Волчья ягода (СИ) - Началова Екатерина

***

Звезды уже высыпали на потемневшем небе, а шушуканье женских голосов на лавке не прекращалось. Тема в прохладной ночи была жарче полуденного солнца в летний день.

— ...а Аска говорит — женщина я одинокая, муж у меня был ни то ни се, терять нечего, дайте мне сразу трех Волков, тогда прощу, — чуть ли не повизгивая от восторга, торопливо произнесла первая. — Они и дали. Первого — большого, второго — злого, третьего — волосатого.

— Да враки! — баском возмутилась вторая и тут же с любопытством спросила. — И что дальше?

— Те схватили ее за руки и за ноги, давай каждый на себя тянуть. Синяков и засосов понаставили, сама видела... А Аска кричит: я вас так никогда не прощу! Жаловаться буду! Пойду молиться, прокляну!

— Брешешь! И что?!

— Волки давай ее успокаивать, да извиняться уже по-очереди да так, что на ноги ни разу не поставили! Ни разу! Всю ночь на руках и держали. Аска подумала, покумекала как следует и говорит им утром — никуда я от вас не пойду, с матерью я всласть пожила, теперь с вами буду жить! И юбку свою сама в клочки порвала, чтобы уж точно ни шагу назад.

— Бесстыдница, какая, а! Мать разве не жалко?!

— А то! Так двое Волков не согласились. Ее в штаны и рубаху свои засунули и насилу выпнули... Она в слезах и прибежала...

— Проклянет, небось, теперича... А третий?

— Да ты слушай дальше! Третий Волк — отошел за куропаткой... Когда пришел, узнал, что те Аску выгнали, и решил за ней идти. А что, девка она острая, мужа так заездила, что тот до сих пор еле ноги переставляет, а великородный-то повыносливее будет...

— Тот, волосатый? Или злой?

— Волосатый, похоже... Вот Аску и нашел.

— Брешешь!

— Чтоб меня земля прибрала, он сейчас у Аски торчит, пока матери нет. Она молчит, но я точно тебе говорю. Я вой волчий прошлой ночью слышала, хотя луны нет, и видела из-за кустов ихних...

— Что?! — ахнула вторая.

— Волчий хвост! Волосатый!

Жаркий диалог смолк только глубокой ночью. А ночь пришла без луны, окрасила воздух в непроницаемый черный и легко сделала слепым каждого, кто не видит в темноте.

Тихо скрипнула оконная ставня, и тьма на мгновение стала еще гуще: гибкая фигура легко влезла в приоткрытое окно.

Верис, проникший в кухню тихого дома, огляделся. Тепловое зрение позволяло ему видеть в темноте очертания обстановки, которая сияла для него монохромом синих оттенков. Змей шевельнул ноздрями, пробуя воздух. Дом наполнял сильный аромат можжевельника, от чего Верис сделал вывод, что травницы накануне обеззараживали помещения. «Предусмотрительно...» — подумал, и скользнул в спальню. Там, в кровати он увидел теплое пятно съежившейся под одеялом спящей. Верис поднял тонкую иглу, отравленную палитоксом. Первой он планировал нейтрализовать старшую травницу. Старые спят чутко, палитокс снимет эту проблему — вызовет паралич, и следом остановку дыхания. Аккуратный укол в основании шеи люди не найдут, даже и не подумают искать.

Можжевельник настойчиво хозяйничал в носу. Слыша тихое дыхание женщины, Верис поднял иглу, когда спящая вдруг пошевелилась. Не медля, он молниеносно опустил руку. Но до конца не получилось. Его замах с неожиданной силой остановила крепкая, совсем не женская рука. На огорошенного Вериса уставились жёлтые волчьи глаза. В голове молнией пришло осознание, но следующий удар по виску временно погрузил Змея в блаженное беспамятство.

— Готов, — тихо произнес Дрей, который сегодня изображал старшую травницу. Он аккуратно опустил тело на пол. Волки ждали две ночи, прежде чем дождались.

Таор вскочил с кровати Асы и резко выпрыгнул наружу через окно. Вернулся быстро.

— Один, — уведомил Дрея, который уже связал пойманного Змея за руки и ноги. — Конь за селом стоит.

Стащив, наконец, с головы женский чепчик в оборках, Дрей небрежно откинул его в сторону, затем аккуратно поднял упавшую на пол иглу. Ночная рубашка Аглы, одолженная по случаю, глухо треснула.

— Дерьмо, — шепотом выругался Дрей, очень аккуратно выпрямляясь, и, не сходя с места, скорее стянул ненужное уже облачение. — Может всё-таки к нам его?

Они договорились доставить схваченного к роду Змей.

— Смысл?! Брали уже одного, молчал как рыба. Пусть уж Ариас разбирается. У него свои методы по развязыванию языков, поговорят по-семейному... — с ухмылкой произнес Таор. Как и Дрей минутой ранее, он стоял босой, в напяленной на голое тело женской ночной рубашке и чепчике. — Меня больше волнует, где мать Асы бродит...

— Я так понимаю, Змеи ее не трогали, раз пришли... — Дрей тронул крепкой пяткой тело бесчувственного Вериса.

— По крайней мере, не эти, — согласился Таор. — Тащи его к змеенышу. Теперь я поищу травницу.

— Как ты через границу двинешь, милашка? — Дрей уже шуршал, залезая в штаны. — Напролом нельзя. Разве что так и пойдешь. Если очумеют, могут и запустить.

Сурово сузив глаза, Таор отшагнул к висящему на стене небольшому зеркалу, потрогал на себе чепчик, поднял брови на отражение и, наконец, стянул головной убор. Чепчик скрывал запах волос.

— Официально пойду. Ариас прислал голубем визу. Как твой нос?

Дрей потянул воздух. Тема нюха была еще болезненной.

— Рано пока... Змея не чую, — нехотя ответил. — Ты — воняешь вчерашней сосной.

— Ясно, ждем. Бери его, дуй к Ариасу, — Таор перешагнул через связанного Змея, уверенно направляясь в комнату своей селянки. — Вылезай, блоха, готово. Аса?

Он шагнул к кровати, с которой только что спрыгнул, опустился на колено и приподнял низко свисающую простынь. Аса спала, свернувшись в клубочек под кроватью. На губах Таора проявилась ласковая улыбка. Наклонившись, он осторожно вытянул Асу с пола и бережно переложил на кровать.

Глава 31. Другие методы

На следующий день Дрей уже стоял перед широченным белым домом, над дверью которого сиял золотой змей, обвивающий черный кинжал.

— Хвастун, — пробормотал Волк, оценивающе оглядывая позолоту на крыше и затейливых оконных ставнях. До носа донесся сладкий аромат ландышей. Его Дрей ощутил с удовольствием: аромат напоминал, что он выздоравливает, что нюх не потерян.

Долго ждать не пришлось.

С пышного белого крыльца на десяток полукруглых ступеней спустился старый одноглазый слуга. Удерживая за связанные локти поникшего Вериса, Дрей недовольно подбоченился — со слугами он разговаривать не любил. Одноглазый остановился от прибывших гостей за добрых пять шагов и поклонился. Не особенно низко.

— Лорд Ариас передает вам свои самые теплые приветствия и выражает искреннее почтение, князь Дрей. Он будет счастлив принять вас сразу после очистительных процедур и двух дней карантина, — проскрипел мужчина, вращая единственным зелёным глазом. Серые штаны и рубаха из тонкого льна трепетали на ветру, вместе с жидкими седыми волосами.

— Очистительных процедур? Карантин? — шаркнув подошвой по гравию, Волк раздраженно приподнял верхнюю губу и сморщился, будто случайно съел муху. — Змееныш с большого гостеприимства клизму мне что ли хочет влупить?

Он ожидал от Ариаса чего-то такого, но настроение все равно подпортилось. Дрей уже прикинул, что скорее вырвет этому слуге второй глаз, чем позволит провести какую-либо «процедуру».

— Клизма — только по вашему желанию. Всестороннее очищение включает обеззараживание, противомикробное, противовирусное, мытье и полную смену одежды. Средство вынужденное, князь. У вас — болезнь, у нас — ребенок, — невозмутимо пояснил слуга, стоя от Дрея и Вериса на почтенном расстоянии. — Очищению подвергаются все гости без исключений.

Вспомнив про трехмесячного наследника рода, Дрей закатил глаза. С мерами предосторожности, впрочем, поспорить не мог.

— Ясно, — хмуро обронил, глянув на собственные синие ногти и бесцеремонно подтолкнул Вериса вперед. — Я тогда сразу назад. Этому вставляй, что хочешь. Лисе поклон. Хозяину передай, что его я начищу при встрече сам.