Разрушительница Тьмы - Мидоуз Джоди

– Я не могу представить достаточно вескую причину.

Несколько минут они сидели молча, а потом Рун спросил:

– Почему ты хотела узнать про Спасённую Принцессу?

Разрушительница Тьмы встала и подошла к балконной двери – крылья, словно тень, лежали у неё за спиной. Она отодвинула занавески и посмотрела на улицу.

– Если это правда, – прошептала она, – и я действительно это сделала, то был один человек, которому я не могла причинить вреда.

– Почему? Потому что она тебя вызвала?

Разрушительница открыла дверь и вышла на балкон. Рун пошёл за ней, и они встали рядом, глядя на город, скалы и поля.

– Она могла быть моим осколком души, но я не помню её лицо и имя. Она стёрта из моей памяти, как будто её никогда не существовало.

– Осколок души. – Рун повторил эти слова, и они показались ему смутно знакомыми, как будто он уже слышал их прежде, но забыл. – Что это значит?

– Когда меня создали, от моей души взяли осколок. Он всегда возрождается в человеке.

– Значит, у такого человека всего часть души? – Рун решил, что это весьма несчастливое стечение обстоятельств.

Разрушительница искоса взглянула на него.

– Воду наливают в чашку из кувшина, но это всё ещё вода. Ветер отрывает клочок от облака, но это всё ещё облако. Мой осколок души – полноценная душа, которая также является частью моей.

– И ты не причинила бы вреда собственной душе.

– Никогда.

Рун опёрся о перила и попытался прочесть на лице Разрушительницы ответы на свои вопросы. Но увидел он лишь глубокую грусть.

– Каким образом твой осколок души рождается именно в определённом времени и месте? Вряд ли можно считать совпадением, что он появляется именно тогда, когда ты пробуждаешься ото сна.

Разрушительница Тьмы печально улыбнулась.

– Мой осколок души всегда здесь. Она, он, оба и никто. Он возрождается в разных людях в любую эпоху: моя душа бессмертна, и их душа тоже.

– Ясно. – Сердце Руна застучало сильнее. – И твои чувства к этому человеку…

– Он мой спутник, моя связь со смертными, причина для того, чтобы сражаться. Я буду защищать этого человека любой ценой. – Она прижала кулак к сердцу. – Мы связаны на самом глубоком, самом личном уровне. Моя душа знает его, и его душа знает меня. И всё же каждый раз это разные люди. Я должна узнавать его заново, но воссоединение для меня большая радость. – Голос Разрушительницы смягчился: где-то под маской мрачной грусти мелькнула другая Разрушительница Тьмы, более тёплая и счастливая, более человечная.

Сердце Руна пронзила ревность, но он тут же постарался её подавить. Бессмысленно ревновать к какой-то несчастной, давно умершей принцессе или к кому-либо другому до неё. Их больше нет, и если воспоминание о них приносит Разрушительнице Тьмы пусть даже небольшую радость, он должен быть счастлив.

Но она не помнила Спасённую Принцессу.

Сколько ещё других осколков души она забыла?

Внезапно Рун понял, что это настоящая трагедия. Забыть кого-то настолько важного для тебя, не помнить его имя, лицо, то, что они вместе делали, – ничего хуже Рун и представить не мог.

Когда умер брат, горе едва не поглотило Руна. Но у него остались воспоминания.

Разрушительница Тьмы лишь знала, что должна кого-то помнить, но понятия не имела, кого именно.

– Это вовсе не романтическая привязанность, о которой пишут в книгах. Люди посвящают романы и пьесы подобным вещам, но заблуждаются. И всё же мой осколок души во время каждого пробуждения является для меня самым важным человеком. – Разрушительница Тьмы взглянула на потемневшее сумеречное небо. Лунный свет упал на лицо девы – слабый серебристый отблеск, сделавший её резкие черты ещё более неземными. Возможно, она нарочно так повернулась. – Ты спрашивал, есть ли у меня имя? – тихо прошептала она, так что Рун едва её расслышал. – Да, есть. Я назвала его лишь одному человеку – первому воплощению моего осколка души. Каждое последующее воплощение, как бы оно ни отличалось от первого, будет его помнить.

– Ясно.

Рун жалел, что вообще задал этот вопрос. Он хотел быть осколком её души, но её имени не существовало даже в самых потаённых глубинах его сознания. Ничего. Только тайна, словно чёрный участок ночного неба, где должна была быть звезда.

– Разрушительница Тьмы, я…

Она застыла и посмотрела на дверь.

– Еду, которую ты просил, уже несут. И там кто-то ещё. У них новости.

Рун стиснул зубы. Он не хотел покидать балкон, это безопасное убежище, где Разрушительница Тьмы поведала ему свои тайны, а в его груди разгорелось неведомое чувство. В промежутке между настоящим и следующим моментом Рун представлял сотни крошечных мгновений, которые ему не суждено пережить из-за предстоящего известия, каким бы оно ни было.

Он представлял, как Разрушительница Тьмы заметила пятна пепла на своём лице. Представлял, с каким облегчением она приняла от него мыло и воду.

Рун представлял её нос, щёки и подбородок, покрытые пушистыми белыми хлопьями пены… Струя чистой воды, смывающая пену и открывающая чистую, гладкую кожу.

Он представлял, как смахивает с её подбородка мыльный пузырёк. Так нежно прикасается к ней, как хотел бы, чтобы однажды кто-то прикоснулся к нему.

А потом к Руну вернулась способность соображать: Разрушительница Тьмы скорее сбросит его с балкона, чем позволит к себе прикоснуться.

Он мысленно дал себе пощёчину.

Рун не знал имени воительницы. Он не был её осколком души. Он для неё никто – всего лишь принц, который её вызвал и продолжал разочаровывать.

– Ты собираешься найти того, кто вызвал демона? – спросил Рун, направляясь к двери. Он оказался таким глупцом. Он не понимал, что Разрушительница Тьмы никогда никем не увлекалась, и ему не стоило воображать, что он может стать первым.

– Тот, кто его вызвал, уже ушёл. У меня нет времени его искать. Преграда слабеет, принц Рун. Скоро мне придётся пройти в Ворота Души. Преграда восстановится, но только если давление зла изнутри ослабнет. А теперь… – её лицо стало суровым, – мне надо искать короля демонов, на случай если кто-то всё же призвал его сюда.

Рун распахнул дверь и вошёл в читальный зал. До его ушей донёсся скрип тележки.

– Я удивлён, что ты не попросила о помощи Эмбрию или Ивасленд. Они связаны с тобой так же, как и мы.

– Но они тоже на меня рассержены. – Взгляд Разрушительницы смягчился, и она опустила глаза. – У меня есть всего один друг.

Сердце Руна сжалось, и на языке у него завертелись слова извинения. В тот день он был очень жесток с ней.

– Он хороший друг, – добавила она. – Он смелый и когда-нибудь станет прекрасным королём.

По крайней мере, Рун оказался ей полезен. Только вот…

– Боюсь, пока моё положение… довольно шаткое. Я делаю всё возможное, чтобы возобновить испытания Вестников Рассвета, но ничего не могу обещать. Пока не могу. – Рун указал на разбросанные по столу книги. – Но я пытаюсь. Собираюсь завтра обсудить это с родителями и Королевским советом.

Разрушительница Тьмы подняла голову – в её тёмных глазах мелькнула надежда.

– Не радуйся раньше времени. Они меня не любят. А после сообщения об испытаниях невзлюбят ещё больше. Но я расскажу им о предметах для вызова демона. Возможно, члены Совета поймут, что дело срочное. Это был не тот же демон, с которым мы сражались во временном провале? Ведь именно так он попал в наш мир?

– Не могу сказать. Запах похож, но он у многих демонов одинаковый.

Рун наморщил нос.

– Понимаю. А место, где ты нашла эти вещи? – Если им удастся выяснить, кто вызвал демона…

– Нет. – Слово было резким, как удар кинжала. – Я тебе не скажу.

Ясно. Потому что это был один из их врагов, а Разрушительница Тьмы не вмешивалась в войну. Ничтожные смертные и всё такое.

– Я найду способ их убедить. Твоё возвращение мне очень поможет. Ты уже сделала так много хорошего. Возможно, ты согласишься пойти со мной и рассказать им об уничтоженных местах зла?

– Я могла бы поговорить с твоим Советом или залезть в муравейник. Разницы никакой.