Двойник короля 12 (СИ) - Скабер Артемий

Сейчас есть более насущная проблема. Я вышел из комнаты, захватив с собой несколько кристаллов.

— Кто-нибудь! — позвал.

Мой голос эхом разнёсся по коридору. Тут же послышались торопливые шаги — лёгкие, осторожные, женские.

— Господин, — голос служанки звучал взволнованно. — Вам помочь?

Я подключился к зрению паучка. Сосредоточился, направляя сознание к маленькому многоглазику, и темнота перед глазами сменилась.

Служанка — молодая девушка в сером платье с накрахмаленным белым передником — стояла, нервно теребя край фартука. За ней толпились другие — прислуга, люди из охраны. Похоже, шум из кабинета привлёк внимание всего дома.

— Отведи меня в комнату Евлампия, — попросил я.

Девушка тут же аккуратно взяла меня под руку, и мы двинулись по коридору. Через зрение паучка я видел, как слуги расступаются, прижимаясь к стенам, когда мы проходили мимо. Остановились у двери в комнату рыженького. Служанка постучала.

— Войдите, — донёсся изнутри тихий голос Ольги.

Дверь отворилась. Запах лекарств, трав и чего-то ещё — горького, медицинского — ударил в нос. Тонкий аромат духов Смирновой смешивался с запахом болезни. Неприятное сочетание.

— Я, кажется, просил, чтобы позвали твоего отца, — произнёс с порога.

Услышал, как девушка вскочила, — стул скрипнул по полу. Через паучка видел, как Ольга стоит рядом с кроватью Лампы, сжимая в руках тетрадь — ту самую, где записывала бредовые речи алхимика.

— Простите, Павел Александрович, — голос Смирновой дрогнул. — Просто… Я хотела…

— Иди, — указал на дверь, прерывая поток оправданий.

Девушка покорно опустила голову и, не говоря ни слова, вышла. В дверях она обернулась, бросив последний взгляд на рыженького. В её глазах стояли слёзы.

Я остался один. Служанка, проводившая меня, тоже удалилась, прикрыв за собой дверь.

Подошёл к кровати. Через зрение паучка Лампа выглядел ужасно. Кожа приобрела землисто-серый оттенок, под глазами залегли глубокие тени, губы потрескались, а обычно взъерошенные рыжие волосы слиплись от пота. Он едва дышал — грудь поднималась и опускалась так медленно, что приходилось вглядываться, чтобы заметить движение.

Опустил руку ему на грудь, прощупывая источник. Еле теплится. Каналы энергии напоминали истончившиеся нити. Вынул из кармана два кристалла и положил ему на грудь. Они тускло засветились в полумраке комнаты, но рыженький никак не отреагировал.

— Дядя Стёпа, если ты меня слышишь, подай какой-нибудь знак, — произнёс я и сел рядом на стул, который ещё хранил тепло тела Ольги.

Тишина. Только едва слышное, прерывистое дыхание Лампы. Кристаллы продолжали лежать на груди рыженького, не производя никакого эффекта. Его ядро почти не функционировало — в обычной ситуации оно бы жадно впитывало энергию, но сейчас…

Как же мне ему помочь? Перебирал варианты один за другим.

А что если попробовать шоковую терапию? Вдруг это тряхнёт его и приведёт в чувства? Кого-то из них — либо Лампу, либо старика.

Снова себя калечить? Не впервой. Достал из пространственного кольца кинжал — небольшой, с узким лезвием, но острым, как бритва. Вложил его в безвольную руку Лампы, направляя острие к своему животу. Пальцы рыженького были холодными, как у мертвеца. Зажал его кисть своей и резко надавил, вгоняя лезвие себе в живот.

— Ах… — выдохнул от острой боли, пронзившей тело.

Кровь хлынула горячим потоком, пропитывая одежду, стекая между пальцами. Я тут же достал лечилку из кольца. Вылил часть на рану, часть — в рот. Горький вкус обжёг горло. Повреждение не было смертельным. Я намеренно избегал жизненно важных органов.

Уселся на стул, не сводя глаз (точнее, зрения паучка) с Лампы. Клятва крови должна начать действовать.

Тело рыженького затрясло. Сначала едва заметно, потом всё сильнее. Конвульсии нарастали, словно сквозь него пропускали электрический ток. Пена выступила на губах, стекая по подбородку.

Я вскочил и прижал его к кровати, чтобы он не свалился. Тело билось под моими руками с удивительной силой для того, кто ещё минуту назад казался полумёртвым.

Пока не развеивал последствия клятвы. Хотел увидеть, сработает ли эффект. Но Лампа не приходил в сознание, несмотря на продолжающиеся конвульсии.

— Давай же! — произнёс я сквозь зубы. — Ну!

Кровь потекла из глаз, рта и носа рыженького. Я контролировал процесс, готовый остановить это в любой момент, чтобы он не умер. Но ничего не происходило. Дыхание Лампы становилось всё слабее, прерывистее. Сердце сбавляло ритм.

Ещё несколько секунд. Рыженький хрипел, его глазные яблоки закатились так, что видны были только белки. Достаточно. Я остановил действие клятвы, мысленно разрывая узел, связывающий нас.

Тело тут же успокоилось. Конвульсии прекратились, дыхание выровнялось, хотя и оставалось слабым.

— Сука! — хмыкнул я и тяжело опустился на стул.

Не сработало. А я так надеялся, что подействует.

Сознание скребнуло понимание: «Могу потерять не только Лампу, но и дядю Стёпу». Сама эта мысль вызывала раздражение и ярость. Столько планов, столько идей, требующих умений алхимика… Всё рушится.

— Гос-гос-по-дин? — прозвучал вдруг слабый, прерывистый голос рыженького.

У меня словно камень с души упал. Я резко наклонился вперёд.

— Лампа! — вскочил. — Ты тут?

— Вы дома… — он говорил медленно, растягивая слова, словно каждое требовало невероятных усилий. — Я рад. Наконец…

Через зрение паучка увидел, как он открыл глаза — мутные, с расширенными зрачками. На губах появилась слабая, измученная улыбка.

Я улыбнулся в ответ. Хорошо… Хорошо… Пацан жив. Осталось понять, что с дядей Стёпой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил, внимательно наблюдая за реакцией.

— Плохо, — тяжело выдохнул парень. — Всё тело болит, голова раскалывается.

Его щеки слегка порозовели — первый признак возвращающейся жизни. Я тут же дал ему зелья: лечилка, восстановление магии, выносливость. Вылил в рот одно за другим, придерживая голову.

— Поглоти кристаллы, — кивнул на то, что лежало у него на груди.

Лампа закрыл глаза, сосредотачиваясь. Кристаллы засветились ярче, энергия потянулась тонкими ручейками в его тело. Я видел, как каналы в источнике, ещё минуту назад едва различимые, начали наполняться, расширяться. Буквально за несколько мгновений камни осыпались горсткой серебристой пыли.

— Спасибо вам… — попытался он улыбнуться. Голос окреп, в нём появились знакомые нотки.

В моей руке появился заларак. Я прижал его к шее рыженького. Чёрная спица с душами руха и пирата завибрировала от предвкушения.

— Молодец! — похвалил. — Я почти купился.

— Павел Александрович? — выпучил глаза Лампа. В его взгляде мелькнул настоящий страх. — Что вы делаете?

— Хватит ломать комедию, дядя Стёпа, — надавил чуть сильнее артефактом. Острие упёрлось в нежную кожу, но пока не прокалывало её. — Ты же чувствуешь, какой он голодный. Стоит мне проткнуть шею, как тебя высосут досуха.

Заларак напрягся в моей руке, словно живое существо, почуявшее добычу. Чернота внутри него заклубилась.

Глаза парня изменились: страх исчез, а взгляд стал острым, расчётливым. Губы сжались в тонкую линию.

— Как ты понял? — манера речи рыженького тут же изменилась. Голос стал глубже, в нём появились властные, уверенные нотки, не свойственные рыженькому.

— Где Лампа? — повторил вопрос, не убирая заларак от его шеи. — Сейчас день, и должен быть он. Ну!

Лицо рыженького исказилось гримасой, похожей на сожаление. Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова…

— Его нет… — сквозь зубы ответил мне алхимик.

Глава 12

— Не понял… — повторил я, надавливая залараком чуть сильнее.

— В этом теле его больше нет! — проглотил дядя Стёпа, сжимая зубы.

Пот выступил на лбу рыженького крупными каплями. Я заметил через зрение паучка, как его кадык дёрнулся, когда он сглотнул. Моя рука, держащая заларак, не дрогнула — я выжидал.