Забираю вас себе! (СИ) - Солнечная Тина

Когда наши губы разомкнулись, она посмотрела на меня — и в этом взгляде была озорная искра.

— Мы с Талмером, — произнесла она, наклоняясь ближе, почти касаясь моих губ, — собирались немного пошалить… когда ты пришёл. Так что… участвуй или уходи.

И она… поёрзала. Медленно, вызывающе. Прокатившись движением бёдер по тому, что я едва удерживал под контролем.

Я выдохнул, чувствуя, как в груди всё закручивается в тугой, непонятный узел. Смотрел на неё, не веря. Не веря, что это происходит. Что это она. Что это я. Её глаза светились. Мягко. Тепло. Абсолютно искренне. Ни капли привычной ледяной ярости. Ни капли боли. Просто… она.

Её ладонь легла на мою щеку. Большой палец скользнул к уголку губ, и от этого простого жеста по телу прошёл жар.

И я снова… поцеловал её.

Сам. Потому что… хотел .

Пока её губы были на моих, руки сами собой потянулись к завязкам на её платье. Один рывок — и ткань сдалась, плавно соскользнув с её плеч, оголив спину, бока и изгиб талии. Я провёл ладонями по обнажённым рёбрам, по её спине, чувствуя под пальцами тепло кожи, дрожь дыхания, ритм сердца.

Она была рядом. Здесь. Со мной.

Но в следующий миг её отняли.

Талмер.

Он наклонился, забрал её к себе, впился в её губы. И она… не сопротивлялась.

Я застыл. Нет, не потому что это было неожиданно — они в целом планировали развлечься и до меня. Но теперь… теперь она была у меня на коленях. И я не хотел, чтобы она уходила. Не хотел отпускать. А он… отнял .

Злость пронеслась по мне, быстрая, неуправляемая. Глупая, но настоящая. Я не имел на неё права. Я это знал. Но… всё равно злился.

Я смотрел, как он её целует, и внутренне сжимался от раздражения. Я хотел забрать её обратно. В свои руки. Прижать к себе, вернуть то, что только что почти было моим.

Я положил руки ей на спину и замер. Только скользнул ладонями по коже, гладя, касаясь, позволяя себе то немногое, что можно.

— Порадуй его, маленькая, — сказал Талмер, отрываясь от её губ.

И она… развернулась ко мне. Снова. И потянулась за новым поцелуем. Я не ждал. Не колебался. Я ответил. С жадностью. С тоской.

Её пальцы нетерпеливо растягивают пуговицы на моей рубашке. Каждое прикосновение обжигает, каждое движение — будто обещание. Она целует мою шею, медленно, нежно, чуть ниже — туда, где всё внутри уже горит. Я прикрываю глаза, позволяю себе раствориться в этих ощущениях, в её губах, в этом странном, незнакомом, но желанном внимании.

Я чувствую, как она наклоняется, как её дыхание касается кожи. И в этот момент краем взгляда замечаю, как Талмер устраивается позади неё, будто подбирая идеальный момент. Его руки нежно скользят по её бёдрам, успокаивающе, властно. Он наклоняется, касается губами её плеча, а я всё смотрю и не могу отвести глаз. Странное чувство скручивает внутри — не ревность, нет… Что-то другое. Как будто она принадлежит нам обоим, и каждому по-своему.

Мои руки ложатся на её спину. Я не могу не коснуться. Просто гладить. Просто чувствовать, что она здесь. С нами. Со мной.

Сцена словно растворяется в дыхании, прикосновениях, взглядах. И я впервые за долгое время не думаю, что это ошибка. Я просто хочу быть здесь. С ней. Сейчас.

Его пальчики скользят мне в штаны и легко вытаскивают оттуда мой каменный член. Она проводит по стволу рукой, а я смотрю на это как завороженный. И на то, как Талмер поддевает трусики на ее оттопыренной попке и тащит их вниз. Не снимает полностью, просто приспускает, давая себе доступ к ее, наверняка уже намокшим складочкам.

Она берет головку в рот и я не сдерживаю стон. Рука сама ложится ей на макушку и чуть надавливает, заставляя принять его глубже и она подчиняется. Сосет его с таким рвением, что у меня перед глазами мутнеет от удовольствия. Я вижу только как Талмер входит в нее и она тихо стонет не выпуская меня изо рта. Это возбуждает и я делаю бедрами толчок.

Талмер начинает ее раскачивать, ускоряя темп, она стонет громче, но не забывает, что она делает ротиком, выбивая из меня все остатки сознания и здравого смысла. Мы имеем ее вдвоем и одновременно. Она стонет под нами и послушно принимает все, что мы творим.

Я не ожидал, что это будет так . Я не знал, что могу чувствовать такое . Как будто каждая клетка оживает, вибрирует, плавится. Она между нами — теплая, живая, настоящая. Такая послушная и в то же время сильная. Движения Талмера становятся глубже, отчего она выгибается, и мне кажется, я слышу, как срывается с её губ тихий, глухой стон. Он будто проходит сквозь меня током.

Я стараюсь дышать ровно, но дыхание всё равно сбивается. Пальцы скользят по её спине, сжимая, гладя, хватаясь, как будто только так могу убедиться, что всё это реально. В какой-то момент она поднимает на меня глаза — и я тонy в этом взгляде. Там нет страха, нет лжи, нет былой злости. Только желание, тепло и то странное доверие, которого я никак не могу понять, но хочу, черт побери, хочу его сохранить.

Я не знаю, что мы творим. Не уверен, как назвать то, что происходит. Но мне хорошо. Не просто хорошо — божественно. Я забываю, кто я, кем был. Становится неважно, раб ли я, наказан или помилован. Я просто один из тех, кто сейчас с ней. И кажется, я не хочу быть никем другим.

Глава 51

Я чувствую, как её тело дрожит под нашими прикосновениями — она будто растворяется в нас, в этом жаре, в едином ритме. Её губы всё ещё касаются меня, но дыхание сбивается, стоны срываются с губ, и я сам теряю контроль, задыхаясь в её прикосновениях, в том, как она отдаётся нам. Талмер сзади не отстаёт, сдержанность исчезла — он точно так же заворожён ею, как и я.

Я на грани и не хочу сдерживаться, направляю ее ближе к себе, вхожу так глубоко, как получается и изливаюсь ей прямо в горло. Таша послушно глотает все, что получает от меня и вылизывает меня дочиста. Я все еще содрогаясь от удовольствия, смотрю в ее затуманенные глаза.

Её пальцы вцепляются в мою грудь, когда тело выгибается, волна за волной, от толчков Талмера, явно достигшего финала вслед за мной. Она протяжно стонет, и я наслаждаюсь тем, как она кончает, вцепившись в меня, как в спасательный круг.

Талмер вдалбливается последний раз, она вскрикивает, и это не стон боли — это торжество, искреннее, дикое наслаждение.

Чувствую, что она упадет, если я отпущу и аккуратно укладываю ее на кровать, ложусь рядом сам, сбитый с толку от всего, что только что произошло в этой комнате.

— Ты в порядке? — слышу хриплый голос Талмера, укладывающегося с другой стороны.

Она кивает, прижимаясь к нам обоим.

Я лежал рядом, прикосновения мои скользили по её коже почти машинально — и в то же время, будто в первый раз. Это тело я знал. Очень хорошо знал. Знал его вкус, его реакции. Но вот этой — нежности, мягкости, этих... маленьких вздрагиваний от ласки — я не знал. И не понимал.

Кем она стала?

Где та жестокая, холодная, расчетливая Таша, что смотрела на меня, как на вещь? Где та, что ломала и проверяла границы каждый день?

А эта — эта лежала, уткнувшись щекой в Талмера, гладила меня по груди и смотрела... такими глазами. Глазами оленёнка. Чистыми, сияющими, будто и не знала боли. Будто никогда не причиняла её другим. Мне. Нам всем.

Талмер смело тянется к ней, целует, обнимает, нависает над ней, словно укрывая собой. Его голос хриплый, тёплый:

— Я люблю тебя.

Я замираю.

Он что?

Он только что это сказал? Он действительно только что это сказал ей?

А она… Она не смеялась. Не вздёрнула бровь. Не закатила глаза.

Нет. Она — расцвела.

На её лице появилась та самая улыбка. Мягкая, живая, искренняя. Она словно вспыхнула от света этих слов.

— Врёшь, — сказала она, зардевшись, и я невольно зажмурился. Слишком трогательно. Слишком живо. Слишком не похоже на ту Ташу, что я знал.

“Вот я тоже думаю, что врёт,” — пробормотал бы я вслух, если бы не… если бы не видел его глаз.