Часовой: Курсант (СИ) - Шторм Максим

— Идёмте. Мне душно на этом корабле. И помяни мое слово, няня, судьба ещё сведёт нас с Алексеем Бестужевым. И тогда ты увидишь, что впервые в жизни ошиблась!

— Мы проигрываем. Да-да, не делай такое удивленное лицо, дружище.

Один из находившихся в комнате людей горько усмехнулся. Он посмотрел на второго и добавил:

— И проигрываем не битву, а всю войну.

— Полноте, князь! Вас послушать, так не за горами Вторая Война!

— И мы ее уже проиграли, — сурово повторил мужчина и быстрым шагом приблизился к огромному, забранному частым переплетом окну. Посмотрел на площадь через ловящее последние лучики заходящего солнца стекло. — Эта агония длится уже сотню лет. Мы просто оттягиваем неизбежное, Валентин. Я знаю. Я точно это знаю.

Оставшийся сидеть в кресле подле нерастопленного камина человек, названный Валентином, угрюмо произнёс:

— Неужели все настолько плохо?

Глядя в окно, высокий седой мужчина, в приталенной военной форме, с пышными эполетами на плечах, глухо ответил:

— Лишь ряд избранных знает о настоящем положении дел. Теперь в их число входишь и ты.

— Император?..

— Он предпринимает все возможное. Но полон таких же сомнений, как и ты, мой друг.

Валентин, стараясь тщательно подбирать слова, спросил:

— Ваша разведка всегда славилась точными данными, князь. И никогда не ставила под сомнения точность добытых сведений. Возможно ли, что… Что на этот раз произошла ошибка?

Отвернувшись от окна, князь резко сказал, как отрубил:

— Абсолютно исключено! Я расскажу тебе весь расклад, Валентин… Грядет буря, которую мы не сможем остановить.

— Вы никогда не отчаивались ранее… Я не узнаю вас. Не могу поверить, что вы не придумали ничего!

Усмехнувшись, одетый в военный мундир мужчина сел во второе, поставленное рядом с камином кресло, и сказал:

— Знаешь, что произошло на этой площади, что прямо за моим окном, около сотни лет назад?

— Простите?

— Казнь. Там, на глазах у тысяч людей, сожгли Герцога Бестужева. За предательство Государства и человечества. Своей смертью он загладил часть своей вины, но не искупил ее. Как не дано ее искупить никому из его проклятого Церковью Рода. Ты знаешь, что его правнук, некто Альрик Безродный, закончил Академию и готовится принять присягу Часового?

Поморщившись, Валентин недоумевающе пробормотал:

— Не понимаю, чем вас заинтересовало это отродье, князь.

— Он нужен мне. Ты понял, Валентин? Альрик Безродный нужен мне. Он очень интересует меня. Этот мальчишка еще сослужит нам хорошую службу. Вижу, ты не очень понимаешь меня… Скоро поймешь. В сложившейся ситуации я вижу не так уж много выходов, увы. Будь моя воля, я бы поступил иначе. Но даже так, перед ликом грозящей Империи опасности, я не хочу попусту рисковать хорошими людьми. Я вижу, о чем ты думаешь, Валентин. Безродный щенок никто и звать его никак, но он именно тот, кто нам нужен. Он сыграет свою роль. Так или иначе. Выживет, значит, внесет свою лепту в искупление вины прадеда, сгинет, кто станет о нем лить слёзы? Он расходный материал. А теперь слушай внимательно…

— Ваше сиятельство…

— Брось эти придворные экивоки, милейший. Ты знаешь, что меня интересует в первую очередь. И с чего следует начинать.

— Как вам будет угодно. Только, боюсь, новости у меня не очень хорошие…

Один из находившихся в богатом, но весьма строго обставленном кабинете людей нахмурился. Говоривший с ним человек непроизвольно вздрогнул. Не раз и не два он становился свидетелем, что если у графа появлялось подобное выражение лица, то следом можно было ожидать чего угодно. Нередко летели головы. Причём в прямом смысле.

— С этого места я жду более подробного отчета, Николай. Присаживайся.

Мысленно облегчённо выдохнув, названный Николаем человек присел на самый краешек высокого с резной спинкой мягкого стула. Одно из нескольких, стоявших полукругом за изогнутым рабочим столом графа. Сам же хозяин кабинета восседал в огромном кожаном кресле, сверля гостя тяжёлым пронзительным взглядом холодных умных глаз.

— Безродный добрался до Столицы. Мне сообщили, что не далее, чем пару часов назад он сошел с трапа кромлехского дирижабля. И уже наверняка прибыл в здание Академии, ваше сиятельство.

Глаза графа в бешенстве сузились, но на лице не дрогнул ни один мускул. Николай замер, зная, что этот момент был самым страшным, что его нужно просто переждать, пережить.

— Как это произошло? — нарочито безразличным тоном поинтересовался аристократ. — Нас подвели верные люди в Кромлехе? Или же мы совершили ошибку еще раньше, когда позволили делу идти самотеком и понадеялись, что этот щенок не переживёт экзамена?

Николай нервно заёрзал по сиденью стула, не отваживаясь встречаться с хозяином кабинета взглядом.

— Ваше сиятельство… Вы же понимаете, что дело очень щепетильное, можно сказать, скользкое. Мы не могли действовать иначе.

— Ты думаешь, что я чего-то не понимаю? — в спокойном голосе графа проявились весёлые нотки, а глаза угрожающе заблестели. Николаю резко стало жарко. Он бросил жадный взгляд на стоящий на роскошной столешнице графин с водой, но попросить выпить не осмелился.

— Он совершенно неожиданно объявился в Кромлехе! — с негодованием выкрикнул Николай. — Когда получили по магическому каналу с борта «Циклопа» список погибших при сдаче экзамена и неожиданном нападении на корабль в районе приграничья, Безродный был в нем! В этом списке. Его появление в Кромлехе — это исключительно форс-мажор, ваше сиятельство. Словно этому ублюдку и в самом деле помогают пришлые демоны, которым его далекий предок продался еще во времена Великой войны!

Граф сложил руки на животе и раздражённо проворчал:

— Только не говори, что это как-то оправдывает ваши промахи! Неужели я мало плачу нужным людям, или же меня перестали уважать? А может дело в компетенции тех, кто мне служит?

Николай покрылся холодным потом. Теперь он начал замерзать. Как бы из этого кабинета не отправиться прямиком на дыбу, тоскливо подумал он.

— Ваше сиятельство, я вас умоляю запастись терпением. Вам не хуже меня ведомо, что век Часового не долог. Особенно в Корпусе Тринадцатой Стражи. Этот Безродный щенок через месяц или два сгинет на одном из выездов. Нет, так через год! В любом случае его жизнь уже не стоит и ломанного гроша.

Граф негромко рассмеялся и махнул рукой. Покачав головой, он потянулся к графину, налил себе воды и отпил. В кабинете, ближе к вечеру становилось душновато, даже с открытыми окнами.

— Если бы все обстояло так просто… Недоносок из Рода Бестужевых должен сдохнуть раньше, чем оставит после себя гребанное потомство! Ты понимаешь, Николай? Его Род должен прерваться раз и навсегда. Я не буду объяснять то, что ты, не будучи наследным дворянином и одним из Тринадцати, не в состоянии понять. Альрик Безродный должен умереть до того, как родит наследника своего проклятого имени. И только тогда я смогу завладеть его имением. Сам Император передаст мне бумаги на его земли.

Николай с сомнением посмотрел на своего работодателя:

— Ваше сиятельство, при всем уважении… Вы один из самых богатых и влиятельных людей в Империи! Зачем вам этот крысиный угол на севере, у самых активных проколов, где тварей обитает больше, чем обычных людей?

Граф со снисходительной улыбкой посмотрел на него:

— Тебе этого знать не следует, милейший. И хорошо, что ты даже и представить не можешь, равно как и сам юный Бестужев, наследником чего именно он стал!

Совершенно растерявшийся Николай сдавленно пробормотал:

— Но… Как же его сестра? У Безродного в имении осталась сводная сестра!

Граф небрежно отмахнулся.

— Эта девица не имеет никаких прав. Только мужчины наследуют в Великих Домах. Она не более, чем досадная помеха, которую покойный Александр однажды привез домой и объявил своей дочерью. Ей то и годков не больше шестнадцати. Она не проблема. Проблему зовут Алексей Бестужев, запомни это!