Трое суток здесь принято поминать павших на поле боя. Так мы и сделали. А затем начались гуляния во славу победы, и всё вернулось на круги своя. Быт, заботы, проблемы. Слухи о новых тварях, гуляющих по округе.
Сходил до оврага в пещеру оборотней в надежде застать там бабушку Нюру. Но нашёл лишь залётного оборотня, который только следы все испортил окончательно…
На десятый день из Орла прибыл гонец князя Вячеслава с бумагой для меня. Видимо, Чернава объявила князю, что я всё–таки жив. И вот он прислал мне какую–нибудь грамоту.
Я даже не сомневаюсь, что вторым вариантом было — закопать наши трупы в той деревеньке отшельников. Мой, двух моих дружинников и изгойки.
Глава 18
Подарки от князя и… князю
Гонец князя застал нас к ужину. По моему велению его пустили в гостиную, где мы накрыли стол в узком кругу. Впервые увидел его, может, и ходил с нами в поход, но был где–то при князе. Запыхавшийся, будто сам бежал, мужчина поздоровался вежливо с порога, стрельнул глазами полными ужаса в чернявку, поклонился мне спешно и суетливо вручил тубус с красной сургучной печатью. Его усадили за стол. Леночка стала обхаживать. А я двинулся в кабинет читать всё в одиночестве.
Устроился на столе, вскрыл тубус ловко. А там один рулон в другом. Грамоту на бланке с золотой окантовкой я решил почитать первой.
'За отвагу и силу не по годам, за смелость отцу покойному в гордость! За весомый вклад в победу над супостатом половским в битве при Калининских топях, Я, Вячеслав — благословенный Перуна сын, князь Орловский, владыка и покровитель твой, дарую тебе, Ярослав, сын Дмитрия Суслова, барон малорыжковский, Земли с деревень Новосёлки и Елькино да поля, примыкающие согласно Карте приложенной. С правом наследования по роду и правом сбора оброка с жителей сих земель по своему усмотрению. Весь люд оный тебе в подчинение и твоему почитанию. Повелеваю с первого января нового года Оброк месячный с каждой деревни платить мне по величине и полезности земель Новосёлки — сорок пять серебряных рублей, Елькино — десять серебряных рублей. И обязываю дружины собирать с них по созыву на дело ратное.
Князь Вячеслав, подпись, дата трёхдневной давности'.
Ну и печать с перстня красная с орлом. И ещё пара штампов с загогулинами. Не хватает только голограммы.
Откладываю и изучаю второй лист, который как раз и является приложенной Картой со всеми реквизитами. Новосёлки чуть побольше моей деревни, судя по всему. Находятся в семи километрах на востоке, через речку. Над лесом, где лагерь половцев мы разбили ещё до войны. В двух километрах от Каменцов и замка князя.
А вот вторая деревенька под названием Елькино на севере. За Курочкиным полем в трёх километрах примерно. Совсем небольшая, обозначено всего–то шесть изб и крестьян сорок человек. Зато земли там ненамного меньше. Правда, она не под полями, по большей части — это дикие леса. Хм, тут ещё замок отмечен какой–то. Тоже на земле Елькино стоит, как раз в самых дебрях. Интересно, что там? Или князь просто попутал что–то, аль ему просто подмахнули, как это у чиновников бывает.
Однако с цифрами не шутят. Как и с границами.
Получается, под моей опекой было триста крестьян, а стало семь с половиной сотен. И что мне с этим делать⁈ Через месяц уже налоги князю с них плати. Вот же шустрый.
Но у меня вопросы. Которые я даже не знаю, кому задать.
Подозвал гонца из гостиной. Прибежал, как миленький.
— Что там написано, знаешь? — Спрашиваю, держа в руке обе бумажки.
Замотал отрицательно башкой, чересчур уж нервно.
— Мне две деревни князь подарил, — поясняю сам.
— Да, да, всё верно, — закивал, как дурак, уже положительно. — Это от баронов владения. Елькино точно бесхозное осталось. А Новосёлки у труса отобрали.
— Хм, то есть всё–таки знаешь, — усмехнулся.
— Нет, что ты барин! — Засуетился. — Слышал, что его сиятельство говорил в своей канцелярии. Они ж там это… делили много между…
Замялся, прикусив язык. Вздыхаю тяжело, не моё это дело. И за тот подгон ещё не уверен, спасибо говорить или за голову хвататься.
— Я человек неопытный в этом деле, — начинаю уже по существу. — Какие мои действия? В подаренных деревнях обо мне знают? Или надо ехать туда и представляться? Каков порядок вообще в таких случаях?
Гонец вид такой сделал, будто он барышня, которую я соблазняю. Покраснел и засмущался.
— Юный барон совета моего спросил, — брякнул себе под нос. — Так это… старших деревень надо вызвать и всё растолковать.
— Старост что ли?
— Да, да этих самых, — заулыбался.
— Ясно, понял. Переночуешь в доме, Инка покажет койку. А утром можешь отправляться после завтрака. Всё, иди, чай с баранками пей.
— Спасибо, молодой барин, спасибо, — закивал гонец, озираясь.
Я так понял, не меня он в большей степени боится, а мою чёрненькую подружку, которая по виду чаще злая, как собака сидит. Еле уговорил её с нами за столом кушать.
Но теперь Леночка на неё косится постоянно и подаёт ей еду в самую последнюю очередь. А недавно заявила:
— А что твоя чернявка мне по дому не помогает?
— Она по ратному делу, — ответил сдержанно. — Но вёдра тяжёлые ты можешь просить её куда–нибудь донести.
— У меня на это дружинники есть. Их и то попросить за радость…
После ужина поднялся к себе на третий этаж. Как всегда Леночка заботливо растопила камин, дрова потрескивают, тепло и уютно.
Распорядился отправить людей с рассвета до новых деревень и доставить сюда старост. А пока мои мысли о другом.
До поступления в Академию ещё три недели. И почему же я, побывавший в таком месиве, боец, сейчас волнуюсь, как школьник перед экзаменом? Или перед поступлением в новую старшую школу?
Ещё по дороге домой я часто думал о Ясмине, о том, как вновь повидаюсь с ней. И теперь мне хочется увидеть её ещё больше. Всего–то час скачки и я там в новомодной шубе из белок, которую мне Инка сшила.
Но как мне показаться ей сейчас? С такой рожей малолетнего убийцы?
Смотрю на себя в зеркало мамкиного трюмо. Вроде бы прежний Ярослав смотрит в ответ. А в глазах чёртики играют, и смерть на меня смотрит цинично. Один поход, несколько кровавых побоищ, и теперь я уже не тот смазливый щенок. Моё тело в шрамах, моя душа в ещё больших шрамах.
Поначалу умудрялся скрывать рубцы от Леночки, но однажды, когда купался в тазу в комнатке, она подсмотрела. И ужаснулась. Да… отметины понемногу сходят на нет. Но дело не в этом. У меня вырабатывается комплекс, о котором я раньше даже не подозревал.
Хотя та же Гайянэ наоборот с такой гордостью смотрит на мои рубцы на руках. Вот, поди разберись, что у неё в голове творится?
Так вот с такой рожей маньяка я и не хочу к Ясмине даже на километр подходить. По крайней мере, сейчас. Потому что по ночам мне всё ещё снится то месиво, где я продолжаю драться в толпе и режу, режу, режу. А враги не кончаются. Но потом меня накрывает топор, перерубая пополам, я ползу с ворохом кишок и корней, а они хохочут, мол, тёмный… Свои хохочут. Тогда я вскакиваю в холодном поту на своей широкой и мягкой кровати, где уже всё пропитано моим запахом и потом.
Но я не обращаюсь к Леночке, чтоб меняла бельё слишком часто. Потому что не хочу показывать ни своей слабости, ни боли. Для них я герой, сильный и непоколебимый. Тот, кто сможет их защитить от всех бед.
За размышлениями пришёл Баш, тактично поскрёбся за стенкой.
— Заходи, как ты? — Зову его и только радуюсь, что могу отвлечься.
Домовой уселся на ковре рядышком.
— Всё сносно, Ярослав. Не переживай обо мне, — ответил он скромно.
— На крыше не холодно теперь? — Спрашиваю, глядя на мордашку, которую тот уводит в сторону, смущаясь.
— Есть немножко, — признаётся.
— Здесь спи, — предложил ему. — Под кроватью постелю, тебе там будет комфортно.
— Я не посмею с тобой…
— Я разрешил, всё, — обрубил. — Чем ещё помочь, говори?
