Часовой: Курсант (СИ) - Шторм Максим

— Ты не думай, парень, это не человек. Он мог наплести тебе что угодно, лишь бы заманить в свои сети. Подобные ему горазды прикидываться теми, кого ты поневоле опасаешься. Они очень умны, прозорливы, играют на твоих чувствах и страхах. Не чужды человеческим страстям.

— Да что же это за мерзость? — с отвращением глядя на горбившегося и тяжело хрипящего коротышку, поразился я.

— Это обёртыш. И если бы ты знал, что он таскает в своём футляре от музыкального инструмента, ты бы очень удивился!

Глава 26

Дирижабль сотрясался от шквалистых ударов ураганного ветра, обрушивающегося на его корпус. Не иначе только благодаря стараниям экипажа корабля, да благословениям священника, окропившего судно перед отлетом, «Архангел Гавриил» продолжал успешно противостоять ярости разбушевавшейся непогоды.

А в каюте разыгрывалось свое такое же неистовое и яростное представление. Безумное и жутковатое. Я смотрел на липового охотника за головами, в котором с каждым ударом сердца становилось все меньше человеческого, и гадал, что же делать дальше. Как не оказаться между молотом и наковальней. Я вжался в угол, готовый при малейшем признаке угрозы ударить. Грифон на моей спине периодически покалывал кожу жгучими искорками.

Вооружённый тесаком великан в плаще широко расставил ноги, словно стоял на палубе борющегося со штормом морского судна. Он ни на секунду не упускал замершее напротив него чудовище из виду. Обёртыш весь как будто клокотал распирающей его изнутри плотью. Его лицо текло и кукожилось, словно было слепленным из воска, который горячим месивом начинал стекать с лицевых костей. Его круглые, как у филина, жёлтые глаза не открывались от вожделенного гитарного футляра. Проклятье, даже мне захотелось наконец узнать, что там у него такое находится!

Из прорези, обозначавшей рот, продолжала течь густая вонючая зелёная кровь. Лишенный части языка, он не мог внятно говорить, лишь хрипел и булькал. Здоровяк направил на него зазубренный ножище и густым, гулким голосом, перекрывая шум доносящейся через обшивку корабля бури, рявкнул:

— Даже не вздумай, нечисть! Твоя жизнь оборвется здесь и сейчас!

И очень резво, совершенно неожиданно для такого огромного тела, ринулся в атаку. Противостоящий ему монстр завыл на одной высокой угрожающей ноте и снова прыгнул. Он хотел перелететь через исполинскую, надвигающуюся на него фигуру и приземлиться за спиной здоровяка, чтобы достичь своего футляра, понял я. Но гигант в плаще оказался очень ловок. Вскинув руку, он прямо в полёте изловил обёртыша за камзол, рванул на себя и мощным ударом тесака отчекрыжил ему голову. Я невольно зажмурился. В потолок ударил фонтан зелёной крови, а обезглавленное тело, содрогаясь в конвульсиях, упало на пол каюты.

Прикрывшийся от брызг вонючей жидкости полой плаща великан отрывисто спросил у меня:

— На тебя не попало? Кровь этого ублюдка не угодила тебе в глаза или рот, ну же⁈

Я отрицательно замотал головой:

— Нет. Этого стоило бы опасаться?

Здоровяк кивнул накинутым на голову капюшоном.

— А то. Его кровь ядовита. И если попала в твою или ты нечаянно проглотил ее, считай, дело дрянь. От яда обёртыша не существует действенного противоядия.

Он пнул ногой, обутой в подкованный сапог, затихший труп и указал мне на откатившуюся к двери голову с выпученными потухшими глазами и раскрывшимся в предсмертном оскале ртом.

— То же самое можно сказать и о его укусе. На редкость мерзкая тварь. А ты неплохо держишься. Обычный человек проявил бы хоть какие эмоции.

Гигант повысил голос, перекрикивая раскаты грома и монолитный шум лупцующего дирижабль чудовищного ливня.

— Кто ты такой, парень⁈

— Часовой, — не стал отпираться я и немного поправился. — Курсант.

Он приблизился ко мне вплотную, нависая как скала. До меня донеслось его тяжелое дыхание. Под низко надвинутым капюшоном едва угадывались черты его лица. Да ещё в каюте было темно как при закрытых ставнях, бушующий в небе шторм и не думал угасать. Я упрямо выпятил подбородок. Этот тип был выше меня почти на пол головы, намного массивнее и шире, весил, наверно, килограмм двести! Настоящая махина. До меня донёсся рождённый под капюшоном бронированного плаща смешок.

— Курсант, значит. Мне бы следовало догадаться, что ты не из городских хлюпиков. Ростом вышел, а мясо еще нарастишь. Кулаки вон, что сжимаешь, тоже будь здоров, — в его низком рокочущем голосе послышалось сдержанное одобрение. И ещё едва уловимый акцент. — Не буду лезть в чужие дела, но спросить обязан. Как ты связался с этой тварью?

Я только и мог что всплеснуть руками.

— Да совершенно случайно! Ты бы слышал, что он мне нагородил. Представился охотником за головами, меня выставлял беглым дезертиром и все грозился доставить к столичному руководству Ордена Часовых и сдать за деньги. И слушать меня не хотел, когда я пытался ему объяснить, что всего лишь возвращаюсь в Столицу, чтобы принять присягу Часового и отправится по месту дальнейшей службы!

Гигант хмыкнул. Бушующая за бортом буря на мгновение стихла, чтобы затем с новой силой обрушиться на болтающийся среди туч и ураганного ветра воздушный корабль. Молнии продолжали ослепительно вспыхивать, ливень заливал стекло иллюминатора сплошным водопадом. Дрожали стены, переборки и палуба. Здоровяк присел на корточки, вытер кинжал о труп обёртыша, засунул оружие под плащ и прогудел:

— Ваши дела меня не касаются. Я чужой в Империи. Но что-то мне подсказывает, что ты и сам недалеко от меня ушел, парень! Дворянин?

Я с вывозом посмотрел на него. Выпрямившись, великан ткнул затянутой в перчатку рукой в сторону футляра убитого существа.

— Я ничего не имею против аристократов. И, повторюсь, не стану задавать лишних вопросов. Я верю тебе. Эта тварь, разумеется, никуда бы тебя не сдала. Из этой каюты ты бы вышел только одним способом. Вон в том чемодане, который так похож на чехол от гитары. Музыкантом эта гнида не представлялась? Так я и думал.

— Как он выглядит на самом деле? — вырвалось у меня.

Фигура в черном плаще заслонила пол каюты, поворачиваясь к двери.

— Безволосое серое существо, способное менять личину, оборачиваться другим человеком. Он словно лепит себя, как из глины. Но для постоянной поддержки образа им нужно своевременно и много питаться. На самом деле они очень сильны и проворны, и способны проворачивать со своими телами удивительные метаморфозы. Этот… Этот голодал, потому ослаб. Вряд ли у него осталось много корма, поэтому он на тебя и нацелился. Ты здоровый, хватило бы надолго. Да еще и кое-какие штуки, что есть при мне, ослабили его. Ну да о том тебе знать не надобно!

Его голос прерывался ударами стихии, но я почти все расслышал. Так выходит, что эта пучеглазая пакость с длинным жабьим языком хотела меня использовать в качестве сухпайка⁈ Неужели я настолько привлекателен, что периодически меня намереваются сожрать то одни то другие? Я подошёл к взявшемуся за гитарный футляр гиганту. Он повернулся и положил его на подрагивающий пол каюты.

Витавший в комнате специфический, приторно-сладковатый запах стал отчетливей.

— У тебя должны быть крепкие нервы, насколько я понимаю, — проворчал великан, своими могучими лапами легко ломая защёлки футляра. — Вот, смотри, это могло бы быть твоим персональным переносным гробом. Полюбуйся!

Нервы нервами, но я невольно отшатнулся. Нет, далеко не от вида того, что нам открылось, а от удушливой спертой вони разлагающегося трупа хрен знает какой давности. Внутри лежало уже не поддающееся никакому опознанию тело. Без головы, рук и ног, один остов. Практически полностью объеденный и высушенный. На рёбрах болтались остатки сухожилий, белели обглоданные кости, лишь на левом бедре еще оставалось пожелтевшее, отдающее синим, словно завяленное мясо… К горлу невольно подкатила тошнота. Я старался дышать через рот.

— Вот дерьмо…

— Еще какое, — гигант захлопнул футляр, подобрал с пола оброненный покойным лже-охотником пистоль, осмотрел, хмыкнул и спрятал в бездонных складках своего огромного, подбитого кольчужной броней плаща. — Он хотел сожрать этот последний кусочек, чтобы восстановить покалеченное мной тело. Мерзкая тварь. Когда сядем в столичном порту, сообщу капитану. Раньше не стоит, чтобы не поднимать панику.