дочурку. Разумеется, он мог позвать стражу. Но не позвал.

Потому что про мисс Лизетту уже ходят слухи. Причем не самые лучшие. И смерть в нашем доме станет поводом для новых сплетен.

Так что, скорее всего, ее смерть представят как несчастный случай в каком-нибудь месте, безопасном для репутации семьи.

Лионель, наверное, останется у убитых горем родителей на ночь. Сыграет скорбного жениха. Какой актёр…

Хотя…

Мне вдруг показалось, что он действительно любил ее. Той самой трепетной и нежной любовью, которой не досталось мне.

Я приблизилась к окну, словно пытаясь найти в снежной пелене ответ на терзающие меня вопросы.

Там, где ещё недавно лежала Лизетта, осталась лишь тёмная полоса, словно сама земля впитала её следы, оставив лишь напоминание о случившемся. Снег, как молчаливый свидетель, сохранял отпечаток её присутствия, но скоро он сотрёт всё, что случилось сегодня днём.

Я снова услышала стук в дверь.

Тихий, но настойчивый, он пронзил тишину, заставив меня вздрогнуть. Я уже почти убедила себя, что эта ночь будет наполнена лишь моими мыслями и кошмарами, но нет…

Когда дверь открылась, моё сердце провалилось вниз. На пороге стоял мистер Холлингс, его лицо было бледным, встревоженным, а в руках он держал конверт с круглой печатью из воска, которую я видела утром.

— Это... оставили у дверей сада, — прошептал дворецкий, его голос дрожал, как осенний лист на ветру. — Без посыльного. Просто... лежало на ступенях. Кто-то постучался… Я вышел, а там никого… Я опустил глаза и увидел письмо… Оно для вас…

Глава 10

Моё сердце сжалось, будто его вырвали из груди, а затем резко с болью вернули на место. Я узнала эту печать. Этот почерк судьбы, который невозможно забыть.

Я протянула руку, и мои пальцы дрожали — но не от страха.

Нет, это было ожидание, ожидание чего-то неизбежного.

Когда конверт оказался в моих руках, я почувствовала сиюминутное желание не открывать его, а тут же бросить в камин. Словно, если я не открою, ничего не случится, страшная игра закончится.

Но я понимала, что я должна его открыть.

Дрожащими руками я разорвала печать, и внутри оказались всего две строчки. Две строчки, которые изменили всё.

“Мой подарок ждет тебя на улице. Надеюсь, я угадал…”

Неожиданно из конверта мне на руку упал лепесток розы.

Мои глаза расширились от удивления.

Рука дернулась. Внутренности сжались, предчувствуя бурю. Словно это не лепесток, а ядовитая змея.

Я боялась сжать пальцы, держа лепесток в руках с трепетом и страхом. Он лежал в моей ладони и словно шептал: «Ты уже моя. Пусть даже не знаешь этого».

Я сжала пальцы, не зная, что лучше — принимать страшные подарки или умереть.

Где-то вдали, в коридоре, часы пробили девять. До полуночи оставалось три часа.

Отголосок этого звука гулким эхом наполнял пустой дом.

Сейчас я чувствовала, что очень боюсь разочаровать убийцу. Ведь если я его разочарую, следующей спящей в снегу красавицей могу стать я.

Собравшись с моральными силами, я вышла из комнаты, чувствуя, как тьма коридора окутывает меня.

Губы мои пересохли, сердце колотилось не в груди, а в горле, в пальцах, в висках. Каждый шаг по лестнице звучал слишком громко, словно дом пытался выдать меня.

Дубовая дверь сада с железной ручкой в виде змеи ждала меня в конце коридора, как врата в иной мир.

Я остановилась в двух шагах от нее, замирая, словно в нерешительности.

Воздух стал густым и тяжелым. Он здесь. За этой дверью. Прислушивается к моим шагам.

Я почувствовала его присутствие. Как будто пространство между нами уже сократилось, хоть мы еще не видели друг друга.

Я подняла руку. Пальцы задрожали от страха, смешанного с любопытством. Я не знала, что увижу за этой дверью. И от этого было как-то не по себе.

«Ты уже моя», — шептал лепесток в моей памяти, и мое тело сейчас, в эту секунду согласилось.

Я прижала ладонь к двери и сглотнула.

“Это игра!”, — прошептала я, задыхаясь от собственного шепота. — “Он играет со мной… Он диктует правила этой игры. Только вот я правил не знаю. Он как-то не удосужился поставить меня в известность…”

Дерево показалось холодным, и мне почудилось, что за дверью кто-то дышит. Будто убийца ждет, когда я открою ее.

“А что, если я не знаю всех правил?”, — пронеслась в голове пугающая мысль.

Боже мой, как меня шарахает из стороны в сторону.

Я провела языком по разбитой губе и ощутила вкус крови, смешавшийся с воспоминанием о его жесте. Я чувствовала, как внутри меня разгорается нечто большее, чем просто страх или паника. Интерес.