Ашер 7 (СИ) - Шиленко Сергей

— Спасибо вам обоим, — сказал я и позволил Шелли спокойным шагом увести меня обратно в наши апартаменты. Ноги еле двигались, будто я шел по глубокому песку. — Мне жаль из-за Грэга. Надеюсь, его глупость не стоила тебе дружбы с Джонсом.

— Не извиняйся, он и мой тоже, — хихикнула она. Ее смех был тихим и успокаивающим. — Богиня, не могу поверить в эту дерзость. Что у него в голове творилось?

— Он действительно тот еще фрукт, не так ли? — прокомментировал я и замедлил шаг, чтобы полюбоваться ею в свете луны. Она была прекрасна, как всегда. — Ты вроде как сделала ему день, хотя он и знает, что его задница в полной… э-э… опасности.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, склонив голову.

— Ты назвала его своим сыном, — напомнил я ей.

— О, может быть, я действительно впервые сделала это вслух, — задумчиво произнесла женщина-феникс и принялась раскачивать наши сплетенные руки взад-вперед, пока мы огибали квартердек. Палуба тихо скрипела под ногами, а соленый ветер трепал ее волосы. — Я думала о нем как о сыне гораздо дольше. Если бы я знала, как много это для него значит, я бы раньше назвала его своим сыном, и в контексте, где я его не ругаю.

— Быстро ты сообразила с аптечкой, — сказал я, легонько подталкивая ее поясную сумку.

— Мадам Брайт дала мне несколько уроков о том, как лечить людей, а не только животных, — сказала она и заправила прядь своих малиновых волос за ухо. — Я хотела быть готовой, особенно если не смогу снова вызвать свои целительные силы.

Я замедлил нашу неторопливую прогулку, чтобы посмотреть на свою жену. Ее глаза светились в лунном свете.

В эти дни она мало говорила о своем, мягко говоря, серьезном превращении в некое божественное Воплощение, о котором никто из нас толком ничего не знал. Мы с Ритой старались не давить на нее с разговорами об этом.

Потому что это была какая-то очень серьезная штука, к которой я понятия не имел, как подступиться. И это хреново, потому что я видел, как это отдаляло это нежное создание от нас, немного приглушая ее внутренний свет.

После стычки со Сваном бывали моменты, когда Шелли становилась задумчивой и смотрела вдаль, словно что-то обдумывая. Я просто знал, что если проявлю достаточно терпения, она в конце концов найдет нужные слова.

— Как ты себя чувствуешь? — решил я спросить. Это был мой стандартный вопрос, достаточно нейтральный, чтобы побудить ее говорить, если она захочет. — Раньше ты сильно уставала.

— Да, да, — пробормотала она, а затем возобновила нашу прогулку, словно ей легче было думать в движении. — Мои… сны в последнее время меня сбивают с толку. Я не знаю, что они означают, но они больше похожи не на сны, а на воспоминания.

— Думаешь, потому что… ты Воплощенная, ты вспоминаешь себя в прошлом? — рискнул я предположить. Сердце немного сжалось от ее уязвимости.

— Это безумие, не так ли? — она тихо хихикнула. — Но я чувствую облегчение, когда слышу, как кто-то действительно произносит это вслух. Я не сошла с ума?

— Нет, малыш, я бы тебе сказал, — мягко ответил я и прижал ее хрупкую фигурку к себе. Она идеально подходила, словно была вырезана специально для моих объятий. Или я для ее.

— О, хорошо, — она еще раз рассмеялась своим дымным смехом и обняла меня за талию.

— Хочешь о чем-нибудь поговорить? — снова спросил я. — Мне тоже иногда снятся довольно насыщенные сны.

— Я мало что помню, когда просыпаюсь, — сказала она. — Но чаще всего мне не хочется просыпаться. Как будто я не хочу покидать свои сны, потому что они приятные.

— Ну, по крайней мере, это хорошо, — сказал я и потер ее руку вверх и вниз, чтобы она не замерзла от ночного ветерка.

Она еще раз вздохнула, как голубь, и остаток пути до наших покоев мы провели, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга под шум моря и мерный скрип корабля.

Когда мы вошли в небольшую каюту, то застали Грэга и Риту как раз в процессе установки раскладушки в изножье кровати, которую мы все делили.

— Папа, привет, — пробормотал Грэг, усердно запихивая подушку в свежую наволочку, старательно избегая моего взгляда.

Вместо ответа я шумно выдохнул через нос и сел на кровать, чтобы снять ботинки. Ноги гудели.

Я не хотел нагнетать обстановку, но все еще был слишком зол и разочарован, чтобы что-то говорить. Пусть немного помаринуется.

— Будь готов завтра работать с самого утра, понял? — сказал я, когда мы все наконец переоделись ко сну, и конюх свернулся калачиком на своей койке, съежившись в жалкий комок.

— Хорошо, — вздохнул он и натянул одеяло повыше.

— О, и мне нужно, чтобы ты дал мне свой перстень, — добавил я.

Грэг завозился под одеялом, но после некоторой борьбы высунул кулак из-под простыни и протянул руку, не глядя на меня.

Я подставил ладонь, и тяжесть его перстня упала мне на руку. Я ожидал, что он спросит, зачем он мне, но он не сказал ничего, кроме пробормотанного «спокойной ночи», никому конкретно не адресованного, прежде чем плюхнуться на подушку и отвернуться к нам спиной.

— Пойдем, муженек, — промурлыкала Рита, когда они с Шелли уже расстелили постель на нашем общем спальном месте. Я рухнул в объятия сна быстрее, чем успел закрыть глаза, проваливаясь в мягкую темноту.

Пока я спал, мои сны были какими-то запутанными, рваными — явный признак того, что я пренебрегал медитацией. Было такое чувство, будто меня тащили за лодыжки через густой лес видений, и я никак не мог увернуться от хаотичных образов, хлеставших меня по лицу, как острые ветки деревьев.

Каждый раз, когда я пытался сфокусироваться или замедлить эту головокружительную карусель, на меня обрушивался шквал настолько ярких картинок, что казалось, будто у меня действительно болят глаза, хотя я и знал, что сплю.

Меня крутило и вертело, независимо от того, хотел я проснуться или нет, и мерное покачивание океанских волн, которое я все еще чувствовал даже без сознания, ничуть не помогало. На короткий, ужасающий момент я испугался, что окажусь в ловушке этого полубессознательного ада, и уже задавался вопросом, сколько времени прошло, потому что это казалось одновременно вечностью и считаными секундами.

Я думал, это никогда не закончится.

Пока настойчивый стук не вытащил меня из моего странного чистилища на рассвет другого дня, и я со вздохом не открыл глаза.

Эти здоровенные рыбьи глазищи, блестящие, как хромированный бампер, всё ещё стояли перед глазами, когда я наконец вынырнул из медитации. Шея затекла — пришлось похрустеть позвонками, разминаясь. Утреннее солнце ударило по глазам, заставив сощуриться. Приятный ветерок ерошил волосы, и я полной грудью втянул чистый, солоноватый воздух. Хорошо-то как…

— Полегчало? — Кларк, как всегда невозмутимый, сидел напротив меня на носу «Теплого Ветра». Голос у него был тихий, почти вкрадчивый.

— Ага… — Я снова глубоко вдохнул, расправляя плечи. Что-то внутри приятно щелкнуло, расслабляясь. — Или мне кажется, или сегодня как-то… особенно хорошо зашло?

— Это «океанская хворь», — пояснил человек-ящер, не отрывая своих острых рептильих глаз от Геля, который кувыркался в воздухе, пролетая сквозь снасти. — Все Ашеры через это проходят, когда впервые путешествуют по водам Мары.

— У нас на Земле это называется «морская болезнь», — ответил я, с хрустом разминая пальцы. Руки так и гудели после долгой неподвижности. — Только вот качка меня совсем не берет. Физически — полный порядок.

— Думаю, у наших «болезней» общее только название, друг мой, — усмехнулся Кларк и прикрыл глаза, подставляя лицо солнцу. — Видишь ли, Ашеры общаются с духом Ашена, так ведь?

— Ну да, во снах она мне всякое нашептывает. — Я кивнул и, потянувшись как следует, чтобы размять затекшие ноги, уселся в такую же «лотосовую» позу, как у посла. Удобно, черт возьми.

— Но прошлой ночью она будто орала, да? — Человек-ящер скалился своей зубастой ухмылкой.

Еще бы не орала. Я вспомнил этот звуковой и цветовой взрыв, будто водородную бомбу рядом взорвали. Меня тогда вырубило начисто, пока сам Кларк не применил метод из фильма «Начало» — пришлось ему чуть ли не дверь моей каюты выносить, чтобы вернуть меня в сознание.