Чертов менталист (СИ) - "Тин Тиныч"

Я осторожно потянулся сознанием к деду. Уф, кажется, скоро придет в себя. Стресс, оно и понятно. Я не знаю до конца все подробности той истории, но связав воедино разрозненные обрывки, услышанные от слуг и домашних, могу предположить всё с большой долей правдоподобности. Дочь графа без памяти влюбилась в князя. А тот внезапно ответил ей взаимностью, но поставил жесткое условие: жить по его правилам. И мама пошла на это, поэтому с Игорем Семёновичем после замужества не общалась и никаких подробностей о своей жизни не рассказывала. Ещё бы, некромантия — не тот дар, который почитают в нашем обществе. В прошлом, ходили слухи, вообще пытались признать его вне закона, да не вышло. Изюмовы и подобные им семьи высокопоставленных некромантов сделали всё возможное, чтобы удержать свои позиции, и им это удалось. Поэтому ни внучку, ни внука дед живьем никогда не видел: зять не позволял, дочь отморозилась.

Но что произошло с дедом? Почему его усадьба столь запущена? Что здесь такое творится-то?

Меж тем Семёнович закряхтел, повернулся на бок. Я осторожно подсадил его, пододвинув под спины подушки.

— Малец, слышь! — внезапно посмотрел он на меня вполне разумным и твёрдым взглядом. — Если хочешь остаться в живых, проваливай отсюда немедленно!

В мои планы это, мягко говоря, не входило, поэтому я попытался выяснить причину.

— Дед, а что не так? У тебя здесь места вполне хватит. Если хочешь, могу во флигель отправиться ночевать, не обломаюсь.

— Беги, глупец! — в глазах Игоря Семеновича появился ужас.

А в следующее мгновение я почувствовал ментальный удар такой силы, который вполне мог выжечь бы мне мозги…

…будь я хотя бы лет на десять младше. А так, ну неприятно, не спорю. Будто под черепушку закинули с полдюжины крабиков с когтистыми клешнями, и они там тщетно пытаются взбить из твоего мозга коктейль. Пришлось аккуратно их обезвреживать, чтобы не нарушить обратной нити, и по ней искать виновника банкета.

— Дед, ты чего? — заорал я, когда до меня дошло, кто всё это устроил.

Ответом мне стал ничего не выражающий взгляд. Глаза потухли, Семеныч отвернулся и что-то забормотал себе под нос.

Хм, в роли мозгоправа я ещё ни разу в жизни не выступал. Похоже, сегодня будет мой дебют. С этой мыслью я еще раз осторожно потянулся к сознанию деда.

Глава 3

— Олух царя небесного! — взревел Семеныч. — Что же ты творишь, мать твою ять, менталист чертов!

— Спокуха, дедуля, пробьемся! — заверил я его.

Судя по тому, что виднелось за давно не мытым окном, на дворе было около пяти часов утра. Рассвет, солнышко за деревьями, где-то издалека доносится заполошный петушиный крик. Далеко не первый, кстати.

— Кто тебя учил через кварту работать⁈ — не унимался Игорь Семенович.

— А если я скажу, что никто не учил, тебе легче станет? — парировал я, чуть ли не впервые повысив голос за время общения с дедом.

— Тут надо тоньше подходить, с понятием! Отвали, черт косорукий!

Прозвучало обидно, но мне оставалась буквально самую малость поправить сегмент, отвечающий за трезвую самооценку пациента. Именно её Игорю Семеновичу в настоящее время катастрофическим образом не хватало.

За эту бессонную ночь я вымотался чуть больше, чем полностью, выплясывая над поврежденной дедовской головой, вычищая оттуда мусор и возвращая на места перепутанные в хаотическом порядке куски личности. Если Семенович и впрямь сам с собой такое сотворил, то нет слов: это насколько же надо себя ненавидеть! Ну а если он тут ни при чем, то непременно узнаю, кто это провернул и накажу мерзавца. Моих родных обижать не позволено никому.

Филин вернулся часов в шесть вечера, порадовав байкой, как, изрядно поплутав по городу, завел погоню в подпольный бордель, где отцовские слуги, получившие четкий наказ любой ценой вернуть меня в княжеское поместье, пытались разыскивать пропажу по приватным комнатам, пугая девушек и вызывая гнев посетителей. Поскольку необходимости в его обществе в тот момент у меня не было, я отправил свой ментальный конструкт обратно в отцовское поместье выяснять, что там думают о моем внезапном исчезновении и как пытаются его себе объяснить.

Запланированная мною банковская операция должна была начаться только завтра, поэтому полной картины случившегося отец пока точно представить не мог. Но мне было нужно знать: он хотя бы в теории догадывается, как именно я всё провернул?

Дело в том, что в этом мире работа с менталом была вне закона. Ага, сам в шоке! То есть некромантам зеленый свет, всяким магам земли с их землетрясениями и прочими тектоническими катастрофами никаких препонов, а менталистам ни приведи господь лишний раз рта открыть. Даже намекнуть на свои способности нельзя, иначе быстро очутишься в лапах особого отдела по контролю за использованием магических способностей. И пребывание там тебя не порадует. Подумать только, уважаемая обществом наука, амбассадором которой я выступал в прошлом мире, здесь приравнивалась к запрещенному оружию! Значит, сами себе виноваты. Я по чужим лицемерным правилам играть не собирался.

— Да оставь ты меня в покое наконец-то! — продолжал бунтовать дед.

Я как раз закончил изрядное затянувшееся лечение, поэтому, ничего не говоря, просто отправил Семеновича в крепкий сон. Пусть отдохнет с просветлившимися мозгами, ему будет полезно. Да и мне стоит подумать о себе. Вряд ли домашние догадаются искать меня именно здесь, но не стоит упускать из головы возможность того, что в отчаянном стремлении найти меня хоть под землей и вернуть, они так и поступят. А это значит, мне нужно как следует продумать свои дальнейшие действия и отдохнуть.

Попутно я убедился, что оказался полностью прав в своих раскладах. Предрасположенность Валерьяна к менталу была наследственной и передавалась по линии матери. Понятия не имею, владела ли она сама запретными приемами, или отец не рискнул учить дочь, чтобы не вызвать неприятности на ее голову, но вот сам он прекрасно понимал, каким даром обладает, и его постоянные оговорки во время нашего недолгого общения это подтверждали.

Обнаружив в доме черный ход, я вышел через него во двор, где меня совершенно точно не могли заметить со стороны дороги, ведущей к усадьбе, откуда я и прибыл вчера. Сон в подобных условиях был непозволительной роскошью, поэтому я отправил себя в состояние растворения. Мозг и не спал, и не бодрствовал. Получал информацию, лениво ее анализировал и в целом плыл в потоке. Этакий ресурсосберегающий режим, в котором я при необходимости мог находиться неделями.

Попутно выслушал отчет Филина. Как я предполагал, самым слабым звеном моего плана оказалась Ираида, и сегодня в отцовское поместье должен был приехать лекарь с целью удостовериться, что на неё не было произведено запретное воздействие.

Получится ли у них подтвердить свою догадку? Тысячу раз нет. Не зря я столь долгий срок оттачивал свои приемы и делал это строго за пределами дома. Валерьяну повезло быть школьником, меня до недавнего времени каждый день возили в город и обратно, где я вместе с такими же отпрысками благородных семей грыз гранит науки. Ну и попутно проводил свои маленькие эксперименты. В том числе выяснял, какие именно следы остаются в ментале реципиентов после моих вмешательств, и учился сводить их на нет.

Удивительный опыт, особенно учитывая то, что в прошлой жизни мне подобной ерундой просто не приходилось заниматься. Искать в людях следы ментального воздействия там было всё равно, как с умным видом тыкать пальцем в человека и заявлять, что он за свою жизнь не раз пользовался зубной пастой. Ментал есть у каждого: кто-то использует силу духа неосознанно, у кого-то она очень слабая, а таланты типа меня умеют ею управлять, только и всего.

Здесь же попытки проверок сводятся к фиксации грубых следов вмешательств. На мелкие же и внимания никто не обратит, потому что повторюсь: хоть миры и отличаются, но суть ментала везде остается прежней. Ребенок на бабушку голодными глазами так выразительно посмотрит, что она стремглав подорвется ему оладья печь — вот уже пример воздействия силы духа без словесной составляющей. Объявить подобное взаимодействие запретным — а как? И чем обосновать? Поэтому и ведут себя охранные органы, как в старой песенке: попа есть, а слова нет. Ментальное воздействие запрещено и его как бы в повседневной жизни не существует, хотя все мы его каждодневно используем.