Призыватель нулевого ранга. Том 8 (СИ) - Дубов Дмитрий

Я покачал головой. Если он выдаёт такие откровения, зная, что тут ведётся прослушка, то даже боюсь предположить, как его допекли на самом деле.

— Даже это ещё не всё, — сказал вдруг Агунар. — Я просто думаю, что ты смог бы создать нечто новое на базе нашего государства.

— Ясно, понятно, — ответил я. — Мечты о более справедливом мире. Всё понял. Нет. Моё призвание — убивать монстров, закрывать порталы, из которых они лезут. Политика, интриги, скандалы, расследования — это всё, честно говоря, не моё. Но в любом случае пойдём и поговорим с сенатом. Я так понимаю, что там будет как раз весь цвет аристократии.

— О да, — кивнул Агунар. — И все они между собой уже перегрызлись по сто раз. Как ещё они друг друга не поубивали, не знаю, но, видимо, понимают, что лучше продержаться, а затем отыграться на обычных людях, причём как собственных, так и чужих.

— Ладно, не кисни, — сказал я. — Давай лучше поешь.

— Да аппетита у меня нет, — ответил он. — Да и рыба эта уже вот здесь сидит.

— Понятно, — кивнул я, с аппетитом отправляя очередной кусок себе в рот.

Когда мы доели, Агунар повёл нас к главному залу сената.

По тому, как он тут сам оглядывался, я понял, что его сюда, если и пускали, то очень нечасто. Зал общего совета был не очень большой, но помпезный: с балконами, с большой трибуной, с нависающим бельэтажем, колоннами по краям сцены и прочими архитектурными выкрутасами.

Впрочем, как по мне, смотрелось вычурно и не очень-то презентабельно. Сюда подошло бы что-то более строгое. Тогда, возможно, смотрелось бы лучше. У того же Михаила Николаевича залы для совещаний были вполне утилитарны. А вот уже залы для каких-то торжественных, грандиозных награждений или помпезных событий были яркими, но всё равно при этом они почему-то не вызывали ощущения аляповатости.

Одним словом, мне их зал не очень понравился. Но с другой стороны, я видел, как много тут собирается народа. По моим оценкам, более двухсот человек, и все богато одеты, с серьёзным взглядом из-под нахмуренных бровей. Каждый, полагаю, считал себя пупом данной земли.

И я понял, что попал на очень серьёзное мероприятие. Тут действительно был весь цвет государства. И это перед ним я сейчас должен был встать и сказать: «Нет, ребята, королевишна ваша, конечно, красотка, но дай бог ей выйти замуж по любви, а меня, так сказать, увольте».

От этой мысли я значительно напрягся. Я не мог себе позволить при таком стечении публики выглядеть идиотом или объектом для насмешек. Нет, сейчас нужно было быстро и достаточно чётко сформулировать все те постулаты, благодаря которым я вообще не мог принять роль короля-консорта.

В этот момент я ощутил, что скоро грядёт что-то нехорошее. Моё шестое чувство, так сказать. Неужели, из-за моего отказа начнётся война? Очень не хотелось бы. И не хотелось бы именно с той точки зрения, что я не жажду убивать вот всех этих людей с островов. Гибнуть же опять будут обычные люди, если так прикажут светлейшие.

И, честно говоря, глядя на то, как они чинно и с благородной осанкой занимали свои места, и, несмотря на большое количество народа, было достаточно тихо, так как никто не переговаривался, не пытался перебить друг друга — просто молча занимали места, я вдруг подумал о том, что они уже вот этим своим поведением производят некоторое давление. А на меня давить не стоило. Даже столь высокопоставленным господам.

Но серьёзность мероприятия, конечно, восхищала. Уровень, наверное, во многом недостижимый для многих государств. Я сейчас сидел и вспоминал ту же Леманию, где приём на высшем уровне выглядел как детский утренник в сравнении с этими напыщенными господами.

И вроде и то, и другое — королевство, но насколько они разные, просто невообразимо. Между тем, мероприятие началось. На сцену вышел худой мужчина в очках, чем-то отдалённо напомнивший мне следователя Дэна.

Он начал свою речь:

— Уважаемые господа, — проговорил он, — и не менее уважаемые дамы, — хотя дам здесь было хорошо, если процентов пять, но так, видимо, требовал этикет. — У нас сегодня на повестке дня несколько достаточно важных вопросов по существу и дальнейшим действиям в рамках нашего с вами общего государства. Перво-наперво я хочу попросить вас поприветствовать Максима Альбертовича Грушина, который приехал к нам из Империи.

Я встал, и раздались аплодисменты. Какие-то острые, отточенные, без единого признака души. Просто дежурные овации, которые стихли ровно в назначенный для них момент. Уж не знаю, почему я так всё это отмечал для себя, но именно так это всё откладывалось у меня в сознании.

— Спасибо, Максим, присаживайтесь пока, — проговорил распорядитель вечера, как мне его представил Агунар, и звали этого распорядителя Вагнес.

— Так вот, я напомню присутствующим господам, что двое наших замечательных послов с дипломатической службы, имели честь отправиться в Империю вместе с королевной, чтобы просить Максима прибыть к нам на острова для того, чтобы участвовать, скажем так, в рассмотрении его кандидатуры на роль короля-консорта.

«Вот как, — подумал я про себя. Что-то помнится, в те разы ни о каком рассмотрении речи не шло. Речь была конкретно о том, что я беру замуж королевишну и становлюсь королём-консортом».

— Как мы с вами знаем, — продолжал Вагнес, — сразу дать ответ Максим затруднился, и вот приехал к нам с некими своими соображениями. Я предлагаю всем нам его выслушать. Однако, в связи с тем, что Максим не дал ответ сразу, у нас так уж получилось, появились и другие претенденты на престол.

Он улыбнулся присутствующим.

— Давайте мы с вами сейчас просто посмотрим все кандидатуры, чтобы нам с вами понимать, чего именно ожидать от голосования, как нам лучше всего поступать и так далее. Итак, на данный момент, кроме Макса Грушина, у нас есть ещё четыре кандидатуры. Это представитель светлейших князей Рогенцев.

Поднялся грузный человек без определённого возраста.

— Их прадед правил островами практически сто лет назад. Также у нас есть человек, называющийся бастардом Генриха XVIII. Он заявил свои права на престол, но мы сами понимаем, что тут необходима экспертиза…

И всё в таком же духе. Мне уже стало скучно слушать эту высокопарную ересь. Я хотел только одного: зайти на трибуну, выступить, сказать несколько слов о том, что я думаю, и, что называется, отправиться домой по-хорошему. Но, естественно, желательно не нарушив дипломатический контакт.

А ещё меня всё время подмывал один и тот же вопрос: «А где вы были, господа напудренные, напомаженные, некоторые в каких-то старомодных пиджаках? Где вы были, когда король крутил страной как хотел? Где был ваш сенат? И потом, может быть… ну и эту монархию у вас неплохо получается собираться. Может быть, так и будете править?»

Но нет, они были заложниками традиций.

Что ж, пускай.

— А сейчас я прошу выйти на эту сцену, к этой трибуне, — проговорил Вагнес, — нашего дорогого гостя Максима Грушина, чтобы он объявил нам, собственно, то, что считает нужным.

Я встал и направился к трибуне, про себя репетируя начало речи, которая начиналась вроде как: «Дорогие дамы и господа, я прибыл из далёкой Империи…» А может быть, всё это лишнее. Может, нужно просто посмотреть на них и сказать: «Я вас спас, но взамен не потребовал ничего»? Пафосно. И не сказать, что прям умно.

Ай, да ладно!

Но пройти со своего места я успел метров пять. В этот момент так основательно тряхнуло, что я едва удержался на ногах. А сверху послышался самый натуральный хруст.

Я глянул на Адель и на Асакуру. Обе уже были в боевой готовности.

В этот момент на людей внизу начал падать бельэтаж.