Кстати, а почему на нем чистая рубашка? Он что с собой смену носит?
– Слышала кошмар какой? – две сбитые моложавые женщины, что каждый день заходят за пирогами, шепчутся слишком громко. – Эти… из культа, говорят, опять распоясались.
– Точно! Хотели ребенка украсть, чтобы в жертву принести, не иначе!
– Ох… Там кровищи-то было! Говорят, стражники наши – просто герои! Карету не побоялись остановить!
Я скептически хмыкаю, но не комментирую. Каждый верит в то, что хочет. А если в слухах не будет моего имени – так это ж только к лучшему. Подобной славы мне точно не нужно.
– Вы бы про культистов не болтали лишний раз, – как-то недобро произносит Рейкен. – Не ровен час, и вас причислят. За пропаганду.
Покупательницы округляют глаза, моментально замолкают и очень быстро покидают лавку. После их ухода я опускаюсь на лавку. Сил нет совсем. Можно сегодня без новых происшествий? Я не выдержу.
– Вы мне всех клиентов так распугаете, – усмехаюсь я. – Или жалеете, что слава вся не вам, а стражникам ушла?
Рейкен садится на лавку напротив меня.
– К демонам подобная слава. Нира Летиция, – говорит он. – Я не могу оставить вас с Дэйром одну после сегодняшнего. Я буду ночевать здесь.
Глава 55
Вздрагиваю от этого заявления:
– Нет! – резко отвечаю я, поднимая глаза. – Я против.
– Почему? – Рейкен хмурится. – После того, что случилось…
– Именно поэтому! – перебиваю я, вскакивая с лавки. – Вы представляете, что будет, если кто-то узнает? Сегодня уже нира Шпехт видела нас вместе, а завтра весь город будет трезвонить, что у меня мужчина ночует. Моя репутация и без того висит на волоске.
– Ваша репутация? – в голосе Рейкена появляется холодок. – Вашего сына сегодня чуть не убили, а вы думаете о сплетнях?
– Не смейте! – шиплю я, чтобы не разбудить Дейра. – Не смейте упрекать меня моим сыном. Я думаю в том числе и о его будущем. Какой у него будет жизнь, если его мать будет считаться… – голос срывается.
– Распутницей? – жестко заканчивает Рейкен. – Это вы хотели сказать?
Я отворачиваюсь, чувствуя, как горят щеки. Да, именно это я и хотела сказать.
– Слушайте, – говорю я, стараясь взять себя в руки. – Я благодарна вам за то, что вы спасли Дэйра. И это уже второй раз. Более благодарна, чем смогу когда-либо выразить. Но я не могу…
Рейкен заметно раздражен, но продолжает упрямо сидеть за столом и смотреть перед собой:
– Никто не знает, что в головах у этих людей, если их можно так назвать, – твердо говорит он. – И я не оставлю вас с Дейром без присмотра.
– И что вы предлагаете? Выставить меня в неприглядном виде?
– А вы? Оставить вас одну с ребенком после того, что случилось? Нира Летиция, здравый смысл должен возобладать над условностями, – он поднимает на меня взгляд. – Если никто не будет знать, что я тут, вы согласны?
Останавливаюсь, обдумывая его слова. Действительно, если никто не увидит, как он входит… Но все равно это безумие.
– А если…
– Я сейчас выйду, – он говорит, будто все уже решил за нас обоих, – а потом незаметно вернусь. Утром уйду еще до того, как придет Грета.
Сжимаю кулаки, чувствуя, как внутри все кипит от противоречивых эмоций. С одной стороны, он прав: после сегодняшнего я боюсь оставаться одна. С другой… провести ночь в одном доме с этим мужчиной кажется не менее опасным, чем возможность новых похитителей.
И не только потому, что кто-то увидит. Вопрос в том, что чувствую я…
Но сейчас надо думать не только о себе.
– Хорошо, – выдыхаю наконец.
– Не закрывайте дверь на засов, – кивает Рейкен, поднимаясь с лавки. – И… Прошу, доверьтесь мне.
После его ухода пытаюсь заняться делами, чтобы отвлечься от мыслей о похищении. Дэйр спит, и я решаю приготовить заготовку для теста на завтра. Но все валится из рук.
Пытаюсь собраться с мыслями, но внутри всё ещё бушует ураган эмоций. Рейкен прав – сейчас важнее безопасность Дэйра. И моя собственная. Я все же боюсь оставаться одна. Боюсь, что эти люди вернутся.
Мои руки дрожат, когда я беру тяжёлый мешок с мукой. Он выскальзывает, и часть белой пыли рассыпается по полу. Вздыхаю, пытаясь унять раздражение. Нагибаюсь, чтобы собрать муку, и тут же натыкаюсь локтем на стоящую рядом деревянную миску. Она падает с грохотом, подпрыгивает и катится по полу, пока не упирается в ножку стола.
Я вскидываю голову, глядя на Дейра. Спит! Потрясающий малыш.
Собираюсь насыпать муку в другую миску, но ложка тоже падает из рук, ударяясь о край.
«Да что ж такое!» – шепчу я, чувствуя, как начинают слезиться глаза.
Я чувствую себя неуклюжей и беспомощной. Наконец, справившись с мукой, беру бутылку с молоком. Руки скользят по стеклу, и бутылка чуть не вылетает из пальцев. Успеваю перехватить её, но несколько капель проливаются на пол, оставляя белые пятна.
"Нервничаешь?" – интересуется Мурик, выползая из-под стола и слизывая молоко с пола.
– Еще бы не нервничать, – бормочу я, тяжело опускаясь на лавку.
Колокольчик начинает трезвонить, но Рейкен его почти сразу заглушает, обхватывая ладонью. Плотник быстро проскальзывает в лавку и закрывает за собой дверь. Теперь уже на засов.
– Никто не видел? – спрашиваю я.
Рейкен качает головой.
– Работа не спорится? – он смотрит на мой неудачный кулинарный эксперимент.
– Все нормально, – отвечаю я сквозь зубы, снова пытаясь налить молоко.
– Позвольте помочь, – Рейкен подходит к столу и засучивает рукава. – В детстве помогал матери.
– Да чем? Не закваску же вы будете ставить, – но он уже берет ложку.
Я смотрю на него с недоверием. Рейкен – и кухня? Это звучит так же абсурдно, как если бы я вдруг стала драконом.
Рейкен зачерпывает ложку муки с горкой, но вместо того, чтобы насыпать в миску, он неловко просыпает ее прямо на столешницу. Мука оседает белой пылью на темном дереве.
– Осторожнее! – восклицаю я. – Вы сказали, что помогали матери?
– Помогал, – хмуро отвечает Рейкен, пытаясь собрать муку в кучку, но вместо этого только размазывает ее еще больше. – Правда, больше дрова колол и воду носил.
Фыркаю от смеха, несмотря на все переживания.
– Так бы сразу и сказали, мастер золотые руки.
– Насмешничаете? – Рейкен поднимает на меня глаза, и в них пляшут веселые огоньки. – Тогда уж лучше я вернусь к своим полкам.
Он смотрит на меня с виноватой улыбкой, вытирает щеку, и на ней появляется забавная мучная полоска. Я ловлю себя на мысли, что он выглядит совершенно нелепо в этом амплуа.
– Дерево покладистее, – иронично замечает он. – Не капризничает.
– Это вы о муке или обо мне? – спрашиваю я, неожиданно для себя.
Что за дурацкий флирт? Но Рейкен отвечает:
– Как вам больше нравится, – в его голосе слышится что-то новое.
Поднимаю взгляд и вижу, что он смотрит на меня совсем не так, как обычно. Интенсивно, изучающе. От этого взгляда становится жарко, и я поспешно отворачиваюсь.
– Я продолжу, – говорю я и тянусь, чтобы забрать у него ложку.
Наши пальцы неожиданно соприкасаются, я резко отдергиваю руку, и оставшаяся мука из ложки взмывает в воздух, оседая легким облаком на наших волосах и одежде.
Мы оба замираем, словно пойманные на месте преступления школьники. Я смотрю на него, он на меня. И тут Рейкен начинает смеяться.
Сначала тихо, потом все громче, его смех заразителен, и я не могу удержаться от улыбки. Это такой неожиданный, такой искренний смех, что все мое напряжение спадает.
– Ну вот, – говорит он, вытирая муку с лица тыльной стороной ладони, но только размазывая ее еще больше. – Кажется, я делаю только хуже.
– Кажется, да, – смеюсь я.
Он наклоняется, чтобы смахнуть муку с моего лица, и его пальцы касаются моей кожи. Легкое прикосновение вызывает волну тепла. Наши глаза встречаются. Смех угасает, и в воздухе повисает что-то другое. Что-то гораздо более сильное и притягательное, чем просто неловкая ситуация.
