Перековка. Перевернутое Небо (СИ) - Игнатов Михаил

— Почти угадал. Мне нужна жизнь их главы.

— Жизнь главы? — не понимая, прищурился я.

— Я для кого тут трепал языком и заставлял советника хвататься за сердце? — со злостью процедил Райгвар.

— Не все же наследники Тигров и гении, — ухмыльнулся я в ответ. Как никогда вовремя была бы моя присказка про самого себя, но я сомневаюсь, что в Альянсе есть земли, похожие на Нулевой, да и вообще, я уже назвался учеником внешнего круга секты. Поэтому я придумал новую. — Я вот всего лишь сын собирательницы дерьма.

Райгвар моргнул раз, другой, переспросил:

— Мне что, послышалось? Собирательницы чего?

— Что, — я вспомнил Фатию, и моя ухмылка стала лишь шире, — родившийся с золотой ложкой во рту, тоже не знаешь, что дерьмо животных бедняки используют вместо дров? Греются его огнём, готовят на нём пищу?

Райгвар склонил голову к левому плечу, впился в меня взглядом:

— Что-то странное я ощущаю в твоих словах. Правду, щедро смешанную с ложью. Про готовку на дерьме — правда, а вот про сына его собирательницы — не совсем. Приукрасил, чтобы поддеть меня, верно?

— Вот как ты считаешь? — поднял я брови и с наслаждением повторил: — Моя мать — собирательница дерьма.

— Правда, — поджал губы Райгвар, затем покачал головой. — Но вместе с тем твои слова полны гордости. Ты гордишься и ей, и её занятием. Ты, Властелин Духа, лишь оттеняешь этим прошлым свои достижения, заставляя их сейчас сиять ярче. Каково было её Возвышение, когда она делала это? Каково было её Возвышение, когда ты начал своё?

— Закалка. Закалка.

— Ха-а-а! — протяжно выдохнул Райгвар, откинулся на спинку своего трона, покосился на советника Курама. — Ты слышал это?

Тот кивнул:

— Зримое подтверждение старой мудрости о том, что усердие сотрёт все преграды.

— Старая ложь, так будет вернее, — фыркнул Райгвар. — Будь даже там усердия столько, что его хватило бы, чтобы наполнить море Итреи, этого будет мало, чтобы встать на равных со мной только за счёт него.

— Он усердный талант, это несомненно, — не стал спорить советник Курам.

Райгвар ещё несколько вдохов пристально глядел на меня, затем молча подхватил свою опустевшую чашку, метнул мне. Я перехватил её, так же не пользуясь духовной силой, просто рукой, и принялся наливать Райгвару свежий чай.

Он же буркнул:

— Хорошо, повторю попроще. Раньше битвы между Альянсом и Империей не затихали ни на месяц, мелкие секты исчезали и появлялись каждый год, старейшины средних сект погибали раз в десять лет, случалось даже, что полностью истребляли и средние секты. Это позволяло молодым, вроде меня и тебя, пробиваться наверх. Но затем битв становилось всё меньше и меньше, да и оставшиеся стали походить на ленивое копошение в болоте. Раньше бессмертными именовали только изначальных старших богов сект, а теперь и некоторые старейшины с гордостью именуют себя так. А после битвы с Ралером, наследником Рама Вилора, всё изменилось так, что у нас с тобой и вовсе не осталось и шанса.

— Не могло не измениться, господин, — добавил вдруг советник Курам.

— Я помню тот урок, — отмахнулся Райгвар. — Но мне уже не десять лет.

Тот недовольно буркнул мыслеречью:

— Ох уж эти воспитанники. Ещё вчера они заглядывали тебе в рот, а сегодня у них на всё своё мнение, и кажется им, что для них открылись все истины мира.

Райгвар усмехнулся:

— Какой смысл в мыслеречи, если он обладает таким же талантом и всё слышит?

Я удостоился быстрого, пронзительного взгляда от советника, а Райгвар тем временем продолжил:

— Это всего лишь молодой разум, способный видеть мир без пятен лжи и обмана. Ты тоже был таким. А я в своё время тоже стану таким, как ты.

— Каким же, господин? — не стал в этот раз использовать мыслеречь и советник Курам.

— Не желающим видеть истину, отворачивающимся от неё и погрязшим в чужой лжи.

Тот молча кивнул, не став продолжать спор. Райгвар криво, едва заметно усмехнулся уголком рта и повернулся ко мне:

— На чём мы остановились с тобой?

Как будто он мог забыть, что говорил двадцать вдохов назад? И всё же я послушно напомнил:

— На том, как всё изменилось, когда Тигры вышли против Ралера и потеряли половину секты.

Советник переменился в лице, зашипел:

— Ах ты…

Райгвар остановил его одним жестом, мне же кивнул:

— Всё верно. Великая победа и великое поражение. Вот только чьи они?

Я не понял вопрос, нахмурился, но Райгвар объяснил сам:

— Второй Небесный Воин стал бы приговором для Альянса. Поэтому смерть гения Ралера спасла Альянс и стала великой победой Альянса. Но что такое исчезновение одной старшей секты и ослабление другой для Альянса? Мелочь. Битва против Ралера принесла великое поражение для Тигров.

— Не только для Тигров.

— Раух стёрты, сама память о них исчезла, — отрезал Райгвар. — Я — наследник Тигров, и я забочусь только о них. Братья моего отца погибли в той битве; даже если число богов Альянса неизменно, мы должны были получить их право на Испытание и ещё сверху, — прорычал он, будто и правда был Тигром, зверем, — награду за битву, за вклад в убийство Ралера, за…

Я ухмыльнулся и покачал головой:

— Что я слышу? Неужто и ты нахватался от имперцев? Ты ещё скажи про справедливость, Тигр. Вы ослабели, и у вас тут же выхватили из пасти добычу.

Советник снова переменился в лице, но в этот раз промолчал, только упёрся в меня тяжёлым, злым взглядом. Но мне-то что? Не колет его взгляд Прозрением и ладно.

Райгвар же одобрительно кивнул:

— Всё так, Змей. Ты не понимаешь каких-то тонкостей, но суть чуешь сердцем. Я не буду кричать о несправедливости. Это жалко. Я всё же Тигр и сам добуду себе мяса.

Райгвар широко улыбнулся, показывая белые зубы. Невольно я вспомнил другого Тигра, которого видел давным-давно. Лимдур — наёмник, который учился в шестом классе Школы Морозной Гряды, когда-то выходил на ринг против Виликор и пугал всех оскалом подпиленных зубов.

У Райгвара были обычные зубы, он ничего не подпиливал и не пытался превратить зубы в клыки. Но он был гением, он был лучше и сильнее меня, он был лучше обучен, и за его спиной стояла, пусть и ослабевшая, одна из старших сект. Так что его оскал пугал больше, чем оскал Лимдура.

Но не меня.

— Если один бессмертный умрёт, то его убийца получит право выйти под Небесное Испытание?

— Схватываешь на лету, — похвалил Райгвар. — Всё несколько сложней, но суть именно такова. Я уничтожу главу Алмазных Пауков, подчиню его людей, захвачу его земли под свою руку — по всем правилам его место среди бессмертных должно перейти ко мне.

— Господин…

— Чем я хуже других, кто проворачивал подобное?

— Господин…

— Это начинает надоедать.

Советник поджал губы, не стал больше ничего говорить, а вот мне было интересно, и я задал свой вопрос:

— А потом?

— А потом повторю это столько раз, сколько понадобится, чтобы стать достойным Предка, — к этим словам Райгвар вновь добавил оскал.

— Рассчитываешь на ту самую сплочённость Пауков?

— Сплочённость, — фыркнул Райгвар. — Ну, назовём это так. Да, рассчитываю, что они придут мстить, сами принесут мне свои головы и моё Возвышение.

С этими словами Райгвар медленно сжал кулак, как будто пытался ощутить или поймать это самое Возвышение. Я же задумался, вновь отметив некоторую схожесть. В этот раз уже между ним и мной. Он тянется к Возвышению — я тоже. Он пытается усилить свою фракцию — я тоже. Он пытается сделать это за счёт врагов, но у него нет другого выхода; я же пытаюсь сделать это за счёт…

Запнулся в мыслях, сообразив, что, по сути, тоже пытаюсь сделать это за счёт врагов — за счёт сект, пусть и используя их как союзников. Содержание — другое, а внешнее — одно и то же.

А уж учитывая, что я однажды собираюсь перевернуть секту Перевёрнутого Неба…

— Господин, это безумие. Пауки сожрут вас.

— Только безумие может вознести меня в число богов Альянса. А с «сожрать» ты преувеличиваешь. Ты же не этот сын собирательницы, неужто тоже будешь рассказывать мне, какие Пауки сплочённые?