Страж (СИ) - Хай Алекс

Впрочем, сейчас он явно не одобрял нашего сближения. Видимо, по его мнению, то, что было в Элуне, должно остаться в Элуне.

— Я слышала, тебя назначили делегатом от тварей, — сказала Ильга, глядя в фонтан. — Выходит, ты теперь официальное лицо при должоности?

— Пока не очень ясно. Расскажу тебе подробнее на Новолуние.

Она приподняла бровь.

— Новолуние?

— Я собирался пригласить тебя в ресторан. Синие моллюски, жёлтое вино, тусклые свечи и музыканты на крыше. Всё, что мы ненавидим. Так чт освободи вечер — у нас будет свидание.

Она рассмеялась.

— Если тебя не убьют до этого, я буду ждать. А если убьют, всё равно сохрани бронь столика. Я приду туда и съем всё сама.

— Теперь я просто обязан дожить до Новолуния, — вздохнул я. — Должен же кто-то спасти тебя от переедания.

— К тебе кто-то идёт, — сказала Ильга, мягко отпуская мою руку.

Я обернулся. Через толпу шагал барон Рейвель и вёл под руку женщину. На нём — строгий парадный сюртук, чёрно-серебряные цвета, брошь с родовым гербом. Его супруга — высокая, элегантная женщина с печальными глазами и тонкими пальцами. На её запястье сверкал артефактный браслет. Я мгновенно отметил: маг, причём боевой.

Интересные родители у Остена…

— Страж Ром, — сказал Рейвель. — Разрешите представить вам мою жену Делору.

— Большая честь для меня, госпожа Рейвель, — кивнул я и склонил голову. Она ответила тем же.

— У нас есть повод для короткого разговора, — продолжил Рейвель. — Если, конечно, вы не заняты.

— Ни в коем случае, барон.

Он кивнул и повёл меня в сторону одной из ниш, где слабое освещение не мешало разговорам, но давало ощущение частного пространства. Его супруга последовала за нами, и скоро мы оказались на одном из балконов.

Здесь было тихо. Фонарики в нишах небрежно рассыпали мягкий серебристый свет. За балюстрадой блестел канал, по которому скользили лодки.

Барон Рейвель застыл, облокотившись на колонну. Его жена осталась чуть поодаль, молча, с прямой спиной, точно мраморная статуя. Она смотрела в темноту. И я почти сразу понял: не на реку. Внутри неё — своя, куда более тёмная.

— Мы хотим кое-что знать, страж Ром, — наконец сказал барон. — Расскажите, что случилось в ту ночь. Мы должны знать, была ли оправдана столь жестокая казнь.

Я вздохнул и посмотрел на реку. Было бы проще солгать или хоть как-то смягчить правду. Сделать вид, что Остен просто оступился. Но я не стал.

— Во время атаки гибридов на форт Остен пронзил меня отравленным клинком, — сказал я спокойно. — В живот. Потом сбросил со стены на растерзание гибридам. Мне повезло выжить.

Делора едва заметно вздрогнула.

— Но… Почему? Неужели из-за старой обиды?

— Остен всегда меня ненавидел и считал, что я в клане по ошибке, — я пожал плечами. — Однако на такой шаг пошёл по иной причине. Кто-то сказал ему, что за это он вернётся в Альбигор. Что станет героем. Или, по крайней мере, избавится от меня. Он хотел быть нужным. Хотел, чтобы его признали. И кое-кто это использовал.

— Кто? — спросил барон. Глухо. Точно ему уже не хотелось знать.

— Вы сами увидите. Сегодня, — сказал я. — Я обещаю вам. Вам обоим.

На балконе снова воцарилась тишина. Делора медленно повернулась ко мне. На её лице была не боль, а нечто гораздо хуже. Пустота. Ледяная, безжизненная пустота.

— Я растила сына, — произнесла она хрипло. — Не чудовище. Если он… если он сделал это, — она сглотнула, — он мне больше не сын. Я не стану оплакивать его.

Я кивнул. Не из сочувствия. Из понимания. Предателей в Ночном клане не оплакивают даже их семьи.

— Он стал пешкой, — сказал я. — Но это не меняет сути. Он сделал выбор. И он за него ответил по законам диких земель.

Барон Рейвель молчал. Потом вдруг сухо хмыкнул — неожиданно, но без тени насмешки.

— Я бы сам влил ему в глотку раствор Ноктиума. Всё сделано правильно, — тихо сказал он. — Как бы ни было тяжело… комендант поступил справедливо. И моя семья, как и весь клан, в долгу перед тобой, страж Ром.

Я молча кивнул.

Мы больше ничего друг другу не сказали. Делора повернулась и ушла первой, тихо, почти бесшумно. За ней — барон, на секунду положив руку мне на плечо. Не как наставник или покровитель. Но как человек, которому всё ещё было больно — но который благодарен, что его не оставили в неведении.

Фанфары ударили внезапно. Толпа вздрогнула, и весь зал затаил дыхание.

Вынос знамен — всегда спектакль. Первыми вышли знаменосцы: серебряный серп Лунорождённых, огненный клинок Пламенников, спираль Белотканников… и два главных штандарта — Элуна и Альбигора.

Герцог появился последним. Как всегда, в чёрном. Его сопровождал почётный караул: Гвардия в чёрных с серебром плащах.

Варейн ступил на возвышение. И в этот момент весь весь зал замер. Тишина стала такой густой, что её можно было зачерпнуть ложкой.

— Народ Альбигора, — начал Варейн. — Далеко за этими стенами остался пепел. Там — смерть. Там — боль. Там — имена, что больше не откликнутся.

Молчание. Ни шелеста, ни кашля.

— Но Элун устоял, — продолжил Герцог. — Не потому что мы были сильнее. И не потому что у нас было больше оружия и магов. Элун устоял, потому что люди в нём были вместе.

Он бросил взгляд в сторону Пламенников. Потом — на нас, Лунных стражей. Потом — в конец зала, где стояли представители Белотканников.

— Память павших будет жить, пока жива воля, — сказал он. — И каждый, кто стоял на стенах, кто сражал гибридов, кто нёс воду раненым, кто жертвовал собой, закрывая бреши — уже вписан в летопись. Не на бумаге или в камне. Это останется в нашей крови.

Мы — те, кто вернулся из Элуна — склонили головы.

— Альбигор выстоит против любой угрозы, если станет единым, — продолжал Варейн. — Враг у ворот не делит нас на родословные. Он жрёт всех без разбора. И если мы не научимся уничтожать его вместе — он сожрёт нас всех, по одному.

Он замолчал. И на несколько долгих секунд в зале не раздалось ни звука. Я слышал только биение собственного сердца и тихий гул защитных артефактов.

И в этой почти священной тишине за моей спиной раздался шёпот:

— Говорит как сектант. Ещё и с тварями брататься вздумал. Говорю вам — опасения не напрасны. Это приведёт нас в хаос и бездну…

Я повернул голову. Медленно. Почти лениво.

Мелисар Граунт. Узкое лицо, с тонкими, почти женскими чертами, тонкая усмешка. Рядом с ним стоял старый барон Тардел. И несколько представителей старых семей, переживших уже не одну волну перемен и потому мёртво цепляющиеся за всё привычное.

Я улыбнулся почти дружелюбно.

— Потерпите эту речь, господа, — прошептал я, не оборачиваясь полностью. — Скоро подадут горячее. Обещаю — вам понравится.

Граунт ничего не ответил. Только его левая бровь дрогнула. А герцог меж тем уже поднял руку, завершив речь.

Нас пригласили на торжественный ужин.

Банкетный зал был роскошен. На потолке плыла иллюзия — проекция неба, с тонкими нитями движущихся зкомет и легчайшим мерцанием северных сияний. Над мраморным полом парили едва уловимые артефактные узоры, которые реагировали на шаги: каждый гость оставлял за собой лёгкий след — алый, синий, серебристый — в цветах своего клана.

В центре зала растянулся стол. Нет, не стол — река. Живое течение серебряной ткани, прорезанное золотыми пластинами и фарфоровыми берегами. Места были обозначены именными карточками с символами клана. Моё место сияло знаком Лунных стражей.

Слева от меня посадили Лию. Пальцы девушки нервно теребили уголок салфетки. Я наклонился и негромко сказал:

— Расслабься. Ты отлично держалась весь вечер.

— Но…

— Назад всё равно пути нет.

Она едва усмехнулась, не глядя. Справа от меня расположился барон Рейвель с супругой. Напротив сидел барон Артан, отец Лии. По бокам от него — Мирена Трейн и Юрг Ной. Напряжение висело такое, что брось кто кинул артефакт в середину стола, взрыв был бы покрасочнее любого боя.