Письмо на берегу - Каретникова Екатерина

– Так поэтому и утром… в смысле днём. А не вечером. Чтобы соседи особо не возмущались. Днём же можно. Вроде бы.

Алина прижала ладони к щекам и осторожно посмотрела на импровизированную сцену. То есть в тот торец комнаты, где за синтезатором сидел Матвей и ещё двое парней. Один – с гитарой, второй – за небольшой, но настоящей ударной установкой.

А перед ними на высокой круглой табуретке устроилась девчонка. Честно сказать, девчонка потрясающей красоты. У неё были светлые и, судя по всему, свои, а не выкрашенные волосы, большие глаза и аккуратный прямой нос. И это бы всё ладно. Мало ли Алина видела хорошеньких. Но у этой солистки-клавишницы лицо было умным и в то же время невинным, как у маленького ребёнка. Такие лица бывают на старинных картинах. Или у самых лучших актрис. К тому же и одета девчонка была очень просто, но стильно и дорого. Алине никогда не покупали ни таких джинсов, ни футболок. В которых вроде бы ничего особенного, но они сидят на человеке как вторая кожа, и кажется, что если идеальная форма существует, то вот она.

Девчонка махнула тонкой рукой и запела. Запела просто так, не дожидаясь ни музыки, ни даже тишины.

Песня была незнакомая и сначала показалась Алине немного странной, но уже на второй половине куплета она почувствовала почти счастье. От того, что сидит здесь, с Аннушкой и остальными ребятами, а не болтается одна по Торговому центру. И что совсем близко находится Матвей. И что сейчас он начнёт играть. Играть для всех, но и для неё – Алины тоже. А ещё потому что у поющей девчонки был очень высокий, звонкий, но совсем не грустный голос. И она пела как раз про счастье. Пела и выразительно смотрела на гитариста, который уже аккомпанировал ей, легко, ненавязчиво и абсолютно уместно.

Матвей вступил на следующем куплете, и Алина впервые услышала его игру. И голос тоже. Потому что он, в отличие от остальных музыкантов, не только подыгрывал поющей девчонке, он пел с ней. Сначала потихоньку, будто бэк-вокал, потом всё увереннее, громче, и в конце концов они запели на два голоса, всерьёз.

Это было очень круто. В конце Алина еле смогла сдержать слёзы. И в то же время давно она не чувствовала себя так легко.

Ребята допели и почти сразу начали следующую песню. Эта была быстрой, ритмичной, под неё хотелось вскочить и прыгать, размахивая руками и ногами. И подпевать. И хлопать, выбивая ладонями чёткий ритм.

Собственно, хлопать все и начали. Алина сначала стеснялась, а потом поняла: нечего. Нет в этом ни капли ни стыдного, ни плохого.

А потом Матвей начал читать стихи. Может быть, они были не такими, как пишут поэты, но, во-первых, читал он очень выразительно, а во-вторых, стихи про любовь Алине нравились всегда. Любые. А сейчас ей даже стало холодно, когда Матвей дочитал последние строчки:

– Я никогда не расскажу

О том, чем было это лето.

Алина закуталась в кофту, а ладони спрятала в рукава. Хоть совсем недавно ей казалось, что в комнате жарко, и у неё даже щёки загорелись.

Правда, щёки, кажется, пылали и сейчас.

После стихов концерт прервался, и ребята разошлись кто куда. На кухне шумел чайник. Кто-то то и дело хлопал входной дверью. Аннушка пересела на диван к окну и что-то рассказывала Илье, размахивая руками. Судя по жестам, это была душераздирающая история то ли про новый шарф, то ли про маньяка-душителя. С Аннушкой точно никогда не угадаешь.

Алина встала со стула и хотела немножко пройтись. Ну не сидеть же весь перерыв на одном месте. Она решила, что дойдёт до кухни и посмотрит: может, удастся раздобыть чашку чая.

Чай ей налили без вопросов и даже показали, где чайные ложки и где коробка сахара. Вернее, две коробки. В одной белели обычные кубики рафинада, в другой россыпью лежали коричневые шарики.

Алина аккуратно вытащила два коричневых, остро пахнущих корицей шарика и бросила в чашку. Запах усилился.

– Тоже любишь с корицей?

Алина кивнула и только потом оглянулась. Рядом с ней, красиво облокотившись на стол, стоял Матвей. Смотрел и улыбался. Не так, как обычно, а только ей – Алине.

У Алины дрогнули пальцы, и она чуть не выронила чашку.

– Поставь! – велел Матвей.

Алина послушно опустила чашку на стол.

Матвей вынул откуда-то из ящика маленький поднос:

– Давай сюда. Я отнесу. Тебе в комнату?

Алина кивнула и сразу же подумала, что совсем не хочет в комнату. Она хочет остаться здесь, с Матвеем.

Но он уже нёс чашку на подносике с грацией опытного официанта.

– Спасибо, – сказала Алина в комнате. – Я бы точно разлила.

– Ну, – усмехнулся Матвей, – мастерство не пропьёшь! Я в прошлом году весь июнь в кафе работал.

– А разве в нашем возрасте берут в кафе? – удивилась Алина.

– Конечно. И берут, и приглашают, и чего только не делают. Тебе же четырнадцать есть давно?

– Есть.

– Паспорт получила?

– Получила.

– Если родители не возражают, без проблем устроишься. Хотя тебе, наверное, лучше поискать другую работу. Ты вон с одной чашкой как. А там знаешь, их сколько?

Алина слегка обиделась. Она чуть не уронила чашку вовсе не потому, что неуклюжая.

Матвей заметил:

– Да не обижайся ты! Тоже найдешь хорошую работу. Мы-то почему туда устроились? Потому что по вечерам выступали.

– В кафе?

– Ну да. Это пляжное кафе было. Со сценой на улице и видом на залив. Так-то там нормально. Только ломало с непривычки каждый день бегать с подносами.

Алина кивнула и начала придумывать, о чём бы ещё спросить. А то ведь уйдёт сейчас, а она даже двух слов связно не сказала. Зато чуть чашку не опрокинула. Это ей, прямо скажем, в плюс и в зачёт.

Ничего умного как назло не придумывалось, и она спросила о самом очевидном:

– А у вас давно группа?

– Давно. Три года уже.

– А кто вам тексты пишет?

Алине хотелось ещё поговорить с Матвеем, но она чувствовала, что нельзя же так в него вцепиться и не отпускать. Пусть в переносном смысле – всё равно.

– Я пишу, – ответил Матвей. – Марина пишет. А музыку – чаще всего Егор. Который с гитарой… ты поняла, да?

Алина кивнула.

– Но я тоже музыку могу, – улыбнулся Матвей. – Вот сейчас мою песню услышишь.

Перерыв закончился. Слушатели вернулись на свои места, и музыканты вернулись. Только Матвей застрял около Алины. Ей было приятно и чуть-чуть тревожно. На них поглядывали с интересом, но никто ничего не говорил. И Матвея не торопили, чтобы возвращался к синтезатору. Но он сам понял, что пора.

– Если тебе интересно, найди меня в ВК, – сказал он Алине, вставая со стула. – Там все наши альбомы. Прямо по годам.

– Конечно, – кивнула Алина.

Глава 4

Но теперь-то нравится?

Они ещё играли, но новые песни понравились Алине меньше. А может, она просто устала. Или в глубине души ждала, когда всё закончится и Матвей подойдёт к ней.

Зря ждала. Он не подошёл. Проводил всех, стоя у порога и одинаково целуя девчонок в щёку. От прикосновения его губ Алина замерла и чуть было не всхлипнула. Вот был бы позор!

Но всё обошлось. Илья довёз их с Аннушкой до метро, а там вежливо распрощался. Ему нужно было в какой-то магазин, а девчонкам хотелось домой. То есть Алине не очень-то и хотелось, но уже точно было нужно.

– А Илья смешной, – сказала Аннушка, когда они с Алиной остались вдвоём. – Думает, что я не вижу, как ему нравлюсь.

– А ты видишь? – удивилась Алина.

– А ты, типа, не видишь, когда кому-то нравишься?

– Не вижу.

– Так не бывает, – покачала головой Аннушка. – Просто ты сейчас никому, наверное, не нравишься. Вот и не видишь. Нечего потому что.

Алину как будто током ударило. Ах вот, значит, что думает про неё лучшая подруга! Которая, между прочим, видела, как Алина разговаривает с Матвеем. То есть со стороны было ясно, что она ему не нравится? Это Алина сдуру не поняла?