Кодекс Императора II (СИ) - Молотов Виктор

— Ладно. Передохните.

— Сейчас все сделаю, — отвечает Алина с легкой улыбкой и уже исчезает в тени — беззвучно, точно капля, ускользающая в трещину.

Через несколько секунд она появляется уже наверху — у одного из окон на крыше. Там, в укромном углу, лежит наша заначка: короб с алхимическими изделиями. Она разбивает один из флаконов. Раз — и в воздухе поднимаются густые голубые клубы дыма, растекаются, заполняя пространство перед фасадом здания.

Это зелье для дымовой завесы подготовил для нас Эдуард для особого случая. Похоже, момент настал.

— Уберите дым! Невозможно вести огонь! — снова раздается раздраженный голос из рации, захлебывающийся в помехах.

Я улыбаюсь, прищурившись, и смотрю в сторону.

— О, смотрите-ка. Новый броневик, — говорю, кивая на подъезжающую машину за пеленой голубого дыма.

Алина не отвечает. Она уже ушла в тень.

Спустя пару секунд с той стороны доносится один мощный взрыв.

Она залезла под броневик заложила туда мину — а для этого много ума не надо.

— Сейчас ветер уберет дым. Готовьтесь, — снова доносится из рации. — Не выдвигаемся! — кричит другой голос. — Пока дым не развеется, не двигаемся!

Нервничают. Уже не идут вперед — боятся. А нам это только на руку.

Я оборачиваюсь к своим.

— У вас есть двадцать минут на отдых, — говорю я девушкам. — Но дежурных оставить. Не расслабляться.

Они кивают, кто-то даже улыбается — как после удачной тренировки. Часть служанок остается в коридоре, остальные уходят в глубину здания — менять снаряжение, перезаряжать оружие, умыться — подготовиться к дальнейшей схватке. Тишина на мгновение становится настоящей. А я возвращаюсь к графине.

Садясь напротив, беру чашку и делаю глоток остывшего чая.

— Простите, отвлекся.

Похоже, теперь у нас действительно есть немного времени для разговора.

— Как вы так ловко управляете всем этим? — спрашивает графиня, склонив голову.

— С чем? — переспрашиваю я, чуть приподнимая бровь.

— По вам видно: вы знаете военное дело не понаслышке.

— Я Романов, — отвечаю спокойно. — Меня этому учили с рождения.

Я кладу чашку на блюдце и продолжаю, глядя прямо ей в глаза:

— Будущий император должен уметь вести любую войну. В любом масштабе. Как противостоять игрушечным солдатикам брата. Как противостоять своему соседу. Как противостоять целому роду. И при необходимости — как противостоять другой стране. Вы так не считаете?

— Думаю, вы правы, — кивает графиня и делает еще один глоток.

Дом снова вздрагивает от взрыва где-то вдалеке, но она уже почти не реагирует.

С каждой минутой, что мы проводим здесь вместе, она становится спокойнее. Увереннее. Может быть дело в том, что Алина подмешала в чай немного успокоительного. А может в том, что я умею убеждать.

Ровно через двадцать минут дым за окнами рассеивается. Солнце пробивается сквозь пробитые стекла. Все возвращается на круги своя.

Я встаю и говорю своим служанкам:

— Пора работать.

Алина появляется рядом.

— Можно я троих заменю? — спрашивает она. — Они полностью истощили свои магические резервы.

— Хорошо. Но больше никого не добавляй, — отвечаю я.

Она театрально вздыхает:

— Эх, тиран…

— Что-что? — переспрашиваю я.

— Так точно, мой император, — чеканит она, приложив ладонь к груди и чуть кланяясь, а затем уходит исполнять исполнять приказ.

Дожили! Меня уже тираном называют, только потому, что не разрешил вытащить сюда весь состав. У нас, между прочим, был план — героически отбиваться, а не сразу показывать все, на что мы способны. Чтобы противники не подумали прислать еще подкрепление, ведь сюда можно и вовсе половину империи согнать.

Да и графине я обещал, что подниму репутацию ее рода. Так что теперь мне приходится выполнять собственные обещания.

У Геннадия Степановича Новикова — начальника гвардии цесаревича Федора был план не вступать в бой, пока двенадцать других родов ведут штурм поместья. Он должен был вмешаться на крайний случай, если у остальных не получится устранить наследника, а такое вполне могло произойти.

Он недавно прибыл в поместье покойного графа Арбенского, где находился младший из наследников Российской империи. Геннадий Степанович должен был убить Дмитрия Романова своими руками — таков был приказ Федора, если он вдруг останется жив после того, как штурм закончится или случится другой форс-мажор.

Задача, по его мнению, довольно простая и быстрая. И хорошо, что сентиментальностью он не страдает. В ком он видел будущего императора? Уж точно не в Дмитрии Романове. Хотя, на самом деле, ему было все равно, кому служить. Он был солдатом до мозга костей и чисто исполнял приказы, делая это безупречно. Для Геннадия Степановича было все равно кто сидит на троне, его выгода заключалась абсолютно в другом.

Будучи человеком низкого происхождения, ему нравилось пользоваться привилегиями аристократии. Пусть и делал он это нечасто. Но это чувство вседозволенности… оно манило и соблазняло.

Через несколько минут после прибытия Геннадия Степановича выяснилось, что черный ход, ведущий к поместью, заблокирован. Группа, пытавшаяся проникнуть туда, попала под плотный ответный огонь. И не только стрелковый — по ним ударили магией. Причем с таким размахом, что складывается впечатление: внутри сидит не меньше трехсот человек.

По разведданным такого быть не может. У покойного графа Арбенского просто не было таких резервов!

А штурм уже идет какое-то время. И по логике Геннадия Степановича — Одаренные внутри должны были выдохнуться, магия у них не бесконечна, кто-то уже должен был погибнуть. Но огонь до сих пор не ослабевает.

Он связался с бароном Кротовым, ответственным за нападение, которое сейчас и происходит, и уточнил, что же конкретно сейчас происходит.

Геннадий узнал, что ранее небольшим силам — около сотни человек все-таки удалось ворваться внутрь! Тогда все немного расслабились. Подумали, что это конец и начали потихоньку сворачиваться.

Но никто не вышел… Никто!

С тех пор прошло уже три часа. Из гвардии цесаревича Федора осталось около шестидесяти человек. А точнее — семьдесят восемь.

Геннадий не знает, что скажет по этому поводу Федору Алексеевичу. А может, и вовсе ничего не скажет.

Скорее всего, глава гвардии просто наймет новых солдат. И старший наследник не заметит разницы. Да и зачем цесаревичу запоминать лица подчиненных? Сам Геннадий — бывший военный, он также служил в частных организациях, и у него остались старые связи, он сможет легко собрать новый состав — осталось много знакомых, которые не откажутся от подобного предложения. Но сперва это задание нужно довести до конца.

От имения Арбенских уже мало что осталось. Дом, которому несколько сотен лет, выстоял лишь той частью, с которой и началось его строительство. Целым осталось только одно крыло — кабинет покойного графа. Его строили с сильным магическим укреплением, в стенах были зашиты мощные артефакты. Все остальное, что пристраивалось позже, уже лежит в руинах. Камни, обугленные балки, дым, гарь… все что осталось от некогда величественного поместья.

Геннадий смотрит на все это и впервые задается вопросом: что за человек эта графиня? Хотя… нет. Он тут же отбрасывает эту мысль.

Навряд ли она имеет отношение к происходящему. Все дело в графе. И тогда возникает вопрос: зачем он собирал такую армию? Против кого он собирался сражаться?

— Как обстановка? — спрашивает Геннадий Степанович у одного из своих людей.

— Барон Кротов просит подкрепление. Они готовят новую волну штурма, — четко отвечает подчиненный. — Хотят действовать наверняка. Бросят все силы, чтобы прорваться.

— Дай ему троих.

— Но это же почти ничего…

— Знаю. И скажи ему, что поторопился. В его распоряжении и так много казенных людей.

Подчиненный кивает и уходит.

Геннадий вздыхает и отводит взгляд. Он и сам надеялся, что новый штурм даст результат. Но вишенкой на торте стало сообщение, пришедшее от куратора.