Темный охотник 10 (СИ) - Розальев Андрей

— Девчонки, послушайте меня! — начала она просто, без приказных ноток. — Командир спас нас. Всех. Вытащил из рабства, когда мы уже ни на что не надеялись. Он дал нам дом, дал смысл в этом новом мире. Сделал нас сильнее. Мы договорились, что вместе закроем эпицентр, а потом вернёмся домой героями.

Она сделала паузу, обводя всех взглядом.

— Мы закрыли эпицентр? Нет! Хочу ли я домой? Да! Каждая из нас хочет! Но после того как мы сражались бок о бок с богами, после того, что мы видели, разве имеет значение, чего хотим мы? С чем мы явимся в свой мир? С рассказами о цветном телевидении? Какое это имеет значение, если наш мир скоро погибнет? Если до него не доберётся Скульптор — его пожрут эпицентры. Что мы скажем своим детям, если ещё успеем ими обзавестись? Что могли остановить смерть, но предпочли сбежать?

Её голос стал тише, но от этого только пронзительнее:

— Нет, девчонки. Кто как хочет, а я остаюсь! Мы здесь — ещё не закончили!

Две секунды до инферн доходил смысл сказанного. Две секунды они в растерянности переводили взгляд с меня на Тессу, с Тессы на Ариэль и обратно по кругу.

А потом плац взорвался громовым, единодушным рёвом.

— ДА-А-А-А!!!

Я стоял, ошеломлённый. Просто стоял и глупо улыбался, не в силах произнести ни слова — просто комок встал в горле. А по щекам, впервые за эту жизнь, катились слёзы. Я не пытался их сдержать — не было смысла. Четыреста двадцать шесть девушек только что сделали свой выбор. Выбор, который я им даже не предлагал.

Не ради славы. Не ради наград. Ради того, что считали правильным.

Рядом со мной из воздуха соткалась фигура легата Дарониса, а за его спиной шеренгами выстраивались ряды — призрачные ряды XII легиона Астории. Легионеры пришли приветствовать тех, кто самим своим выбором доказал своё право стоять рядом с ними.

Даронис посмотрел на строй инферн, потом на меня.

— Сестёр в легионе ещё не было, — заметил он.

Я смахнул рукавом слёзы и усмехнулся.

— Богинь тоже, — я кивнул в сторону шмыгающей носом Лексы. — Всё когда-то происходит впервые.

Я поднял руку, и гул стих.

— Запомните этот вечер, — сказал я, и мой голос разнёсся под сводами. — Сегодня вы не просто решили довериться мне как командиру. Вы встали на защиту самой жизни, как миллионы ваших предшественников, без чьей доблести мы бы с вами сейчас не разговаривали.

Я сделал паузу, обвёл всех строгим взглядом и улыбнулся.

— А сейчас марш по кроватям! — я чуть повысил голос. — Чтоб через пять минут все уже спали! Утром выступаем!

Ответом мне был радостный смех и хлопки телепортаций — одна за другой инферны отправились выполнять приказ.

ㅤ

Вскоре на плацу остался только мой ближний круг. Впереди была самая важная часть подготовки. Я посмотрел на Могрима. Он стоял, скрестив руки на груди, спокойный и непроницаемый, как скала.

— Пойдёмте в ротонду, — сказал я. — Дед, Яна, мне нужна ваша помощь. И твоя, Анют. Могрим, ты с нами.

Гном удивлённо посмотрел на меня, но ничего не ответил.

В ротонде я остановился напротив него, собираясь с мыслями.

— Костяной Скульптор, против армии которого мы завтра выступаем — это и есть тот, кто уничтожил твой мир и твой народ, — сказал я прямо, без предисловий.

Лицо гнома вытянулось и застыло наподобие маски. Прости, друг. Кому другому я, может, и как-то помягче бы рассказал, но ты выдержишь, я знаю.

— Считай, боги мне поведали, — продолжил я. — И эта тварь не остановится. Прямо сейчас он использует твой мёртвый мир как транспортный узел, чтобы перебрасывать свои армии. Мы идём туда, чтобы остановить его. Но чтобы открыть проход, мне нужен ключ. И этот ключ — в твоей душе.

Могрим долго молчал, глядя куда-то сквозь стену. Аня и Ариэль замерли, боясь нарушить эту тяжёлую тишину. Наконец, он медленно кивнул.

— Теперь я понимаю, зачем вы спасли меня и зачем я пошёл с вами, — негромко, будто с самим собой, заговорил он. — Настало время исполнить предначертанное.

— Садись, — я показал ему на кресло.

Гном опустился в кресло и закрыл глаза.

Дед вставил чистую кварцевую заготовку в гнездо артефакта. Яна подключила датчики к осциллографу. Аня встала рядом с плитой, готовая к работе.

Я положил левую руку гному на лоб. Не то чтобы контакт кожа с кожей был сильно нужен, чтобы «услышать» мелодию его мира, но мне так было проще. Правую руку я поднял над заготовкой, как дирижёрскую палочку.

Погрузившись в душу Могрима, я нашёл там суровую, гулкую мелодию — в ней слышался звон молотов о наковальню, грохот обвалов в глубоких шахтах и отголоски древних, гортанных песен. Песня мёртвого мира, которая сохранилась только в душе последнего из его сынов.

Я начал бережно воспроизводить этот сложный аккорд с помощью магии воздуха, концентрированно направляя звуковой поток на заготовку в гнезде артефакта. Аня, сосредоточенно нахмурившись, своей магией «заморозила» возникшую в кристалле интерференционную картину, не прикасаясь к заготовке — любое физическое воздействие могло бы исказить узор напряжений.

Яна, не отрываясь, следила за показаниями приборов, фиксируя воспроизводимый мной сигнал.

— Частота стабильна, — тихо докладывала она. — Амплитуда держится.

— У меня всё, — сообщила Аня.

Я прекратил генерировать звук. Теперь Яна должна провести контрольное считывание и убедиться, что спектр сигнала совпадает с тем, что она зафиксировала во время записи. Проверить, правильно ли я воспроизвёл мелодию души, она, конечно, не могла, но убедиться, что артефакт воспроизводит её верно было в её силах.

— Интерференционная картина чёткая, — вынесла она свой вердикт. — Идентична исходному сигналу.

Дед, стоявший с ней рядом, кивнул, подтверждая.

— Вот и всё, ключ готов, — сказал я, отнимая руку от лба Могрима.

Могрим открыл глаза. Он с каким-то удивлением посмотрел на свои ладони, потом на меня.

— Я что, всё ещё жив? — в его голосе прозвучало замешательство. — Ты же сказал, тебе нужна моя душа.

— Ну да…

До меня не сразу дошёл смысл его вопроса. А когда дошёл, я замер. Он что, всё это время думал…

Чёрт. Я даже представить себе такого не мог. Для меня принести в жертву союзника, друга, неважно ради каких важных дел — было бы чем-то немыслимым, противоестественным. Я списал его спокойствие на выдержку воина, а он, оказывается, просто шёл на смерть.

— Погоди… ты думал, я заберу твою душу? И вот так просто согласился?

— Ты же сказал, мы отомстим… — пробормотал гном.

Я не нашёл слов. Я просто шагнул к нему и крепко, до хруста, обнял этого твердокаменного, невероятно мужественного гнома.

— Дружище, ты что, нет! — наконец выдохнул я. — Я бы… да я бы просто не смог так поступить! Живи, Могрим из клана Каменной Секиры! Твоя душа и твоя секира ещё пригодятся, чтобы бить врага!

ㅤ

До усадьбы доехали все вместе, на двух машинах — вторую пригнал Ратмир. После того как они с Могримом ушли в казарму, а девчонки с дедом — в дом, я задержался в машине. Нужно было сделать самый сложный звонок за этот вечер.

Мне предстояло сообщить императору, что его дочь идёт на войну, из которой может не вернуться.

И не только дочь.

Я набрал прямой номер Голицына. Он ответил почти мгновенно, словно ждал у телефона.

— Чернов? — голос императора прозвучал настороженно.

— Ваше Величество, — начал я и сразу перешёл к делу. — Помните ту армию в мире белкусов?

Я рассказал ему всё. И об армии, которая движется через сеть мёртвых миров. И о решении инферн остаться со мной до конца. О том, что у нас есть ключ, но миссия практически самоубийственная.

Голицын слушал молча, лишь изредка задавая уточняющие вопросы.

А потом я собрался с духом и перешёл к главному.

— Ваше Величество, — голос мой стал тише, — после такого единодушного порыва моей армии, я не имею морального права приказать Анне и Ариэль остаться дома. Они воины, такие же, как и все остальные. И они сделали свой выбор.