Стратиг метакосмоса (СИ) - Плотников Сергей Александрович

— Мне тоже.

С этими словами я направил к самой Сане максимум тепла и заботы. Она ответила тем же. Мы занялись любовью — медленно и очень-очень нежно — после чего заснуть нам все-таки удалось. Но все же тоска давала о себе знать. Нам пришлось придумать ритуалы, вроде того же совместного просмотра фоток, особенно детских. Ну и кофе тоже. Так-то Саня обычно пьет его с молоком, но, во-первых, местное молоко не внушало нам доверия (коров мы не видели), во-вторых, нам обоим хотелось быть ближе к Лёвке.

Платова Санино искусство варки кофе оценила.

— Настоящий оросский аромат! — удивилась она. — Да вы мастер!

— У меня была хорошая учительница, — улыбнулась Ксантиппа.

— Не то чтобы я вас тороплю, но все-таки интересно, о чем вы хотели меня попросить? — напомнил я.

— Я хочу попробовать взять ментальный слепок с нашего официального шпиона, Симора, — сказала Платова. — Но для этого нужно попросить разрешения. Увы, моего знания языка хватает только на самые простые обиходные фразы! Кроме того, я, признаться, испытываю некоторую робость в его обществе. Он, безусловно, производит впечатление очень уравновешенного типажа, однако с представителями чужой культуры никогда не знаешь! — Платова вздохнула. — Опять же, есть ряд странностей в его поведении, которые меня настораживают. Не согласитесь ли вы переводить мне и ассистировать? Ну и… Охранять заодно, — она чуть смущенно улыбнулась. — Насколько я знаю, вы занимались медицинскими исследованиями.

— Охотно, — кивнул я. — Меня и самого это интересует. И сегодня с утра я совершенно свободен. А с Симора вы решили начать, как с самого удобного подопытного?

— И это тоже, — кивнула Платова. — Но, как я уже сказала, есть ряд странностей в его поведении, которые хотелось бы разъяснить. Например, он никогда не улыбается.

— Не улыбается? — удивился я. — Разве?

— Да, это не так бросается в глаза, потому что у него очень живая мимика. Но он действительно никогда не смеется и не улыбается, даже одними глазами! Не шутит и не реагирует на шутки. Даже намеком. Очень интересно, это такое отличное самообладание или… — она недоговорила.

— Действительно, интересно, — согласился я.

— А вторая странность, — вдруг сказала Ксантиппа, — он со всеми очень вежлив, но с Кириллом и со мной как-то особенно! Еще вежливее, чем с другими!

— И с вами? — удивилась Ифигения Александровна. — Насчет Кирилла я замечала, а вот насчет вас…

— Да-да, просто мы с ним реже пересекаемся, — кивнула Ксантиппа. — Интересно, чем это мы ему внушили такое уважение?

Действительно, чем? Вроде, ни я, ни Саня ничего особенного у него на глазах не вытворяли…

Мы с Платовой перехватили Симора как раз тогда, когда часовой впустил его на территорию замка.

— Радуйтесь, — поприветствовал я его в местном стиле, — Симор, у нас к вам есть небольшая просьба. Точнее, не у нас, а только у госпожи Платовой.

Он поклонился очень изысканным жестом, отставив ногу и слегка раскачивая полы плаща. Из наших повторить что-то похожее получалось только у Вальтрена, который пока единственный обзавелся одеждой в местном стиле. То есть заказали одежду у местных портных несколько человек, но никому, кроме нашего протостратига, пошить костюм не успели: здесь портные работают неспешно. Вальтрен, однако, как-то уговорил своих ускориться. Мы же с Ксантиппой решили этим не заморачиваться, как только выяснили, что наша повседневная одежда здесь считается приемлемой, благо, оба не шмоточники. Вот Рина и Лана точно заказали бы себе новые платья! Может быть, и Лёвка тоже. А Ксюшу, спорю на что угодно, привлекли бы кожаные прикиды некоторых «гостей станции» в средневеково-варварском стиле, почти наверняка она бы раздобыла себе что-то похожее!

Так вот, поклонившись, Симор выпрямился и сказал:

— Буду рад выполнить для вас все, что в моих силах. Особенно для такой очаровательной дамы.

При этом лицо у него осталось абсолютно серьезным, даже без тени вежливой улыбки. Да, действительно, странно, что я не заметил прежде! Наверное, дело даже не только в мимике, а еще и в развитых социальных рефлексах. Если та же Лалия пятнадцать лет назад вызывала у меня ассоциации с андроидом (сейчас ей получшело: долгая работа над собой принесла плоды), то Симор в «зловещую долину» отнюдь не сваливался.

— Переведите ему, что я хочу выполнить его ментальный слепок, — сказала Платова, — если он не против.

Я перевел. Это было трудновато: мой прогресс в языке шел очень быстро, особенно потому, что я стимулировал память магией и хватался за любую возможность расширить словарный запас. Но все же трех недель мало, чтобы научиться свободно чувствовать себя в разговоре на сложные темы! Так что вместо «ментального слепка» у меня получилось что-то вроде «карта разума» — и это, честно говоря, не худший мой вариант перевода!

— Вам нужно, чтобы я вновь показал вам движение магии в моем теле? — уточнил Симор.

— Нет, это не нужно, — покачал я головой, поскольку хорошо знаком был с технологией Платовой и даже сам начал ей учиться. Мне, к сожалению, не хватало специальных медицинских знаний, чтобы получать такой же хороший результат, как у нее. Однако я точно знал, что «магическая маскировка» на процесс никак не влияет: благодаря воспоминаниям Ксантиппы, нам давно удалось переоткрыть этот фокус, и теперь мы сами гуляли за пределами замка только «включив» ее. Просто на всякий случай.

Платова же легко снимала с нас слепки разума что со включенной маскировкой, что без.

— Она попробует прочесть мои мысли? — поинтересовался слуга Мастера Равновесия.

— Нет, ваши мысли ей не нужны, — коряво прозвучало, но уж как получилось.

— Тогда что требуется от меня?

— Ваше согласие.

— Зачем?

Тут я несколько завис. Платова, которая неплохо понимала звучащую речь, сказала:

— Скажите ему, что такова наша медицинская этика. Этос. У них же есть это слово, да?

Я перевел.

— Ваша этика внушает уважение, хотя и вызывает удивление, — отвечал Симор. — Что ж, если от меня ничего не требуется и это не нанесет мне никакого физического урона, можете считать, что вы получили мое согласие.

Годы привычки прислушиваться к формулировкам (в околополитической среде это много значит!) сделали свое дело, и я уточнил:

— «Можете считать»? Почему вы говорите так?

— Потому что мой господин велел оказывать вам полное содействие во всем, что не несет урона собственности других лиц и не нарушает его интересы.

«Культурное различие», — подумал я.

Платова между тем приступила к снятию ментального слепка. В оптическом диапазоне это вовсе никак не выглядело, в магическом же у нее сильнее засветились глаза и кисти рук, на которые она принимала эту своеобразную «энцефалограмму». Затем Ифигения Александровна свела руки вместе и начала словно бы скатывать небольшой колобок. Вскоре шар чистой магической энергии, синей и зеленой в моем восприятии, засиял между ее сведенных ладоней.

— Вот и все, — улыбнулась она Симору и добавила на древнеоросском с сильным акцентом: — Спасибо за содействие!

Тот снова галантно поклонился.

После этого, держа шарик в ладонях, Платова заторопилась к себе в кабинет. Я поспешил за ней, потому что мне был интересен результат.

Сам по себе шарик представлял по себе как бы «сжатую» версию слепка, по нему ничего нельзя было понять. Нейромагу требовалось перенести его на специальную бумагу, посыпанную очень мелкой магически заряженной кварцевой крошкой.

Видно, до того, как идти ко мне, Платова все подготовила, потому что в ее комнате на раскладном столе из наших платформенных запасов уже лежал длинный лист бумаги. Жестом боулингиста, отпускающего шар, пожилая дама раскатала по листу сгусток магической энергии. Сине-зеленые разводы вспыхнули ярче и превратились в ровные черные спирали и полосы.

Поскольку я только начал учиться этой технике, то легко читать такую схему не мог. Однако количество овалов, дуг и окружностей прямо-таки бросилось мне в глаза!